В начале своей карьеры, после замужества и рождения сына много путешествовала. Исколесила многие столицы, города и селения Европы. Крупные политические деятели разных стран встречали её с восторгом и интересом. В Вене состоялась памятная беседа с премьер-министром Австрии князем Кауницем, который считал, что русские всем обязаны Петру I, так как он создал Россию и русских. Теперь послушаем саму Дашкову [108*]: «с. 171. Я отрицала это и высказала мнение, что эту репутацию создали Петру I иностранные писатели, так как он вызвал некоторых из них в Россию, и они из тщеславия величали его создателем России (моё выделение)…Задолго до рождения Петра I русские покорили Казанское, Астраханское и Сибирское царства (моё выделение). Самый воинственный народ, именующийся Золотой Ордой…, был побеждён русскими, когда предки Петра I ещё не были призваны царствовать. В монастырях хранятся великолепные картины, относящиеся ещё к тому отдалённому времени. Наши историки оставили больше документов, чем вся остальная Европа, взятая вместе (вот, что так старательно уничтожали Романовы и переделывали их «летописцы» — моя вставка)». И далее она продолжает про Петра I:
«С. 172. Некоторые реформы, насильственно введённые им, со временем привились бы мирным путём в силу примера и общения с другими нациями. Если бы он не ставил так высоко иностранцев над русскими, он не уничтожил бы бесценный, самобытный характер наших предков. Если бы он не менял так часто законов, изданных даже им самим, он не ослабил бы власть и уважение к законам…Он почти всецело уничтожил свободу и привилегии дворян и крепостных…Он ввёл военное управление, самое деспотичное из всех, и, желая заслужить славу создателя, торопил постройку Петербурга весьма деспотичными средствами: тысячи рабочих погибли в этом болоте, и он разорил дворян…Он построил Адмиралтейство, хотя вода в Неве так мелка, что на этих верфях строят только корпуса судов, которые затем с величайшим трудом… перетаскивают в Кронштадт, — этого он мог и не делать, зная, что даже большие или сильно нагруженные суда не могут дойти до Петербурга…Время монарха слишком драгоценно, чтобы тратить его на работы простого мастерового. Петр I мог привлечь к себе не только плотников и строителей, но и адмиралов. Он пренебрегал своими прямыми и важнейшими обязанностями, работая в Саардаме, чтобы стать плотником и испортить русский язык, примешивая к нему голландские окончания и термины, которыми переполнены его указы и всё, относящееся до морского дела».
Кажется, и княгиня Дашкова была близка к разгадке происхождения Петра I: может, он коверкал свой родной голландский язык новыми русскими словечками?
Она была на несколько десятков лет раньше Гоголя в Риме, но не разглядела там Колизея [108*]. А вот великий Гоголь увидел, хотя до завершения строительства сих развалин оставалось ещё более 10 лет [109]. Что это, ещё один социальный заказ Романовых должнику, который обязался утвердить то, чего не существовало на Земле? Я просмотрел в городской библиотеке все доступные собрания сочинений Гоголя советских времён. Оказалось, что этот очерк везде обозначен, как отрывок. Сразу подумал: «Что-то там есть такое, чего боялись идеологи коммунизма». Поэтому поднял на свет дореволюционное издание. Но и здесь он был обозначен отрывком! Значит, испугались царские редакторы, или у писателя больше не хватило духа описывать свои миражи. Однако Гоголь сделал главное для спонсоров, которые теперь могли ещё смелее утверждать: «Колизей в Риме был, есть и будет!» А вот исследование ФН показывает [110*], что сие сооружение началось строиться в начале XIX века, и работы успешно завершены в виде исторических развалин в середине того же века! Авторы книги говорят, что настоящий Колизей существовал, но только в бывшем Константинополе, причём, его подлинные остатки сохранились до сих пор на территории Стамбула, и доказывают это многочисленными историческими хрониками и собственными фоторепортажами. Они утверждают, что римские развалины — это материализованная, глубоко эшелонированная, многовековая ложь, в поддержании которой на поверхности (в сознании людей) участвовали выдающиеся писатели и учёные, лучшие «творцы». В том числе и художники. Вот, например, один из них, удостоившийся чести красоваться на вилле Боргезе в Риме. В 2005 году мне не удалось туда попасть по причине нерабочего дня (кстати, и Колизей был недоступен из-за очередной реставрации, зато под его стенами я приобрёл у торговца те самые Уста Истины!). Однако твоя бабушка Наташа купила альбом [211*], в котором есть картина известного мастера Каналетто (1697–1768) под названием «Колизей». Там мастерски изображён остов известного архитектурного сооружения, весь поросший зеленью в виде кустарников и мелких деревьев (якобы, от древности). Год создания шедевра — 1745! То есть Колизей ещё не существует в головах римлян как «Колизей» (скорее всего, его сооружение должно было и производиться с соблюдением строгой тайны), но Каналетто уже предоставил свой творческий ресурс и популярность в распоряжение масонов. Вот что сообщает современный русский комментатор альбома: «На этой картине с тщательностью, соответствовавшей требованиям эпохи Просвещения, художник запечатлел Колизей — древнеримский амфитеатр, построенный в I веке, в эпоху Флавиев. Огромное полуразрушенное здание занимает большую часть произведения, являясь в нём главным действующим лицом». Так тиражируется ложь во всём белом свете.
В Интернете без труда можно найти сведения об этом художнике. В частности, и то, что в мире существуют сотни подделок под его картины. Отчего бы это? Вполне возможно, что Каналетто вообще не писал этой картины, просто его имя недостойно использовали после смерти. Как в случае с нашим Ломоносовым. Вместе с тем, такая информация говорит о пользе подделок для обитателей закулисья: бери любую для своих целей, если есть деньги и влияние, твори свою ущербную реальность, авось люди ухватятся. Недаром один мудрейший муж Реформации восхищался глупостью, которая людям (точнее, тем, кто ими манипулирует) импонирует гораздо больше, чем правдивая мудрость [212*].
На этой же теме мнимого Колизея пытался утвердиться и Стендаль [213*]: «с. 269. В Колизее нужно быть одному: часто вам мешает молитвенный шёпот благочестивых паломников, которые группами в пятнадцать-двадцать человек совершают остановки посреди своего «крёстного пути», или капуцин, который со времён Бенедикта XIV, реставрировавшего это здание, проповедует здесь каждую пятницу. Целый день…здесь работают каменщики, которым помогают каторжники, — постоянно приходится восстанавливать какую-нибудь часть обрушивающихся развалин…На вершине развалин Колизея живёшь одновременно с Веспасианом, который выстроил его, со св. Павлом и с Микеланджело».
Для провокации сгодилось имя великого мастера: «В то время, когда Микеланджело, уже очень старый, работал над этой церковью, однажды зимой, после большого снегопада, его увидели разгуливающим среди развалин Колизея. Он пришёл сюда настроить свою душу так, чтобы почувствовать красоты и недостатки своего собственного проекта купола св. Петра. Такова сила великой красоты: театр порождает замысел церкви». Но Стендаль в своей услужливости власти совершает грубую ошибку, повторяя вслед за «античными» авторами: «с. 274. У римлян, как и у нас, был обычай торжественно праздновать открытие какого-нибудь нового здания; дедикация театра ознаменовалась необычайно торжественным драматическим представлением, дедикация навмахии сопровождалась битвою кораблей». И попадает под огонь критики ФН, которые утверждают, что в римском Колизее для корабельных игрищ неоткуда было взять столько воды [110*]. А вот в старом Константинополе и воды хватало, и места.
В описании Стендалем Колизея мог быть и извиняющий момент, если он по недоразумению, нередко докучающему путешественникам (чего стоят одни только миражи), принял строительство развалин за реставрацию «античного» сооружения. Или его авторитет для этой провокации специально использовали? А может, на этом он и составил себе имя? Имеются сведения, на которые ссылается комментатор издания, позволяющие предполагать, что литературный авантюризм и лжеисторический пафос вполне в духе знаменитого француза: «с. 388. Даты, указанные в книге, совершенно произвольны, а сведения, которые Стендаль сообщает о себе как об авторе, в большей своей части ложны. Он не был в Риме в 1802 году и не присутствовал ни при похоронах папы Льва XII, ни при избрании папы Пия VIII, так как в течение всего 1829 года находился в Париже. Некоторых памятников, которые он описывает, он никогда не видел, а сведения о них почерпнул из путеводителей, которые в большом количестве имел в своей библиотеке….Стендаль любил перечитывать собственные произведения с пером в руках. До сих пор были известны три экземпляра «Прогулок по Риму», принадлежавшие Стендалю и испещренные его пометками…Перечитывая свою книгу, Стендаль исправлял не только стиль, но и мысль, указывал на ошибки, допущенные им из-за неосведомлённости, или слепому следованию традиции, или доверию к источникам и т. д.»