В доме Викентия меня встретили очень радушно. Дед Максим сразу же сел в сани и укатил обратно, а я пошел осматривать свои апартаменты на третьем этаже, обращённые к лесу. Они мне понравились ужен тем, что были обставлены очень красивой мебелью и в двух шкафах имелось множество книг. Вскоре меня позвали обедать в огромный, красиво обставленный обеденный зал. За столом собралась вся большая, дружная и работящая цыганская семья. Обед начался с того, что глава семьи вознёс хвалу великим славянским богам и Лелю-заступнику. После обеда мы оба, я и Тихон, отправились в колдовскую кухню. По сути дела это была самая настоящая биологическая лаборатория, только исполненная на колдовской манер. В ней на расстоянии метров в пять стояло в два ряда две дюжины больших ванн изготовленных из колдовского хрусталя. Именно в них происходил процесс сращивания между собой коня и медведя. Такое колдовство считалось очень сложным и требовало не только больших знаний о физиологии животных, но огромной колдовской силы. Викентий сразу же принялся рассказывать мне о нём начиная с азов.

Целую неделю мы только тем и занимались, что он учил меня своему колдовскому ремеслу, поражаясь, как быстро я всё схватываю. Удивляться тут было особенно нечему, поскольку в чём-чём, а в биологии я разбирался очень неплохо. Точнее я знал эту науку назубок, вот только знания эти мне никогда не приходилось применять на практике, особенно генную инженерию. Да, это была именно она, только в колдовском исполнении, ведь слияние двух организмов происходило на молекулярном уровне. Точно такими же делами занимались и маги. Они тоже умели создавать магических коней самого разного вида, соединяя с обычными конями разных животных, но всё же лучшими считались именно русские коне-медведи. Мадьярские тоже были великолепны, но в Венгрии медведи давно уже стали большой редкостью и потому Викентий, страстный лошадник, решил перебраться на Светлую Русь. В нашей земле его в первую очередь интересовали огромные русские медведи, а уж лошадей можно было завести любых. В Медвежьем же лесу он нашел то, что искал.

Мне также удалось поразить цыганского колдуна до изумления своим тайным голосом и он пришел в неописуемый восторг от того, что с его помощью я мог колдовать даже очень сложные заклятья. Честно говоря, хотя всю теоретическую базу сотворения магических коней я постиг всего за две недели, без наставника вряд ли отважился бы приступить к творению. Немного подумав, я в конце концов плюнул на условности и, взяв за основу скрипку цыгана, основательно поколдовав над ней, сваял ему особую колдовскую скрипку и принялся учить его играть на ней, причём соорудив для него из воловьей кожи особый костюм, к которому прикреплялись десятки тонких струн и медную конструкцию кубической формы, но всё же не клетку. Она была подвешена к потолку и в ней я подвешивал цыгана-колдуна так, словно тот сидел на табурете, паря в воздухе и играя на скрипке. Поначалу это давалось ему с трудом, но вскоре он освоился и вслед за мной играл неслышимую колдовскую мелодию, так пугающую насекомых, мышей и крыс. Добавив нужные тона, я уже научился ничем не досаждать кошкам, собакам, а также птицам.

На эти концерты приходила посмотреть вся семья Викентия и они того, право же, стоили. Молодой барин Матвей Никитич, издавая горлом неслышимые, тревожные звуки, поднимался в воздух и парил над каменным полом на высоте полутора метров, а старый цыган, поначалу, играл ту же мелодию будучи подвешенным в воздухе. Однако, уже через пять дней Викентий смог и сам воспарить вместе со своей скрипкой, что я считал великой победой. Научил я его также изготавливать скрипки для своих сыновей конеделов. Ну, а его сыновья, тем временем, определились с медведями и перевезли их из леса в колдовскую кухню. Всех мишек пробудили ото сна, выкупали, вычесали, блохи от них разбежались сами тотчас, едва только Викентий коснулся серебряным смычком толстых янтарных струн. И вот настал день, когда в двадцать ванн завели и поставили рядом друг с другом двадцать молодых жеребцов вороной масти и двадцать медведей, проживших не менее четверти века на белом свете. Мы с цыганом-колдуном наполняли колдовскую кухню мощной и властной песней творения, а его сыновья, все опытные и умелые колдуны, соединяли меж собой плоть медведей и жеребцов.

В результате получилось два десятка высоченных, два метра в холке, вороных жеребца без единого седого волоса, молодых, могучих красавцев и Викентий признался мне, что таких ладных магических коней у него ещё ни разу не выходило. Двух магических коней мне предстояло забрать с собой, чтобы я стал их другом, а Тихон, как опытный тренер, научил их всем конским премудростям, а из меня сделал лихого кавалериста. Остальными же жеребцами должны были заняться сам Викентий, его сыновья и Марджена, тоже колдунья, умевшая обращаться с магическими конями даже получше мужа. В общем через месяц мы с Тишкой вернулись в имение верхом на огромных жеребцах, ведя в поводу двух таких же. Своим я дал имена Гагат, в честь чёрного камня, и Мрак, пообещав им стать не только другом, но даже и братом, лишь бы они меня не сбрасывали с себя. Очень уж с большой высоты падать придётся, так ведь грохнешься, что и костей не соберёшь. Всё медвежье в магических жеребцах сразу же ушло куда-то вглубь, а вот конское оказалось на поверхности и даже усилилось. Те два жеребца, которые были предтечами моих магических коней, и в своей прежней жизни были ребятами с характером, а переродившись, сделались ещё более норовистыми.

Поэтому я скакал по хорошо наезженной дороге с затаённым страхом, если не ужасом. В общем не скакал, а попросту изо всех сил старался удержаться в седле, а Тишка, как на зло, зразу же пустился на своём Громе в галоп. Гагат немедленно припустил за ним совершенно не обращая на мои робкие попытки хоть немного попридержать его и единственное, что меня спасало, так это мои крепкие ноги. Да, не зря я бегал кроссы в любую погоду на длинные дистанции. Это позволяло мне стискивать бока Гагата и держаться в седле, так как на чисто декоративную уздечку без удил надежды не было никакой. Когда мы доскакали до имения, я был мокрым, словно мышь свалившаяся в ведро с водой, и даже не чаял, что доберусь до дома подобру, поздорову. Дом, милый дом показался впереди, Тишка, гарцуя на Громе, лихо поднял этого красавца на дыбы и тот, сделав пару шагов, стал, как вкопанный. Не слетев с Гагата каким-то чудом, мне удалось заставить его остановиться и только потом лихо соскочить с магического коня, красуясь перед домашними, выбежавшими на широкую веранду с мраморной балюстрадой. Дядя Антоша, радостно улыбаясь, воскликнул весёлым голосом:

– Ай, молодца! Ну, хорош, Матюша! Настоящий русский витязь. Прямо вылитый Викула Никитич.

Глава 11

Западня посреди чиста поля

Близился к концу второй год моего и моей команды нахождения на Земле Магии. Заканчивалась весна и вскоре должно было наступить первое июня. Месяцы эти были прожиты мною нельзя. Пусть и далеко не самым доскональным образом, но я изучил основы колдовства и теперь, как говорит дед Максим, мог изучить всю оставшуюся колдовскую науку по книжкам и колдуя сам, как это делали в Московии очень многие колдуны. Школ колдовства было немного, а оно само было настолько многообразно, что никто даже и не отваживался свести его всё воедино, но даже этого Светлой Руси вполне хватало. Мне, честно говоря, нет. Помимо этого я, наконец, выучился русской кавалерийской езде и мог полностью обходиться без уздечки. Такая скачка давала ощущения полного слияния с конём и наполняла душу восторгом. Мы с Тишкой довольно часто седлали своих магических коней, вскакивали на них и верхи мчались в степь. Бешеная скачка горячила и пьянила нас лучше любого вина и рождала в душе такой восторг, что я даже побоялся бы с чем-то сравнивать его, чтобы не пробудить в душе Матвея вполне закономерные требования. Парню этой весной уже стукнуло двадцать, а он до сих пор так ни разу и не поцеловался с девушкой.