Мало того, что я был довольно крупным парнишкой, Игорёк возвышался надо мной, словно сторожевая башня. Механики принесли из ангара наши анатомические кресла, открыли фонари и застыли в ожидании, кто какую машину выберет. Хотя это и не имело особого значения, но я выбрал себе ту, на которую первой устанавливал двигатель и кресло вложили в неё. Сразу после этого я сел и меня начали к нему пристёгивать бандажами и стягивать их так плотно, что я невольно ругнулся и тут же получил за это от Виктора кулаком по лбу, но слегка. Перед тем, как привязать руки к подлокотникам, мне дали выкурить сигарету, а потом надели на голову интеграл. Теперь я был ограничен в движениях. Всё, что происходило, снималось добрым десятком кинокамер. Наконец мы оба были облачены в болиды, как рыцари в латы и посажены на коней. Подняв правую руку, я помахал Анри и сделал неприличный шест средним пальцем, чем заставил его гневно высказаться в мой адрес матом по-французски, по сравнению с русскими фигурами речи – жалкое убожество. Ну, а механики тем временем подкатили машину и залили в баки водородное топливо, наполнив воздух ароматом карамели. Если кто-то успеет надышаться им, то ему ночью будет не до сна.

Всё, оба болида были готовы к гонке и мы одновременно нажали на кнопки, закрывая фонари. Немного поёрзав, принимая более удобное положение, я приказал Гее его зафиксировать и завёл двигатель. Погазовав немного, я медленно тронулся вперёд и поехал по дороге на стартовую линию со скоростью два с половиной километра в час, чем линий раз заставил всех удивиться, ведь двигатель при этом было чуть слышно. Ну, что касается меня, то я не слышал его и на максимальных оборотах. Мы выехали на стартовую линию и подождали, когда народ рассядется на трибунах, а как только Дидье взмахнул рукой, я вдавил газ до полика и выстрелил вперёд с такой скоростью, что меня вдавило в мягкое кресло. Перегрузка была нешуточной, зато я ещё со старта обогнал Игоря метров на сорок. Первый поворот «Верье» я прошел на скорости двести восемьдесят километров в час, а «Шикану» проехал на двухсот девяносто трёх, чтобы перед поворотом «Сан-Бурн» сбросить скорость до ста восьмидесяти и хотя он был очень крутым, смело вошел в него, но действовал слишком беспечно и оставил «калитку» открытой. Игорь этим воспользовался и буквально одним касанием выбил меня с трассы намного раньше, чем мы договаривались, и поехал дальше громко хохоча.

Как только мой болид коснулся колёсами щебёнки за пределами трассы, я моментально взял его под контроль, стреляя щебнем из-под задних колёс выехал сначала на траву, затем выбрался на трассу и помчался к повороту «Эколь». Мой обидчик к тому времени промчался по «Мистраль стриту» – длинной прямой, и скрылся за поворотом «Сигн». Это заставило меня проехать этот отрезок на максимальной скорости в четыреста километров в час, из-за чего торможение перед поворотом было сродни удару о стену. Зато когда я проехал по короткой прямой, то после двух поворотов – «Бассета» и «Бендора», увидел задницу этого типа, входящего в поворот «Вилаж» и практически сел ему на хвост. После ещё двух поворотов – «Тур» и «Вираж дю Пон», я догнал его на линии старта и легонько боднул обтекателем своего правого колеса в его заднее левое. Пока Игорь ловил свой болид, закрутившийся на широченной дороге волчком, я спокойно уехал от него метров на триста. Первый круг, не смотря на вылет с трассы, я прошел за минуту двадцать шесть секунд, что было почти на целых двадцать пять секунд лучше, чем время победителей на этой трассе в начале семидесятых. Игорёк явно давал мне догнать себя. Ну, а я не стал давать ему такого лаща, да, он в этом и не очень то нуждался, так как я уже через три секунды услышал в шлемофоне его голос:

– Всё, я её поймал, Борис, атакую!

И он действительно пошел в атаку. Примерно в таком же духе, а иногда даже острее, мы и провели за рулём целых полтора часа и в конечном итоге разрыв между мною и Игорем составил всего каких-то две с половиной секунды и при этом наш заезд больше всего напоминал своей агрессивностью гонки на выживание, но именно это и заставляло публику, а всего на автодроме собралось около тысячи человек, буквально неистовствовать. Когда же мы резко затормозили сразу за линией финиша, толпа народа человек в триста бросилась к нам и я даже сначала побоялся открывать фонарь, но потом, вспомнив, что задние антикрылья наших болидов покрашены в цвета французского флага, нажал на кнопку, с усилием поднял руки к голове, снял шлем, положил его на колени и ещё медленнее, чем выезжал на трассу, поехал в паддок. Это позволяло публике спокойно догонять как меня, так и Игоря. Радостная Нинон забралась к нему на машину, села на антикрыло и так доехала почти до нашего ангара на колёсах. Мы выжгли всё топливо в баках до последней капли и потому двигатели просто заглохли, но машины от этого не умерли. Подбежавшие к нам механики дотолкали болиды до ангара и принялись освобождать нас от бандажей. Через пять минут мы вылезли из капсул безопасности и я первым делом закурил сигарету.

Время от времени ко мне подбегали девушки, чтобы поцеловать. Пришли нас поздравить и пилоты, которым я сразу же предложил осмотреть наши болиды и если им подойдёт капсула безопасности Дидье, то проехать несколько кругов. Они удивлённо переглянулись между собой и Джеки Стюарт спросил:

– Борис, и вы не боитесь раскрывать своих секретов? Хлопнув его по плечу, я ответил:

– Джеки, если команда «Тиррелл-Форд» захочет купить себе точно такой болид, то его доставят в Париж через две недели. Я ведь хотя и сбежал из Советского Союза, чтобы участвовать в гонках Формулы-1, по сути дела до тех пор, пока не построю болид своей собственной конструкции, по сути дела заводской гонщик. Этот болид тоже моей конструкции, но все чертежи и технология находится на «Метеоре». Политику нашего предприятия я знаю, она проста – сделать гонки безопасными.

Гонщики снова удивлённо переглянулись и пока Джеки Стюарт чесал в затылке, Ники Лауда оценив взглядом мой рост, быстро залез в болид и механики не моргнув глазом подложили ему под спину два толстых коврика из вспененной асфальтеновой резины, чтобы поплотнее пристегнуть его к креслу. Вот тут-то Джекки и сорвался с места, чтобы первым захватить уже сброшенную на асфальт капсулу безопасности Дидье. Радуясь такой удаче, мы с Игорем и Дидье принялись объяснять пилотам, как управлять нашими болидами. Ну, это выглядело примерно так, как мы стали бы учить дельфинов плавать. Договорившись, что они дадут нам добежать до трибун, мы вместе с Франсуа Сэвером отправились туда громка галдя и делая ставки. Вскоре мы вволю полюбовались на то, как Джеки Стюарт и Ники Лауда, сражаются на трассе не на жизнь, а на смерть. Мы объяснили, что наши болиды практически неубиваемые и что именно на этой резине выедем на старт в Буэнос-Айресе, если там будет сухо, нам её хватит до конца сезона и ещё на следующий останется. Глядя на заезд, Франсуа покрутил головой и сказал нам:

– Парни, хотя ваш болид и похож немного на мой «Тиррелл», это совсем другая машина и совсем другие гонки. Вы только посмотрите, что делают эти черти. Они же буквально рвут друг друга и им обоим при этом ничего не делается.

Посмотрев на улыбчивого, темноволосого парня с приятным лицом, старше меня всего на десять лет, которому, если он не пересядет на новый болид, суждено погибнуть в этом году, я весёлым и беззаботным голосом сказал ему:

– Франсуа, они же в этих болидах, как рыцари в непробиваемых латах, скачущие верхом на волшебных конях. Поверь, нужно очень сильно исхитриться, чтобы убиться на этой машине насмерть. А вот о безопасности зрителей следует подумать особо. Хотя если пилот знает, что его машина крепче алмаза, то он найдёт способ, как увести её от них в безопасную зону.

Джеки Стюарт и Ники Лауда сражались друг с другом почти полтора часа и также показали просто феноменальное время, заставив нас с Игорем неприятно поёжиться. Их время было хуже нашего буквально на каких-то семь секунд. Вместе с чиновниками от французского автомотоспорта мы бросились к ним и когда фонари болидов откинулись, то услышали радостный, громкий хохот обоих пилотов. Как только механики их освободили, они полезли обниматься друг с другом. Нам же эти парни сказали, что это был их самый лучший заезд и они гнали думая только о том, как выиграть гонку, а не как сохранить машину в целости и сохранности. После этого Дидье посмотрел на меня такими глазами, что я только и сделал, что развёл руками и он полез в свой болид, а Франсуа, хотя и был ниже меня ростом, в мой, но наши механики и тут оказались на высоте, сняли моё кресло безопасности и установили на его место второе кресло безопасности Дидье. Тем самым они создали Франсуа Сэверу исключительно комфортные условия. Штатные механики пилотов только разводили руками, понимая, что наши машины действительно представляют из себя что-то совершенно невообразимое.