Снова зажужжали электромоторы на русских броненосцах и башни, приводимые ими в движение хищно уставились своими орудиями на новую цель. Пока Камимура займёт своё место в кильватерной колонне японского флота можно успеть многое. Надо было максимально использовать момент своего значительного преимущества.

"Пересвет" с "Победой" перенесли огонь на крейсер "Адзума". Этот корабль французской постройки был наименее защищённым из японских броненосных крейсеров и уже успел пострадать от огня "Наварина" – пожар на юте всё ещё не был потушен. Скоро стали отмечаться и попадания артурцев: ясно заметен был взрыв на первой трубе, после которого она покосилась, замолчала кормовая восьмидюймовая башня, вспыхнуло ещё несколько небольших пожаров. В довершение всего, очередным взрывом, окончательно повалило покосившуюся трубу.

Черкасов вместе с Эссеном азартно следили за результатами своего огня, очень хотелось его решительных последствий поскорее. Ну хоть не потопить, хоть выбить опять из строя. Как уже были выбиты "Ниссин" и "Якумо". К тому же сигнальщики передали, что боевую линию покинул сам японский флагман, сам "Микаса".

А "Ретвизан" с "Ослябя" наконец перенесли огонь на "Кассугу", который с самого начала боя не обстреливался вообще и его комендоры действовали в самых комфортных условиях, методично и весьма эффективно обстреливая тот же "Ретвизан".

На "Кассуге" почти сразу стали отмечаться попадания, первыми же снарядами была сбита дымовая труба и приведена к молчанию кормовая башня. А русские броненосцы продолжали и продолжали посылать в его сторону смерь различного калибра.

После потопления "России" адмирал Камимура оказался в сложной ситуации: с одной стороны нужно было срочно возвращаться к главным силам, с другой – это значило ещё раз "протащить" свои корабли сквозь огонь третьего броненосного отряда русских и их броненосных крейсеров. К тому же появилась реальная возможность провести манёвр являющийся мечтой любого флотоводца – "обрезать" хвост колонны противника и поставить его под продольный огонь всего своего отряда. Искушение было слишком велико и Камимура не устоял.

Концевым кораблём русской линии был крейсер "Дмитрий Донской". Это был уже старый крейсер с малым ходом и относительно слабой артиллерией. Откровенно говоря Рожественский долго колебался не отправить ли его с транспортами во Владивосток, но настоятельные просьбы каперанга Лебедева и наличие у корабля полного броневого пояса привели к решению поставить его в конце русского кильватера. В глубине души командующий понимал, что "Донской" практически обречён, если японские корабли "обратят на него серьёзное внимание". Но это значило и то, что меньше снарядов прилетит к другим, более ценным кораблям. А может противник как раз и "погнушается" стрелять по такой "несерьёзной" цели, тогда несколько шестидюймовок могут оказать некую помощь эскадре.

В общем в результате на самый малый и старый крейсер броненосных сил русских обрушился огонь способный вывести из строя современный броненосец.

Старый крейсер с молодым задором вступил в бой. Но шансов у него было не больше, чем у подростка протв четырёх взрослых мужчин. Несколько залпов и "Дмитрий Донской" получил заметный крен и заполыхал от носа до кормы. Ответный огонь был эпизодическим и несерьёзным.

Крейсер "Дмитрий Донской"

Однако отвлекаться на добивание противника Камимура не мог себе позволить, его ждали в главной линии, его крейсера были там сейчас необходимы. Уже можно было пройти так, чтобы не подставляться под огонь отряда Фелькерзама. Адмирал скомандовал разворот…

Играл ли адмирал Камимура в шахматы всерьёз? Если да, то наверняка знал термин "цугцванг" – ситуация, когда любой ход только ухудшает перспективу.

Своим поворотом он поставил "Громобой" и "Баян" в положение, когда у тех просто не осталось выбора – они не могли уже вернуться к своим кораблям минуя пушки его крейсеров. Русские были просто вынуждены отвернуть от своей колонны и устремиться на… На "Ниссин", который уже побывал в нокдауне в завязке сражения и кое-как справившись с повреждениями старался догнать "Якумо" и пристроиться ему в кильватер. Камимура просто "гнал" противника на своего ослабевшего товарища. "Громобой" уже начал пристрелку и было понятно, что скорее всего флагман адмирала Мису получит серьёзные повреждения до подхода японских крейсеров и опять встанет дилемма: защищать его и оставить главные силы без так необходимого им подкрепления или бросить товарища "на съедение" русским. Ситуация усугублялась тем, что с нордовых румбов подходили русские крейсера Энквиста. Если не прикрыть "Ниссин" – его участь решена.

Повернуть левее? Как бы "пригласить" противника вернуться к своим? Но тогда придётся лишние полчаса нагонять свои главные силы. Лишние полчаса не вступать в бой. Да и примут ли русские такое "приглашение"? Почти наверняка – нет. Нужно идти на помощь адмиралу Того. Но как? – Если по кратчайшему расстоянию, то придётся пройти в пределах досягаемости орудий броненосного отряда Фелькерзама. А это двенадцать двенадцатидюймовок не считая пушек "Нахимова" – может случиться всякое. Если отклоняться – опять потерять время.

… Неожиданная помощь последовала от отряда Катаоки. Японский адмирал тоже увидел какая опасность угрожает "Ниссину" и решил хотя бы не допустить к нему крейсера Энквиста. Неожиданно он пошёл на сближение с русскими и те, хоть и серьёзно превосходили по огневой мощи японских "пенсионеров" стали отходить сохраняя дистанцию – на малом расстоянии становилось уже вполне реальным заполучить снаряд из гомерических пушек мацусим, который мог не только серьёзно повредить, но, при удачном попадании, даже утопить небронированные русские крейсера. Бой этих двух отрядов склонялся к югу и атаковать японского "подранка" "Олег" и компания уже в ближайшее время не могли.

Однако корабли Катаоки дорого платили за свой манёвр. Если по мощи бортового залпа "Жемчуг" практически не уступал "Итцукусиме", то "Олег" и "Аврора" серьёзно превосходили своих оппонентов в этом плане (если конечно не учитывать тристадвадцатимиллиметровые пушки японцев). Здорово горели уже все три японца. На русских крейсерах тоже вспыхивали пожары, но значительно меньшего масштаба.

Как говорил Наполеон:"Ситуация в бою меняется каждую секунду"… Командир "Громобоя" Дабич увидел, что третий броненосный отряд взял под обстрел "Ниссин" и его крейсер с "Баяном" не особенно нужны для планировавшейся ранее атаки. Зато представляется возможность поставить в "два огня" (обстрел с обоих бортов) отряд Катаоки, а потом соединиться с крейсерами Энквиста. Цель была немедленно сменена и по японским старым кораблям било уже вдвое больше орудий, чем раньше. А им и до этого приходилось не сладко. Правда с севера изо всех сил торопился на помощь совсем уже тихоходный "Чин Иен", но стреляя орудиями левого борта по "Мацусиме" и "Итцукусиме" крейсера, которыми теперь, после гибели "России", руководил Дабич огнём правого борта встречали старичка-броненосца.

Камимура пока всё ещё засыпавший снарядами "Дмитрия Донского" снова встал перед дилеммой: Помочь избиваемым кораблям Катаоки или, бросив их, спешить в линию главных сил. Да и добить русского старичка очень хотелось, ну не мог он со своим водоизмещением долго выдержать обстрел японской четвёрки. Весь в огне, с заметным креном он, тем не менее продолжал стрелять из нескольких уцелевших пушек. И даже попадал иногда: на баке "Идзумо" снова разгорелся небольшой пожар.