Она вдруг прерывает чтение, точно ее пронзило стрелой, смотрит в поле…

Лоси?.. Почудилось…

Ломоносов. И мне почудилось.

Шум, крики мужиков.

Голоса: — Батюшки, да не бейте же, родимые…

— Батюшки, родимые, милостивцы…

— Ой, родные мои!

Ломоносов. Безжалостные, что делаете?

Нарышкина (оборачиваясь на шаги дворецкого). Дворецкий, что там такое?

Дворецкий. Калуцких, госпожа фрейлина, измайловцы, солдаты гонят.

Нарышкина. Кто приказал?

Дворецкий. Теплов.

Нарышкина. Позвать его сюда!

Дворецкий. Они идут вместе с иноземцами, академиками, что ль…

Нарышкина. Академики еще сюда зачем?

Ломоносов. Зачем? Либо продавать, либо покупать. Сии «академики», чуя, что быть войне между Англией и Францией из-за колоний, ну — товары у нас закупать. Кожи, лес, железо, зерно за границу везут во множестве. Кафтаны академиков, а лапы торгашей! Что с ними толковать? Нельзя ли вот калужских вернуть? (Уходит.)

Входит Теплов. За ним — академики и адъюнкты в парадных кафтанах, при шпагах. Позади — генерал Иконников с адъютантом.

Теплов. Пожалуйте, господа академики. Отсюда выстрелы государыни хорошо будут видны.

Нарышкина (Теплову, гневно). Чьим приказом пропущены академики?

Теплов (спокойно). Приказом полковника, чей полк несет караул.

Нарышкина. Почему арестовали калужских ходоков?

Теплов. О том извольте спросить того же графа Разумовского.

Входит К. Г. Разумовский, брат фаворита императрицы, мужчина видный собой и, как писали о нем, «пылкий умом». Современному читателю последующие события, описываемые нами, могут показаться чрезмерно сгущенными. Поэтому позволю себе привести выдержку из старинной книги Бантыш-Каменского «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов», рассказывающую о стремительности биографии Кирилла Разумовского. «В 1744 году возведен он в достоинство графа Российской империи; в 1745 получил камергерский ключ и орден св. Анны; в 1746 (мая 21) звание Президента Академии наук, на девятнадцатом году своего возраста! и вслед за тем (июня 29) орден св. Ал. Невского; в 1748 году польскую ленту Белого Орла и чин подполковника лейб-гвардии Измайловского полка, сенатора и генерал-адъютанта, и, наконец, в 1750 году (24 апреля) достоинство малороссийского гетмана с представлением в торжествах иметь место с генерал-фельдмаршалами, считаясь с ними по старшинству; с пожалованием всех гетманских доходов, собранных с 1734 года. Таким образом, граф Разумовский, будучи только двадцати двух лет, возведен в степень гетмана и генерал-фельдмаршала». Добавим к этому, что этот фельдмаршал никогда не был не только на войне, но и не проходил никакого военного обучения. Для рода Нарышкиных брак Екатерины Ивановны с К. Разумовским был результатом холодного расчета, а не каких-либо любовных чувств, что признает даже автор панегирической книги «Род Разумовских». Брак этот не был счастливым. К. Разумовский вел распущенный образ жизни; Екатерина Ивановна умерла рано.

Нарышкина (вошедшему Разумовскому). Граф Кирилл! На императорскую охоту приглашены лишь Шуваловы, Разумовские, канцлер Бестужев, что же касается академиков и сего генерала…

Разумовский (небрежно). Генерала Иконникова и академика Ломоносова пригласил Шувалов. Ну, тогда мой брат Алексей, фельдмаршал и генерал обер-егерьмейстер, говорит Теплову: «В Академии нашей есть академики и помимо Ломоносова, тем более что они какую-то петицию жаждут вручить государыне…»

Шумахер. Позвольте вручить сию петицию, Катерина Ивановна?

Нарышкина (сухо). Что просят академики, господин Шумахер?

Шумахер. Президента.

Нарышкина. Уж не Ломоносова ли прочите?

Шумахер. Избави бог! Меня пригласил в Россию Петр Великий, сей неустрашимый усмиритель смут. Как же мне просить в президенты Ломоносова, когда он суть главный рассадник смут?

Нарышкина. О чем просит генерал Иконников? Вы откуда?

Иконников. Имею честь управлять Уральскими казенными военными заводами. Испытывая нужду в людях, знающих геологию и металлургию, прошу направить на Урал профессора Ломоносова…

Нарышкина. Зачем?

Иконников. Для обучения уральских людей.

Нарышкина. Ломоносов нужен в Петербурге.

Иконников. Мы слышали, что Ломоносов добивается открытия химической лаборатории при Академии…

Шумахер. Зачем нужна Ломоносову химическая лаборатория, когда и химия в России не нужна?

Нарышкина. А, вы уже знаете о том мысли России, господин Шумахер? Продолжайте, генерал.

Иконников. Ежели нельзя на Урал самого Ломоносова, то пусть бы при той химической лаборатории обучить инженеров для Урала.

Нарышкина. Изрядно.

Рог.

Следите за охотой, господа. Удача императрицы на охоте несет счастье вашим замыслам.

Разумовский подходит к Нарышкиной.

Разумовский (любезно). А скоро уже и сумерки.

Нарышкина (сухо). Да. А за сумерками ночь. А за ночью утро.

Разумовский (еще любезнее). А за утром день…

Нарышкина (еще суше). А за днем опять сумерки. Вы наблюдательны, граф.

Разумовский (отходя). Фу-у… (Теплову, который внизу разговаривает с академиками.) Григорий Николаевич обещал красивое зрелище, где ж оно?

Теплов. Разве Академия наук, выстроившаяся подобно солдатам у императорского ковра и падающая на колени с петицией, не зело красивое зрелище?

Разумовский. Ну, не видал я академиков, что ли? Я сам у великого Эйлера бывал. Кстати, господин Шумахер, каково здоровье Эйлера?

Шумахер. Величайший математик Европы, некогда подвизавшийся в Санкт-Петербургской академии наук, прославленный Эйлер здоров, живет сейчас в Берлине и весьма одобряет нашего кандидата в президенты Академии наук.

Разумовский. А кого же вы все-таки прочите в президенты?

Шумахер. Высокородного графа Кирилла Разумовского!

Разумовский. Меня? Ну, тогда, возможно, я увижу зело красивое зрелище! Однакоже я не всех знаю академиков. (Тыча пальцем в Тауберта). Это кто?

Теплов. Зять господина Шумахера, адъюнкт Тауберт, просвещеннейший философ и между прочим, ваше сиятельство, превосходный фехтовальщик.

Разумовский. Ну? А этот огромный?

Теплов. Академик Уитворт, географ, судовладелец, из англичан.

Шумахер. Но, как и мы все, — душою русский!

Разумовский. Англичане не плохо дерутся на шпагах. Я уважаю Англию, сэр.

Уитворт. Ее все уважают, ваше сиятельство. А тех, кто ее не уважает, мы заставляем уважать.

Разумовский (тычет на де-Рюшампи). Этот?

Теплов. Академик де-Рюшампи… ботаник, из Франции!

Разумовский. Француз? Собственно, французы и выдумали драки на шпагах, да? Прекрасное занятие!

Теплов. Академик фон-Винцгейм — астроном, из Пруссии…

Разумовский (оглядывая фон-Винцгейма). Длинен. Впрочем, я уважаю Пруссию… Но говорят, что ваш король Фредерик собирается на нас войной.

Фон-Винцгейм. Войне не быть!

Разумовский. Быть войне, не быть — на то воля государыни.

Шумахер. Воистину, ваше сиятельство…

Рог.

Разумовский. Катерина Ивановна, неужели я буду президентом?

Нарышкина. Да, коли государыня лося убьет.

Разумовский (живо). А не дай бог промахнется? Тогда я к императрице не пойду!

Нарышкина. Государыня вас любит.

Разумовский. Да, и любя бьет! Она по щекам любит бить. А промахнется в лося… она ведь с ружьем… чого доброго в меня выстрелит!