Канчиль убегает посрамленный
— Ты только и знаешь, что крутиться да танцевать на мелком месте! Так бы и проплясала всю свою жизнь, совсем помешалась на танцах. А ведь танцуешь ты без музыки, и никто на тебя не смотрит. То туда, то сюда сунешься, а с места не сдвигаешься. Муравей совсем крохотный и то проворнее тебя. Днем и ночью таскаешь ты свой дом на спине, не расстаешься с ним ни на миг. Скучная у тебя жизнь, тягучая, безрадостная. И все-таки ты любишь выставляться — танцуешь то и дело. Если бы ты была красивой, было бы хоть чем гордиться. Да и жить бы тебе было куда веселее. А так — кто тебя любит? С виду ты вся какая-то нелепая. Длинной тебя назвать нельзя, потому что ты горбатая. Круглой тебя тоже не назовешь, потому что ты похожа на червя. Усы у тебя торчат изо рта, как два бамбуковых побега. Рога у тебя мягкие и противные. Одним словом, нет в тебе ничего хорошего. Сплошное уродство! С какой стороны на тебя не взглянешь — глазу не на чем остановиться. Другие звери, хоть и уродливы, а все же нет-нет, что-нибудь хорошее в них да найдется. Вот, например, Макака. С виду она хоть и противная, но зато у нее доброе сердце. Есть животные некрасивые, но зато они быстро бегают. Но тебя с ними не сравнить. Уродливее тебя на всем белом свете не найдешь. А ведь ползаешь ты так медленно только потому, что тебе тяжело свой дом волочить. Не лучше было бы оставлять его на месте? Кто его украдет? Никому он не нужен, а ты из-за своей глупости таскаешь его повсюду! Что и говорить, жалкое ты существо!
Улитка и отвечает:
— За что ты на меня так набросился, Канчиль? Послушаешь тебя — видно, что ты очень на меня зол. Язык, понятное дело, без костей, сказать может что угодно. Но только ты слишком груб и болтлив к тому же. Какое тебе дело до меня? Хочу — танцую, хочу — ношу свой дом на спине. Я в нем живу, это — мой дом, а не твой, и не ты его строил. Ты думаешь, что пристыдил меня. А я вот даже не боюсь побежать с тобой наперегонки, хоть я и медленно ползаю. Если ты меня обгонишь, то не бывать мне больше Улиткою — я повешусь.
Услыхав, что Улитка предлагает ему пуститься наперегонки, Канчиль громко расхохотался, а сам подумал: «Ишь ползучая, кого обогнать захотела!»
— Хорошо, я принимаю твой вызов, Улитка! — сказал зверек. — Но только знай: бегаю я быстро, как ветер. Если ты меня обгонишь, я перережу себе глотку. Но если я тебя обгоню, а ты не повесишься, я растопчу тебя вместе с твоим домом, да так, что от тебя одна каша останется.
— Хвастать ты любишь, Канчиль. Мелешь все, что тебе в голову взбредет! А ведь пока неизвестно, чем дело кончится. Мы еще посмотрим, кто — кого!
— Ладно, хватит, нечего болтать зря! Догоняй! Только сначала соберись с силами, а то я одним прыжком оставлю тебя так далеко позади, что ты меня уже больше не увидишь!
— Если сразу же надо бежать, то я не согласна. Сначала я хочу повеселиться, потанцевать немного — надоело мне с тобой разговаривать. Но если ты и впрямь отважный Канчиль, и не боишься померяться силами со мной, приходи сюда послезавтра, и я тебе покажу, как надо бегать. Только я побегу не по земле, а по воде.
— Хорошо, послезавтра я приду! Но не вздумай поступать, как запутавшийся должник. С него спрашивают деньги сегодня, он обещает вернуть их завтра, к нему обращаются завтра, он божится, что отдаст послезавтра, и так без конца. Вот и ты, видно, хочешь схитрить. Смотри у меня! Если ты вздумаешь шутить со мной, я тебя просто растопчу!
— На меня это совсем не похоже, да и вообще улитки так не поступают. Это ты сам, может быть, врать любишь.
— Ну, хорошо, раз я сказал, значит так и будет. Послезавтра я вернусь сюда, а пока я пошел домой.
После этого Улитка созвала всех своих друзей, рассказала им, как ее обидел Канчиль, и повторила весь разговор с ним от начала до конца. Все друзья Улитки пришли в негодование и договорились между собой о том, как одержать верх над Канчилем. А задумали они вот что: расположиться в ряд у самого берега на всем протяжении реки. Договорившись, улитки разошлись по своим местам и погрузились в воду. Канчиль пришел через день, как было условлено, и увидел, что Улитка по-прежнему приплясывает. Он сразу накинулся на нее с руганью:
— Ты все пляшешь да пляшешь? А ведь позавчера мы с тобой договорились бежать наперегонки. Так что же, побежим или нет? Может быть, опять скажешь «послезавтра»? Похоже, что так, — очень уж ты увлечена своими танцами.
— Говори, говори, что хочешь, если тебе это доставляет удовольствие, а по мне, что послезавтра, что сейчас — все равно. Я свои обещания всегда выполняю, никого еще не подводила. А теперь — начнем. Ты беги первый, а я за тобой!
— Странные ты вещи говоришь: чтобы я бежал впереди, а ты меня догоняла! Видно, ты хочешь обмануть меня, когда я оставлю тебя далеко позади! Если ты и в самом деле хочешь состязаться, беги ты первая, а я уж как-нибудь, не торопясь, догоню тебя!
— Хорошо, я согласна. Но только я сначала нырну, чтобы мне было легче бежать.
— Это как тебе угодно! Разумную просьбу я готов уважить. Ну, поворачивайся, да поживее! С какой быстротой ты ни побежишь, я тебя все равно обгоню шагом да еще при этом буду свою бородку почесывать.
Улитка погрузилась в воду, и спустя некоторое время Канчиль, не торопясь, двинулся в путь. Он шел очень медленно, лениво переставляя ноги и восклицая время от времени:
— Эй, Улитка, ты где?
И та улитка, которая была немного впереди, отвечала:
— Я здесь.
Увидев, что Улитка движется с той же скоростью, что и он, Канчиль удивился и припустил со всех ног. Пробежав большое расстояние и решив, что Улитка давно уже отстала, он закричал во всю глотку:
— Эй, Улитка, ты где?
И улитка, которая была впереди, ответила:
— Я здесь.
Озадаченный Канчиль замолчал, думая о том, с какой необычайной быстротой бегает Улитка. Потом он сказал:
— Раз так, то я, конечно, готов признать себя побежденным! Но только я хочу еще раз попробовать обогнать тебя. Если я опять отстану, то уж окончательно сдамся.
— Пробуй сколько хочешь, Канчиль, — ответила Улитка, — четыре раза, пять раз, хоть десять или двадцать — я на все согласна! Только интересно было бы поглядеть, как ты сдержишь свое слово. Ведь ты сказал, что перережешь себе глотку, если окажешься побежденным. Ладно уж, Канчиль, не стоит это делать, ведь у тебя только одна шея, а на ней голова держится! Если ты и в самом деле сдержишь свою клятву, я лишусь приятеля-забияки, который никому не дает покоя. К тому же мне говорили, что ты очень боишься смерти. Значит, твоя клятва — сплошная ложь!
Канчиль ответил:
— Болтай, болтай сколько твоей душе угодно, да только подожди издеваться раньше времени. Сейчас мы с тобой опять побежим, и тут уж ты меня не догонишь!
И Канчиль помчался с такой быстротой, что со стороны казалось — летит пуля. Он напрягал все свои силы и очень тяжело дышал. Наконец, он остановился и воскликнул:
— Улитка, где ты?
И далеко впереди улитка ответила:
— Я здесь.
Тут Канчиль совсем растерялся — он понял, что Улитка одержала верх. И зверек подумал: «Если состязание будет продолжаться, ничего хорошего меня не ждет — только сплошной позор. Ясно, что эту полоумную Улитку мне не обогнать. Удеру-ка я лучше в лес, там она меня не настигнет. Она умеет быстро бегать только в реке, а не по земле. Удеру, и дело с концом. Она живет в воде, а я — на суше. Если я не буду подходить близко к воде, то я никогда больше с ней не встречусь. А дружить с таким животным ни к чему. У меня и так достаточно добрых друзей. Стыдиться мне нечего — ведь я никогда ее больше не увижу, если только сам не пойду к ней. А этого я делать не буду — зачем мне на рожон лезть?»