И небо, и залив, и дождь были такими же серыми, как старенький «форд» Уоррена, когда он увидел, что Леона Саммервилл выходит из зеленого «ягуара», и ее встречного беглого взгляда было довольно, чтобы понять — она засекла его снова. От места встречи с врачом в административном здании Бэйо он проследовал за ней до ее дома и ждал на расстоянии в два квартала, на Пеони-Драйв, пока она снова не появилась в половине пятого. Потом он поехал за ней сюда, в Марина-Лоу. Она сидела за рулем, прямая и стройная, и на этот раз не мотала машину туда-сюда: она засекла его и знала, что он едет за ней.

Теперь она передавала ключи служителю стоянки. Она оделась, как полагалось для вечерних приемов, — на ней была бледно-голубая плиссированная юбка, такая же блузка и такие же туфли-лодочки на низком каблуке. Она прекрасно выглядела, вполне подходяще для любовного свидания в уютном местечке. На лице ее блуждала улыбка. Она оглядела автостоянку, зная, что он сидит в машине и наблюдает за ней.

Как он признается Мэтью Хоупу, что он сорвал наблюдение?

Леона Саммервилл уже собиралась войти в здание, но тут Мэтью Хоуп, собственной персоной, подъехал к парадному входу в своей желтовато-коричневой «карлэнн-гайа», вышел и приветливо окликнул ее:

— Леона!

Она обернулась и приветливо улыбнулась ему.

Мэтью отдал служителю ключи. Леона взяла его под руку. Уоррен внимательно наблюдал, как они вместе вошли внутрь. «Хм-хм, — подумал он. — Нет-нет!» Но почему, собственно, нет? Неужели это возможно? Он очень надеялся, что нет. Как же ему были ненавистны все эти интрижки!

Хэлен рыдала, чего Хэрли совершенно не выносил. Ему хотелось ударить ее, сделать что-нибудь такое, чтобы ей пришлось зарыдать по-настоящему, и в то же время ему хотелось обнять ее, приласкать, утешить. Все чувства смешались в нем, никогда в жизни не было ничего подобного. Он бы и сам был не прочь понять, что все-таки в нем происходит. И о ребенке он думал, которого она носила в себе. Интересно, кто родится? Он надеялся, что девочка, — мальчикам труднее сладить с этим миром, слишком много здесь для них припасено дерьма.

— Ну, не плачь, малышка, успокойся, — он обнял ее и поцеловал.

Билли сидел на другой кровати. А Хэлен все сопела и всхлипывала, сморкаясь в маленький носовой платок, обшитый тесьмой.

— Пожалуйста, малышка, я не могу смотреть, как ты страдаешь, — сказал Хэрли и снова поцеловал ее.

— Я, наверно, сорвала все это, — сказала Хэлен, прижимая к глазам мокрый платок. — Я, наверно, рассказала ему слишком много… Но он же представился как бабушкин адвокат…

— Он этого не делал, — сказал Билли. — Он и не говорил, что он адвокат твоей бабушки. Ты сама ни с того ни с сего так решила.

— Так говорил этот мужик, что он адвокат Софи, или нет? — спросил Хэрли.

— Боюсь, что нет, Арт. Мне так обидно, черт меня подери. — Она всхлипнула, и слезы так и полились снова. — Мне бы сообразить, что он здесь что-то вынюхивает!

— Успокойся, дорогая, — сказал Хэрли, обнимая ее и похлопывая по плечу. — Что он спрашивал?

— Да все о тебе расспрашивал. Когда ты вернешься.

— А с чего ты решила, что он что-то вынюхивает?

— Он же спрашивал про тебя…

— Что именно?

— Спрашивал, не знаешь ли ты Джонатана Пэрриша, не жена ли я Билли.

— И ты ему сказала, что нет?

— Да. Билли ведь сказал ему свое имя, и я тоже…

— Потрясающе, теперь он знает наши имена!

— Твое имя он уже знал, Арт, — сказал Билли, вставая и направляясь к телевизору. — Еще до того, как он пришел сюда, он знал твое имя.

— Ладно, довольно, — сказал Хэрли.

— Если мы с тобой женаты, — сказал Билли, улыбаясь, — это вовсе не означает, Арт, что ты можешь мне давать указания.

— А я говорю: довольно, — он снова повернулся к Хэлен. — Что же ты ему рассказала насчет своей бабушки?

— Я сказала, что приезжала повидаться с ней.

— А ты говорила, почему ты приезжала повидаться с ней?

— Извини, Арт. Мне следовало быть более осторожной, но я в самом деле думала, что он бабушкин…

— Ты упоминала о деньгах, Хэлен?

Она посмотрела на него и готова была снова заплакать.

— Так упоминала или нет?

— Я, я… я… возможно, сказала что-то такое насчет… насчет того, устраивает ли ее моя цена.

— Ты сказала и о том, что она выписала чек, — подсказал Билли.

— Нет, я не говорила…

— Ты сказала, что тебе хотелось бы, чтобы чек был выписан на твое имя.

Хэрли нахмурился.

— Извини меня, Арт, — сказала Хэлен.

— Ничего страшного, дорогая.

Он молчал, обдумывая все это. Билли стоял у телевизора, решая, включить его или нет. Хэлен сидела на кровати, скрестив ноги на индийский манер, и смотрела на Хэрли, стараясь понять, очень ли он на нее злится. Раньше он колотил ее. И это уже вошло в привычку, он был горячий мужик. Но с тех пор, как она забеременела, он ни разу не прикоснулся к ней.

— Насколько я понимаю, — сказал Хэрли, — этому адвокату известно, что ты приезжала повидаться со своей бабушкой и хочешь получить от нее чек.

— Да, — сказала Хэлен.

— А он знает, зачем они тебе?

— Не думаю.

— А ты что скажешь, Билли?

— О «зачем» вообще никакой речи не было.

— О сумме упоминали?

— Цифры вообще не назывались.

— Значит, он не знает, что мы рассчитываем на миллион долларов?

— Ну откуда же, Арт? — сказала Хэлен.

— Стало быть… он знает только, что ты приезжала, чтобы поговорить с ней о деньгах. И рассчитываешь на какой-то чек.

— Он также знает, что мы ждем переговоров, — сказал Билли.

— Откуда же, черт вас подери? — спросил Хэрли.

— Потому что Хэлен…

— Потому что я… думала, что она послала его для переговоров с тобой. И я, должно быть, что-то об этом сказала.

— Он также знает их имена, — сказал Билли, — которые ты сообщил ему, дорогой муженек. Хэлен не имеет к этому никакого отношения. Ты, видно, хочешь свалить вину на нее. А ты сам выболтал ему все и назвал имя старухи.

— Так я же думал, что он ее адвокат. Хэлен же говорила, что он…

— Преподнес ему имя на серебряном подносе — Софи Брэчтмэнн. И имя ее дочки тоже назвал — практически раскрыл для него все карты, — уныло сказал Билли.

— Ну, все мы делаем ошибки, — сказал Хэрли, подошел к Хэлен и поцеловал ее в макушку. — Кто из вас первый может бросить в другого камень?

— Я, — сказал Билли. — Я вообще ни хрена ему не говорил.

— А кто сболтнул, что мы наблюдали за домом? — спросил Хэрли. — Кто сболтнул о карточках?

— Может, я и…

— Так что мы все виноваты. Но что сделано, то сделано. Теперь важно просчитать следующий шаг.

— Наш следующий шаг — это убраться отсюда к чертовой матери, — сказал Билли.

— Нет, наш следующий шаг — отыскать фотографии, — возразил Хэрли.

— Он прав, — сказала Хэлен. — Ничто не убедит ее, пока она их не увидит, те, где я снята вместе с матерью.

— Но мы даже не знаем точно, есть ли вообще такие, — сказал Билли.

— Они существуют, это точно, — сказал Хэрли.

— Только потому, что так кажется какой-то черномазой…

— Ей не кажется, она действительно помнит.

— Поговори с ней подольше, так она и Рождество Христово вспомнит.

— Но она же была, когда нас фотографировали, — воскликнула Хэлен.

— Мы должны их найти, — настаивал Хэрли.

— Возвращайся к дому Пэрриша, — сказала Хэлен.

— Это невозможно, — возразил Билли.

— Надо проникнуть в дом и отыскать эти фотографии.

— Да ведь в этом доме совершено убийство! — воскликнул Билли. — Ты что, не слышал, что он сказал?

— Но карточки-то в доме, — сказала Хэлен.

— Да, где-то в доме, — согласился Хэрли.

— Мы покажем ей фотографии, и она увидит бусы, — упрямо настаивала Хэлен.

Дождь прекратился. И радуга волшебной аркой встала над калузским заливом.