Когда ты получишь это письмо, меня уже в Мехико не будет, очевидно, т. к. я после поездки вглубь поеду прямо на пароход. Поэтому обязательно все, все мне напиши на Парижское полпредство к 1 сентября, чтоб я по приезде уже застал твое письмо. Только не пиши, что ты меня не любишь, пожалуйста. Ужасно скучаю, ничего про вас не зная. Как Оська? Как «Леф»? Как полное собрание?

Детик, шлю стихи и беспокою тебя страшными просьбами^*:

1) «Открытие Америки» дай «Лефу»^*

2) «Испанию» дай «Огоньку»

         шлю доверенности

3) «Монашек» попробуй «Известиям»

4) «Атлантический океан» — «Прожектору»

или наоборот

5) Все вместе предложи Радио-Росте.

С «Лефа», разумеется, денег не надо брать. С остальных по 1 р. строка, а с Радио-Росты (т. Галицкому) по 2–3 черв<онца> за стих. Эти деньги ужасно прошу тебя (рассчитываю, что будет 45–50 червонцев, если меньше, так меньше) перевесть Андрэ Эльзиному, у которого я занял перед отъездом, и ему надо заплатить к 1 сентября.

Если денег всех не выручишь или вообще ничего не получишь, то, пожалуйста, своих не шли, а только телеграфируй, и я устроюсь каким-нибудь займом.

Спасибо, детик, за телеграммки, они ужасно, ужасно хорошие и лежат на грудях в чудной свиной коже.

Я сейчас не шлю тебе ничего, потому что, во-первых, затеряют, во-вторых, еще не осмотрелся, а в-третьих, хочу везть тебе сам.

Дорогой мой и любимый Котик, целую тебя страшно, страшно. Весь твой со всеми четырьмя лапами

Щен.

Целую Оську в усы.

Целую Эльзку.

Привет Елене Юльевне.

Передай, пожалуйста, маленькое письмо маме моей^*.

Маяковским А. А., О. В., Л. В., около 15 июля 1925^*

86 А. А., О. В., Л. В. МАЯКОВСКИМ [Мехико, около 15 июля 1925 г.]

Дорогие мои мамочка, Оличка и Людочка!

Целую вас всех страшно и поздравляю вас со всеми именинами и рождениями^*, какие за это время подвернутся, а также благодарю вас за поздравление.

Числа 10-15-20 сентября надеюсь быть в Москве. Целую вас всех еще раз.

Ваш мексиканский сын и брат

Вол.

Бурлюку Д. Д., 23 октября 1925^*

87 Д. Д. БУРЛЮКУ [Нью-Йорк, 23 октября 1925 г.]

Додя^*, ты неисправим.

Жду ровно в 5 для поездки в Филадельфию^*.

В. М.

Маяковским Л. В., О. В. 9 ноября 1925^*

88 Л. В., О. В. МАЯКОВСКИМ [Париж, 9 ноября 1925 г.]

Телеграфируйте немедленно подробно мамино здоровье. Попросите Бориса Кушнера помочь квартирой^*. Буду Москве недели через две. Целую мамочку, вас.

Володя.

Брик Л. Ю., 20 февраля 1926^*

89 Л. Ю. БРИК [Баку, 20 февраля 1926 г.]

Дорогая и родная моя Кисица!

(Это я сделал из Киса и Лисица.)

Я живу сию минуту в Баку, где и видел (а также и по дороге) много интересного, о чем и спешу тебе написать.

Во-первых, от Краснодара до самого Баку ехал с нами в поезде большой престарелый обезьян. Обезьян сидел в окне и все время жевал. Не дожевавши, часто останавливался и серьезно и долго смотрел на горы, удивленно, безнадежно и грустно, как Левин после проигрыша.

А до этого в Краснодаре было много собачек, про которых я и пишу теперь стих^*.

В Баку тоже не без зверев. Во-первых, под окном третьего дня пробежали вместе одиннадцать (точно) мирблюдов, бежали прямо на трамвай. Впереди, подняв руки, задом прыгал человек в черкеске, орал им и что-то доказывал — чтоб повернули.

Е́два-е́два^* отговорил.

А также наискосок ежедневно становится в девять часов хороший ослик с фруктами. Что же касается Регины Федоровны, то ее уже не было, она уехала в Москву.

Я живу весело: чуть что — читаю «Левый марш» и безошибочно отвечаю на вопросы, что такое футуризм и где теперь Давид Бурлюк.

Счастливый Ося, и он живет полной, красивой жизнью: я читал про его выступление в Доме союзов, а также дышащую гневом статью о киноплакате^* в «Советском экране».

Целуй его очень. В телеграммах я его не целую, потому что телеграммы срочные, могут прийти ночью, а я не хочу его беспокоить ночью по пустякам.

Во вторник или среду утром еду Тифлис^* и, отчитав, поскорее в Москву. Надоело — масса бестолковщины. Устроители — молодые^*. Между чтениями огромные интервалы, и ни одна лекция не согласована с удобными поездами. Поэтому, вместо международных, езжу, положив под голову шаблонное, с клещами звезд огромное ухо. Уже и без клещей было б удобнее, но вычесывать клещи лень, тем более из 20 000 экземпляров^*.

Здесь весна. На улицах продают мимозы. Можно ходить без пальто, но тогда очень холодно. Налево от меня какая-то уличка, на ней парикмахерская «Аэлита», тут же все по-тюркски, но выглядит страшно иностранно, т. к. теперь латинский алфавит: аптека и сейчас же по-ихнему — «Aptiq», а вместо воскресенья вообще пятница. Направо от меня Каспийское море, в которое ежедневно впадает Волга, а выпадать ей неоткуда, т. к. это море — озеро и положенье его безвыходное.

Дорогой Солник, очень тебя жалею, что тебе одной возиться с квартирой^*, и завидую, потому что с этим повозиться интересно.

Я по тебе, родненький, очень соскучился. Каждому надо, чтоб у него был человек, а у меня такой человек ты. Правда.

Целую тебя обеими губами, причем каждой из них бесконечное количество раз.

Весь твой Счен 1-ый (Азербайджанский).

20/II-26 г.

В литотдел Госиздата, 15 марта 1926^*

90 В ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ ГОСИЗДАТА [Москва, 15 марта 1926 г.]

В лит. сектор Гиза

Маяковского

Заявление

Прошу отсрочить мне сдачу материала согласно договорам:

1) Драма до 30-го марта

2) Роман до 15-го июля.

Вл. Маяковский.

15/III-26 г. Москва

В литотдел Госиздата, 12 апреля 1926^*

91 В ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ ГОСИЗДАТА [Москва, 12 апреля 1926 г.]