Идея преподавания живой литературы прекрасна и революционна, она должна и может появиться (пока) только в школе СССР, но ее не надо коверкать таким академико-бюрократическим подходом.
Так как вопрос, подымаемый мною, очевидно, касается не одного меня, а целого ряда писателей, обращаю на вопрос Ваше внимание и прошу внушить заинтересованным комиссиям, что:
1) Материал для учебников надо подбирать наиболее характерно, полно и современно при непременном участии автора.
2) К критическому разбору надо привлекать товарищей не случайно, а и ранее занимавшихся разбором литературных произведений данного рода (конечно, связав с требованиями педагога).
Думаю, что и при большой спешке издания сделать живыми книги живых — еще можно успеть.
В редакцию журнала «Крокодил», после 23 июля 1928*
139 В РЕДАКЦИЮ ЖУРНАЛА «КРОКОДИЛ» [После 23 июля 1928 г.]
Прошу стихе «Помпадур» заменить фразу «беспартийный катится под стол» фразой «Собеседник сверзился под стол».
Маяковский.
Воробьеву И. О., 25 июля 1928*
140 ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ПРАВЛЕНИЯ ВУФКУ И. О. ВОРОБЬЕВУ [Алупка, 25 июля 1928 г.]
В ВУФКУ
Председателю правления т. Воробьеву Уважаемый товарищ!
В апреле мной было получено извещение ВУФКУ о «запрещении» реперткомом моих сценариев «История одного нагана» и «Долой жир» и в связи с этим предложение о возврате 2000 аванса.
Трехмесячная болезнь и лежка не позволили мне немедленно обратиться к вам.
Пользуясь отпуском, разрешаю себе обратить ваше внимание на следующее:
1) Совершенно неприемлема и изумительна простая ссылка на «запрещение» Главреперткома. Когда? Почему? Как? Мне кажется, что такая мотивировка по отношению к советскому писателю недопустима и едва ли она могла иметь место без указания на причины и без возможности изменений по линии реперткомовских указаний.
Думаю, что у каждого непредубежденного человека вызозет удивление запрещение по идеологическим соображениям (очевидно) сценария писателя, литератора, ведущего одиннадцать лет большую литературно-публицистическую работу без единого вымаранного нашими органами слова.
Прошу вас распорядиться о присылке мне мотивированной выписки запрещения*.
2) Сценарии мною делались по непосредственному заказу т. Шуба* и единожды были приняты как либретто и тема с предложениями о дополнениях и изменениях, кои мной и были внесены самым добросовестным образом*.
В связи с требованием о возврате полностью аванса эта работа (+ три поездки в Киев), очевидно, рассматривалась как увеселительная часть моих взаимоотношений с ВУФКУ.
3) Во всех моих взаимоотношениях со сценарной частью ВУФКУ была сплошная недомолвка — меня перекидывали от редактора к редактору, редакторы выдумывали несуществующие в кино принципы, особые на каждый день, и явно верили только в свои сценарные способности.
Думаю, что в отношении художественной части сценариев моя квалификация позволяет мне настаивать на необходимости проведения в картинах и моих сценарных «принципов».
Едва ли такое отношение редакторов помогает кампании, поднимаемой за привлечение к кино квалифицированных литературных сил.
Если мы не сумеем сговориться о сданных сценариях, я, конечно, возвращу авансы (за вычетом, в согласии с союзным тарифом, следуемого за безусловно проделанную работу), но предпочел <бы> возвратить их работой — сценарием по заданию ВУФКУ.
Жду вашего ответа.
Москва, Лубянский проезд, 3, кв. 12.
С приветом
25/VII-28 г., Алупка.
В редакцию журнала «Красная новь», 16 августа 1928*
141 В РЕДАКЦИЮ ЖУРНАЛА «КРАСНАЯ НОВЬ» [Москва, 16 августа 1928 г.]
В редакцию журнала «Красная новь»
Не откажите в любезности опубликовать следующее:
Изумлен развязным тоном малограмотных людей, пишущих в «Красной нови» под псевдонимом «Тальников».
Дальнейшее мое сотрудничество считаю лишним.
Владимир Маяковский.
16/VIII-28 г.
В Главлит, 25 августа 1928*
142 В ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПО ДЕЛАМ ЛИТЕРАТУРЫ И ИЗДАТЕЛЬСТВ [Москва, 25 августа 1928 г.]
В Главлит
Объяснительная записка к вечеру Вл. Маяковского
Задача доклада показать, что мелкие литературные дробления изжили себя и вместо групповых объединений литературе необходимо сплотиться вокруг организаций, ведущих массовую агитлитературную работу, — вокруг газет, агитпропов, комиссий, организуемых к дням революционных празднеств. Необходимость отказа от литературного сектантства иллюстрируется примером Лефа, большинство из сотрудников которого ведут работу в пионерских, в комсомольских органах печати. Только переход на такую работу дает писателю вместо салонной поддержки 7-10 единомышленников критику и поддержку миллионных организаций.
Литература-самоцель должна уступить место работе на социальный заказ, не только заказ газет и журналов, но и всех хозяйственных и промышленных учреждений, имеющих потребность в шлифованном слове.
Мы излишнее количество сил уделяем на критику ничтожных литературных явлений, оставляя без критического внимания вещи повседневного обихода. Хлеб, костюм, сапог должны критика интересовать, по крайней мере не меньше, чем стихи Есенина.
Агитационно-просветительная работа хотя бы по борьбе за чистоту жилищ, против плевания на улице, за отмену рукопожатий и т. п. должна пользоваться правами литературного гражданства наравне с поэмой и романом.
Разговор иллюстрируется стихами, печатавшимися в «Правде», «Комсомольской правде», «Рабочей газете», «Крокодиле».
Вл. Маяковский.
В Ленгублит, 10 сентября 1928*
143 В ЛЕНИНГРАДСКОЕ ГУБЕРНСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПО ДЕЛАМ ЛИТЕРАТУРЫ И ИЗДАТЕЛЬСТВ [Москва, 10 сентября 1928 г.]
В Ленинградский Гублит
Заявление
Прошу выдать разрешение на лекцию «Левей Лефа».
Вл. Маяковский.
10/IX-28 г.
В литотдел Госиздата, 8 октября 1928*
144 В ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ ГОСИЗДАТА [Москва, 8 октября 1928 г.]
В литерат. — худож. отдел Гиза
Прошу отсрочить мне на 3 месяца сдачу драмы и романа. Я в настоящее время отправляюсь в отпуск* для заканчивания почти выполненной работы*.
В. Маяковский.
8/X-28 г.
Брик Л. Ю., 20 октября 1928*
145 Л. Ю. БРИК [Париж, 20 октября 1928 г.]
Дорогой, милый, изумительный и родной Кис.