— Ну. А что там такое?

— Мое наследство. Найдешь стальной ящик, наверное, весь проржавевший. Внутри, в опилках, запаянная с обеих сторон труба. В ней чуть больше пяти тысяч; купюры чистые.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Потому что теперь это твои деньги, — ответил Таннер и ударил юношу в челюсть. Денни упал, и Таннер еще трижды ударил его ногой в ребра, прежде чем подоспели полицейские.

— Идиот! — закричал Дентон. — Проклятый, сумасшедший идиот!

— Угу, — ухмыльнулся Таннер. — Но мой брат не поедет по Долине Проклятий, пока я рядом и в состоянии вывести его из игры. Лучше ищите другого водителя — у Денни переломаны ребра. Или дайте мне вести самому.

— Значит, ты поведешь один, — решил Дентон. — Мы не можем больше ждать. В машине есть тонизирующие средства, не дай Бог тебе заснуть. Если отстанешь, тебя сожгут. Не забывай.

— Не забуду. И вас не забуду, мистер, если когда-нибудь снова окажусь в этом городе. Не сомневайтесь.

— Тогда садись в машину номер два. Вакцина под задним сиденьем… Двигай, подонок!

Таннер сплюнул на пол и повернулся спиной к министру транспорта. Несколько полицейских оказывали первую помощь его брату, один побежал за врачом. Пока Дентон разбивал оставшихся четырех водителей на пары, Таннер забрался в машину, завел мотор и стал ждать. В одном из отделений он нашел сигареты, закурил и откинулся на спинку сиденья.

Водители заняли места в бронированных автомобилях. Ожила рация; раздались треск, гул, шорох и, наконец, голос:

— Машина номер один — готовы! Затем, после паузы, другой голос доложил:

— Машина номер три — готовы!

Таннер взял микрофон, вдавил кнопку сбоку и произнес:

— Готов.

— Пошли!

Машины поднялись по наклонной плоскости, проехали через откатившиеся в сторону стальные двери и влились в ураган.

Путь от Лос-Анджелеса до шоссе № 91 оказался настоящим кошмаром. Вода низвергалась потоками, и камни с бейсбольный мяч величиной колотили в броню автомобилей. Таннер закурил, включил специальные фары, надел инфракрасные очки и упорно шел сквозь свирепствующую ночь.

Рация трещала, и много раз ему чудились далекие голоса, но ни разу он не мог разобрать слов.

Сначала машины двигались по шоссе, а когда оно кончилось и шины, соприкоснувшись с исковерканной землей, натужно завздыхали, Таннер вырвался вперед. Остальные послушно пристроились сзади. Он знал дорогу, они — нет.

Таннер выбрал старый путь контрабандистов, по которому обычно провозил сласти мормонам. Возможно, кроме него, уже не осталось в живых людей, знавших эту дорогу.

Начали срываться молнии, и не по одной, а целыми стенами. Машина была заземлена, однако вскоре волосы у Таннера на голове встали дыбом. Один раз ему показалось, что он увидел гигантскую джилу, но Таннер не был в этом абсолютно уверен и даже не повернулся к пульту управления огнем. Судя по задним экранам, один из автомобилей выпустил ракету, однако радиосвязь была потеряна, как только они выехали из гаража.

Навстречу несся разбивающийся о машину поток воды. В небе громыхала артиллерийская канонада. Прямо впереди упал булыжник размером с могильную плиту, и Таннер резко крутанул руль, объезжая его. С севера на юг небеса прорезали яркие багровые вспышки. В их свете он различал множество черных полос, скользящих с запада на восток.

Таннер объехал очаг радиации, не ослабевшей за те четыре года, что он здесь не был, и у места, где песок сплавился в стеклянное озеро, сбавил скорость, остерегаясь скрытых расселин.

Еще трижды обрушивались лавины камней. Затем небеса раскололись, и оттуда полился яркий голубой свет. Темные шторы откатились, громыхание стихло. Только на севере еще было заметно бледно-лиловое свечение. Зеленое солнце падало за горизонт.

Таннер вырубил инфрапрожекторы, стянул очки и включил обычные ночные фары.

Что-то большое, похожее на гигантскую летучую мышь, промелькнуло в коридоре света. Через пять минут тварь возникла снова, на этот раз гораздо ближе, и Таннер выпустил осветительную ракету. Обрисовалась черная туша футов сорок в поперечнике. Таннер дал две очереди из пулемета, туша провалилась и больше не появлялась.

Для всех людей здесь уже была Долина Проклятий; для Черта Таннера это все еще была автостоянка. Он проходил тут тридцать два раза. Лично для него Долина Проклятий начиналась с места, раньше называвшегося Колорадо.

Самолеты давно не летали. Ни один аппарат не мог подняться выше двухсот футов — туда, где хозяйничали свирепые ветры, опоясывающие земной шар. Эти ветры сносили вершины гор, вырывали гигантские секвойи, разрушали здания, забрасывали птиц, летучих мышей и насекомых в мертвую зону. Они пронизывали небо черными полосами, начиненными мусором. Иногда полосы сталкивались и сливались, обрушивая на землю тонны этого месива, если его масса оказывалась слишком большой. Воздушное сообщение абсолютно исключалось, ибо ветры были повсюду и никогда не утихали — по крайней мере, на двадцатипятилетней памяти Черта Таннера.

Таннер упорно двигался вперед, под углом к заходящему зеленому солнцу. Продолжала падать пыль, небо стало фиолетовым, потом опять багровым, и наступила ночь. Высоко-высоко чуть заметными пятнышками мерцали звезды. Через некоторое время взошла луна, и в сиянии ее полуобрезанного лика ночь была цвета красного вина, тускло освещенного свечой.

Таннер вытащил сигарету, закурил и стал ругаться — медленно, тихо и бесстрастно.

Они прокладывали путь сквозь нагромождения камней, кусков стали, обломков автомобилей.

Вдруг перед Таннером возникло отливающее зеленью туловище с мусорный бак в поперечнике, и он остановил машину. Змея была не менее ста двадцати футов длиной, и только когда вся она проползла, Таннер снял ногу с тормоза и плавно нажал на педаль газа. Он посмотрел на левосторонний экран, и ему показалось, что во тьме сверкают два огромных глаза. Таннер положил руку на пульт управления огнем и не снимал ее до тех пор, пока не проехал несколько миль.

Окон в автомобиле не было — только экраны, дающие обзор во всех направлениях, включая небо наверху и землю под машиной. Автомобиль тридцати двух футов в длину, защищавший водителя от радиации, двигался на восьми колесах с армированными покрышками. Он был оборудован десятью пулеметами пятидесятого калибра и четырьмя гранатометами и, кроме того, нес тридцать бронебойных ракет, которые можно было пускать прямо перед собой или под углом возвышения до сорока градусов. Со всех четырех бортов и на крыше стояло по огнемету. Острые, как бритва, «крылья» из закаленной стали размахом в двенадцать футов выдвигались из корпуса на высоте двух с половиной футов и, словно ножи, могли рассечь что угодно. Машина была бронирована, оснащена установкой кондиционирования воздуха, в ней имелись запасы пищи и санитарные удобства. На левой дверце был укреплен длинноствольный «магнум». Пистолет-автомат сорок пятого калибра и шесть ручных гранат занимали полку над головой водителя.

Но Таннер сохранил и собственное оружие — длинный тонкий эсэсовский кинжал в правом ботинке…

Таннер стянул перчатки и вытер ладони о штаны. В огнях приборной доски вытатуированное на правой руке сердце светилось красным, пронзивший его нож и буквы имени, наколотые на каждом суставе четырех пальцев, начиная от мизинца, отливали синим.

Таннер перерыл два ближайших отделения, но сигар не нашел. Он бросил окурок на пол, раздавил и достал другую сигарету.

На экране переднего обзора показались заросли, и Таннер сбросил скорость. Он попытался выйти на связь, однако радио доносило лишь треск статических помех. Он опять сбавил скорость, всмотрелся вперед и вверх, остановился, включил фары на полную яркость и задумался.

Перед ним стояла плотная стена колючего кустарника высотой около двенадцати футов. Она тянулась налево и направо, и конца ей не было видно. Судить о ее прочности Таннер не мог, так как еще несколько лет назад стены здесь не было.