— Ну, почти совсем святой отец, будем говорить по-плохому или сразу по-хорошему? — поинтересовался я у не совсем святого отца Иласа, декана Биранской епархии. — Так как будем сознаваться или тебе захотелось еще вдобавок ко всему прочему стать любовником этой красотки? — я улыбнулся Эллине. — Ты знаешь, почти святой отец, что обычно происходит с ее любовниками? Эллина такая раскованная, такая прогрессивная, прямо как черная вдова. Короче, или ты говоришь мне то, что я хочу слышать, или тебе будет болезненно вспоминать свою прошлую жизнь, находясь в котле для таких как ты у Проклятого.

— Ты уже мертв и даже не осознаешь это, — попытался угрожать мне мертвец.

— А почему, собственно говоря? — удивился я. — Тут присутствует моя сестренка-смертяга, тут находится моя жена-жизнючка, чего мне боятся? Они вытащат меня откуда угодно. Давай, клирик, колись, у меня времени на тебя совсем нет, а если ты начнешь разговор о неких формальностях и незаконных действиях, то тут присутствуют, да ты и сам их видишь, генерал дланцев, главная ауновка и проффес знаток. Все они с любопытством смотрят на тебя и тоже ждут твоих откровений. Ну что, будем во всем сознаваться или как?

— Ты мертвец! — выплюнул мне в лицо упорный баран.

— Господи, как же мне все это надоело, Эллина, займись с ним любовью. Только нежно и бесповоротно. Мне нужны данные, а не его мучительная смерть, психованная ты наша.

— Влад, ты грубиян! Я всегда это знала, но ты мне таким еще больше нравишься, а сейчас мне понравится он. Зайчик, — Эллина присела на корточки перед связанным клириком, — ты точно ничего не хочешь мне сказать? А может быть ты темный? Точно темный, ты один из ложи «Стремящихся во тьму». А ты знаешь, как я люблю работать с подобными тебе, поклонник Проклятого!

Писец, я смотрел на разъяренную Эллину, теперь этот клирик в любом случае не выживет.

— Сука, ты гнусная сука, своего любовника-урода! — прояснил ситуацию моей ученице связанный клирик.

Зря он это сказал, Эллина просто заводила себя перед жестким допросом, а теперь даже заводилово ей уже не нужно. Долбодятел, не стоило говорить Эллине подобные слова. Она их неправильно понимает. Она их понимает только с самой ненужной точки зрения для допрашиваемого.

— Влад, а когда это моя жена успела стать твоей любовницей и почему я об этом не знаю? — поинтересовался у меня подошедший Четвертый. — Когда ты успел? — номер с совершенно людоедским выражением лица посмотрел на подследственного.

— Да я сейчас тоже об этом впервые услышал, — сознался я. — Жаль, я бы с удовольствием с Эллиной покувыркался в постели, но есть некие сложности и ты о них знаешь.

— Жаль, — вздохнул номер, — жаль, что он так сказал о моей жене. Он мертвец. Я помогу своей любимой разговорить этого молчуна.

— Четвертый! Да что ты так взъярился? — поинтересовался я. — Успокойся, это просто работа. Нельзя смешивать работу и личное.

— Она моя жена и оскорблять, бить ее на тренировке и унижать Эллину за плохое усвоение твоих уроков имеешь право только ты, учитель, — номер зашел в камеру.

А также ее хвалить, целовать, учить, ругать, и много чего еще я могу сделать с Эллиной. М-да, я отвернулся от решетки. Четвертый любит свою жену и никому не позволит ее просто так без повода обзывать. Гестапо сейчас просто отдыхает. Еще раз м-да. Такие эффективные методы допроса… М-да, им такое и не снилось. А остальные присутствующие при этом действе воспринимают его абсолютно нормально. Средневековье, мать его. И кто говорил, что наши предки были глупыми? Взять того же Борджиа, он такие игры крутил, что нынешним Земным политикам и не снились. Вот и со мной попытались прокрутить игру, наивные. Опыт двадцать первого века и безжалостность средневековья — я всосал печенкой.

— Я все скажу! — прохрипел клирик. — Хватит, хватит!

Наконец-то, я снова с удовольствием сел на табуретку. Это у меня уже привычка почти. Довольные лица генерала дланцев и главной ауновки, и заинтересованная мордашка падре. Понятно, первые привыкли к таким методам допроса, а второй сожалеет о том, что у него нет таких высококвалифицированных специалистов. Так растить их нужно, холить и лелеять своих будущих дознавателей. Я вот сколько с Эллиной мучался, пока не привел ее в порядок, не выдал замуж за Четвертого и не сделал из нее сильнейшую разумницу на Арланде. Падре, хрен тебе, а не моя Эллина, не надейся выпросить ее у меня даже на короткое время.

— Говори, голубь ты наш, рассказывай, голубок, — я ласково улыбнулся скотине. — А вот эта красотка, с растрепанной копной белоснежных волос. Эллина, ты бы хоть привела себя в порядок перед допросом, красивой женщине мужчины гораздо охотнее сознаются во всем, а у тебя несколько прядей выбилось из прически, и не говори мне, что ты чем-то была занята, вроде перехода в Диору и обратно с охраной.

— Влад, вечно ты на всякие мелочи внимание обращаешь, — попыталась безуспешно обидеться на меня довольная Эллина.

— Одна индивидуальная тренировка, — меланхолично заметил я.

— Да за что?! — возмутилась Эллина.

— За все хорошее и нарушение дресс-кода, — пояснил я. — А ты за свой вопрос получаешь еще одну индивидуальную тренировку. Итого их набралось уже две. Ты что-то еще мне хочешь сказать?

— Ни за что и ничего я не скажу тебе, учитель, — призналась мне Эллина. — Сатрап и деспот!

— Третья тренировка и все в один день, завтра, — улыбнулся я.

— Владушка, я просто пошутила, — созналась Эллина.

— Хорошо, всего две тренировки, ты и Четвертый вместе против меня вдвоем, никаких правил.

— А меня-то за что?! — возмутился номер.

— Тоже за все хорошее, не можешь ты правильно жену воспитать, так отвечай за ее поведение вместе с ней.

— А ты своих жен можно подумать…

— Три тренировки, Четвертый, а если ты еще скажешь хоть одно слово, то будут четыре или даже десять. А чего мы так судорожно замолчали? Карась, — я посмотрел на клирика, — а ты чего так многозначительно молчишь? Знаешь, если я скину своим ученикам одну индивидуальную тренировку со мной в минус, то они на стенки полезут, чтобы получить это счастье. Только им нужно это еще заработать. А что они при этом сделают с тобой? Эллина, Четвертый, вам грозят всего две тренировки, но этот карась должен говорить не останавливаясь.

— Не надо! — завопил клирик увидев совершенно счастливые лица Эллины и Четвертого. — Я все скажу! Я отравил Лану только потому, что мне это приказал сделать Наместник Создателя!

— Эллина, — посмотрел я на разумницу.

— Врет как пегий мерин.

— Снова займись с ним любовью, — посоветовал я своей провинившейся ученице. — По-плохому он не хочет, будем добывать информацию из его головы по-хорошему.

— Не надо! — взмолился клирик.

— Поздно, Эллина, а почему ты еще не приступила к процессу? Еще одна лично от меня индивидуальная тренировка. Ты ее заработала.

— Да за что, Влад?! Сейчас он все нам скажет! Ты ведь все скажешь, скотина! Я из-за тебя получила… Ты даже не знаешь, что это такое. Ты себе даже не представляешь, что можно почувствовать, когда твое тело бьется о стены казематов школы Джокер. Говори, урод, иначе я сожгу твой мозг! Влад, он все нам скажет, сними с нас одну тренировку, прошу тебя.

— Да я все сниму легко, а почему он до сих пор еще молчит? — поинтересовался я.

— Все снимать не надо, — подумав, заявила мне разумница. — Оставь хоть одну тренировку, Влад. Ты совсем решил не уделять мне внимание?

Женщины, как бы я не поступил, то все равно окажусь виноватым и не правым.

— Как ты мог с нами так поступить? — Эла решила дразнить меня своим телом на расстоянии, и Арна полностью повторяла ее поведение. Окончательно спелись мои жены. Господи, ну за что мне это наказание? В чем я перед тобой провинился?

— Да пошли вы все к Темному, — я зарылся в постель. — Ничего я вам не скажу.

— Ах так! — возмутилась Арна. — Тогда я…