Когда Герольт дошел до этого места, щеки у него горели от стыда. Но рассказать всю правду до конца у него не было сил.

— Святые мученики! — воскликнул Мак-Айвор, сверкая глазом. — Такое наваждение я пожалуй бы и согласился потерпеть!

Глаза Мориса тоже поползли на лоб, а губы его начала раздвигать улыбка. Он сказал:

— Оказывается, в глубине твоей души спрятано желание предаваться плотским радостям в кругу прелестных и опытных наложниц. Ведь если верно то, о чем нам рассказал аббат, черный напиток выявляет лишь самые тайные наши желания.

Тарик ударил его в ребра кулаком.

— Оставь свои шутки, Морис! — крикнул он. — Сейчас неподходящее время для насмешек… тем более для твоих. Посмотри прежде на себя. Мне даже думать не хочется о том, какие потаенные желания бродят в твоей душе.

Кровь ударила в лицо француза. Он прекрасно понял намек на его чувства к прелестной Беатрисе. Морис положил руку на сердце и склонился перед Герольтом в глубоком поклоне.

— Прости, брат. Действительно, это было глупо. Забудь, пожалуйста, мои слова.

— Такое могло произойти с каждым из нас, — честно сказал Мак-Айвор. — И еще может произойти. Все мы боремся с плотскими страстями. И давайте больше не будем болтать о таких вещах.

— Золотые слова, шотландец, — согласился Тарик. — К тому же Герольт заслужил за свою стойкость особую похвалу. Или вы забыли, что аббат Виллар рассказывал о действии черного напитка? Отведав его, даже самый храбрый рыцарь Грааля может совершить предательство!

Мак-Айвор кивнул и продолжил:

— И лишь тот, кто обладает исключительной силой воли, может справиться с его чарами. Именно это и доказал Герольт. Он не выдал проклятому искарису тайник. Как знать, смог бы выдержать такое испытания я или кто-то из нас?

Морис серьезно взглянул на Герольта.

— Мак-Айвор прав, — сказал он чуть ли не с благоговением. — Если теперь кто-то из нас может с полным правом считать себя настоящим хранителем Грааля, потому что он выдержал тяжелейшее испытание, так это Герольт!

— Воистину так! — подтвердил Тарик. — Будем об этом помнить. А еще — надеяться, что судьба убережет нас от таких испытаний.

Герольт чувствовал, что он сгорает от стыда. К счастью, разговор затем перешел на возможную связь поломанной оси с ночным нападением, на возможное участие в нем Шаброля и Клода, на опасности, которые угрожали рыцарям в дальнейшем.

Они быстро сошлись во мнении, что требовать объяснений от Шаброля и Клода им не стоит. Те и в самом деле могли не иметь никакого отношения к искарисам, и своими подозрениями рыцари могли бы обидеть людей, которые им помогли. А если они все-таки были агентами апостолов Иуды, хранители никак не могли это доказать.

— По моему мнению, дела обстоят следующим образом, — подытожил Мак-Айвор. — В Марселе нам удалось ускользнуть от искарисов. Иначе мы столкнулись бы с ними еще по дороге в Экс-ан-Прованс. Логично также предположить, что кто-то из искарисов узнал нас по дороге, раскусив фокус с переодетыми сестрами. Скорее всего, это случилось вчера. Почему он решился на ограбление? Либо у него не было времени, чтобы оповестить своих сообщников, либо он не захотел делиться славой и решил захватить Святой Грааль в одиночку. Использовал ли он при этом Шаброля и Клода или нет, нас уже не интересует. Скорее всего использовал. Далее. Мы можем быть уверены, что он коротко знаком с монахами этого монастыря и что он уроженец здешних мест. Попытавшись опоить Герольта черным напитком, он поставил на карту все. Однако его затея провалилась. Точка. И теперь этого сукина сына ждет незавидная участь.

— Потому что он действовал на свой страх и риск, но потерпел поражение, — договорил за Мак-Айвора Тарик.

— А это означает, что в одиночку он больше нападать не станет, но явится с подкреплением, — продолжил их мысль Морис. — Только теперь он не будет полагаться на случайных сообщников из числа местных простолюдинов, но соберет по крайней мере дюжину опытных искарисов.

— И еще. Скорее всего, он оповестит высокопоставленных апостолов Иуды, дабы уйти от ответственности, если потерпит поражение и в следующий раз, — сказал Мак-Айвор. — А значит, у нас есть время, чтобы починить карету, прежде чем этот сброд прибудет сюда. У меня по коже начинают бегать мурашки, когда я представляю, что мы вместе с Беатрисой и маленькой Элоизой мчимся верхом через всю Францию. Сестрам этого не выдержать, тут двух мнений и быть не может. С каретой мы доберемся до Парижа быстрее.

Герольт согласился с мнением Мак-Айвора. Рыцари единогласно решили не бежать опрометью куда глаза глядят, а подождать, когда у кареты появится новая ось. Аббат и приор пообещали им завтра как можно раньше послать к месту дорожного приключения нескольких мастеров на сильных лошадях, чтобы рыцари смогли скорее продолжить свое путешествие.

Затем рыцари завели беседу о предстоявшей дороге. Герольт и Тарик сомневались в том, что им стоит продолжать двигаться по долине Роны, к истокам реки. Но Морис возразил:

— Почему бы нам не поехать именно вдоль Роны? Ведь искарисы будут исходить как раз из того, что теперь мы поедем другой дорогой. Не будет ли наш путь безопаснее, если мы, вопреки требованиям здравого смысла, продолжим ехать той же дорогой, что и прежде?

— Разумно, — согласился Тарик. — Только вот в чем дело, Морис: мы имеем дело вовсе не с идиотами. И то, что пришло в голову тебе, они, можешь не сомневаться, предположили тоже. А это означает, что они и дальше будут подкарауливать нас на дороге вдоль Роны.

Пожав плечами, француз сказал:

— В любом случае встречи с искарисами нам не избежать. А насколько далеко мы к этому моменту уйдем, зависит от случайности.

— И тогда дело дойдет до настоящего боя, — добавил Тарик.

— Если уж на то пошло, открытый бой мне нравится гораздо больше, — мрачно произнес Мак-Айвор, подняв кулак. — Стальной клинок в ребрах — это единственный язык, который они понимают.

Морис презрительно поморщился.

— Открытый бой — это последнее, на что решается трусливая банда. И случится это не раньше, чем они окажутся по крайней мере в трехкратном превосходстве над нами. Поэтому давайте рассчитывать на то, что запас их коварства еще не иссяк.

— Мы примем все, что нам пошлет Господь, — сказал Тарик. — Он непременно укажет нам верный путь.

— Аминь, — проговорил Морис. Все перекрестились.

В течение последних ночных часов Герольт так и не смог заснуть. Его мучило чувство вины как перед товарищами, так и перед Богом, которому он поклялся служить в качестве тамплиера и хранителя Грааля.

Едва начало светать, четверо послушников-мастеров уже были готовы отправиться к брошенной карете на телеге, запряженной четверкой лошадей и нагруженной всем необходимым для ремонта.

И пока Тарик и Мак-Айвор кормили лошадей, Герольт побывал у приора на исповеди.

Герольт рассказал ему о своих угрызениях совести, не вдаваясь, однако, в подробности и не называя имен.

Приор не стал любопытствовать. Сидя за решеткой, он терпеливо выслушал рассказ тамплиера о том, что томило его душу. И когда Герольт закончил говорить, священнослужитель, к удивлению рыцаря, проявил снисхождение.

— Никто не свободен от искушения слабой, грешной плоти, сын мой. Мы — всего лишь люди, и поэтому постоянно спотыкаемся. Это происходило даже со святыми. Нам остается только сознавать свои слабости и принуждать себя бороться с ними. Не каждое сражение мы выигрываем, сын мой. Желать иного было бы гордыней. Нам не дано сравняться с Иисусом Христом, а земную жизнь прожил без греха только он один. Но войну с дьяволом и его искушениями мы проигрывать не должны.

Приор дал Герольту еще несколько советов, которые должны были укрепить юношу на трудном пути, который указал ему духовник из ордена тамплиеров. Затем священнослужитель велел рыцарю десять раз прочитать «Отче наш», десять раз попросить о помощи Пресвятую Богородицу и отпустил ему грехи.

Вдохновленный Герольт тут же отправился в капеллу и там, стоя на коленях, прочитал предписанные молитвы.