Двух буланых лошадей, на которых пока не приходилось ехать верхом, рыцари привязали к карете сзади, и путешествие продолжилось. Скоро они оставили позади предместье Марселя и оказались на дороге, ведущей в Экс-ан-Прованс. Рыцари двигались по направлению к недорогой и чистой гостинице, о которой узнали еще в Марселе. В ней им предстояло заночевать.

Герольт ехал впереди. Он наблюдал за дорогой и окрестностями и пристально всматривался в прохожих, вызывавших у него подозрения. Удобных для засады мест на их дороге, проходившей по лесам и холмам, было предостаточно. Тарик тоже глядел в оба. Они постоянно обменивались взглядами и знаками, приближаясь к темной ложбине или к густым зарослям.

Однако нападения не произошло. Встречные — как конные, так и пешие — лишь бегло поглядывали на невзрачную карету, движущуюся в сопровождении всадника.

К гостинице «Золотой петух» путешественники подъехали ближе к ночи. Здесь они нашли все, о чем им рассказывали в Марселе: скромные, но чистые комнаты; обильный, вкусный и недорогой ужин. Владелец гостиницы безупречно вел хозяйство вместе со своей бойкой женой и двумя взрослыми сыновьями. Хозяева не стали спрашивать у постояльцев их имена и интересоваться, откуда те приехали и куда направлялись. Эти люди довольствовались звонкими монетами, которыми Герольт заранее оплатил ночлег и стол. Единственным признаком любопытства хозяев стали взгляды, брошенные на дорогие мечи гостей. И Герольт догадался, что хозяин и его сыновья и сами неплохо владеют оружием.

Рыцари договорились, что ночью один из них будет охранять лошадей и карету. Им приходилось учитывать возможность ночного нападения искарисов. Воины-монахи привыкли мало спать на войне. Ведь сейчас они тоже воевали — со слугами Черного Князя.

В этот раз в караул отправился Герольт. Однако эта ночь оказалась такой же спокойной, как и дорога от Марселя.

— Похоже, наш обманный маневр удался, — весело произнес Морис утром следующего дня, когда рыцари готовились отправиться в путь. — Если в Марселе искарисы нас и высматривали, нам удалось их провести.

Тарик вел себя осторожнее.

— Грязь становится видна, лишь когда растает снег, — сдержанно произнес он. — Или, скажем, так: не считай цыплят, пока они не вылупились из яиц.

Морис рассмеялся и сел в карету.

Герольта оценка Мориса тоже не слишком обнадежила. Обманчивость мирных затиший ему была известна давно.

7

Прошли еще три дня нелегкого пути по долине Роны. В душе Герольта начинала теплиться робкая надежда: неужели в Марселе им действительно удалось ускользнуть от смертельных врагов?

Сейчас путники находились между Авиньоном и Валансом. От Парижа их отделяли сотни миль. К тому же они объезжали города окольными путями, поскольку при въезде в городские ворота их могли заметить искарисы. Такие маневры требовали дополнительного времени. Ледяной ветер, особенно сильный в утренние часы, срывал с деревьев листву. В первые дни пути солнечная и сухая погода сменилась сыростью и холодом. Начинались дожди и распутица. Тому, кто сидел на козлах, не всегда удавалось найти под лужами самое мелкое место. На ухабах и колдобинах карета получала весьма серьезные удары. Доставалось при этом и пассажирам, сидевшим внутри.

Утро четвертого дня пути также началось с дождя. Слава богу, он прошел спустя какой-то час. Зато низменную местность и густые леса, через которые проходила дорога, затянуло туманом.

Время приближалось к полудню, когда путников обогнал всадник на роскошном белом коне. Несмотря на плохую дорогу, конь мчался галопом. Всадник, прижимавшийся к его шее, даже не смотрел по сторонам. Он обогнал карету на повороте, задев ехавшего верхом Герольта краем своего тяжелого зимнего плаща. Грязь, летевшая из-под копыт белого коня, угодила рыцарю в лицо.

Герольт едва удержался от того, чтобы выкрикнуть вслед всаднику ругательство. Он этого не сделал — перебранка могла привести к дополнительным неприятностям. Впрочем, стремительно удалявшийся всадник вряд ли смог бы его услышать.

Спустя полчаса путники подъехали к гостинице, окруженной множеством ветхих домов. Рядом был большой пруд. Возле гостиницы Герольт увидел обогнавшего их всадника. Когда карета подъехала, он снова сел на своего белого коня и умчался, прежде чем Герольт успел ему что-то сказать.

В гостинице путники собирались пообедать. Все они были рады хотя бы некоторое время провести в тепле и дать отдых своим телам, нывшим от постоянной тряски.

— Пресвятая Богородица! Еще пару дней назад я и не знал, что у человека так много костей, способных болеть, — произнес Тарик, когда путники сели у камина и принялись за наваристую, густую похлебку — единственное блюдо, которое мог предложить им хозяин постоялого двора.

— Завтра я поеду верхом, — мрачно сообщил Морис. — Хватит с меня такого «бережного обращения».

Беатриса поморщилась и с упреком посмотрела на него, словно пытаясь сказать: «Вас совершенно не волнует, что мы с сестрой продолжим трястись в этой окаянной карете». Но, будучи вынуждена молчать, вслух она ничего не сказала.

На этот раз путники обедали дольше обычного. Очень уж не хотелось им покидать уютное место у камина, чтобы вернуться в сырость и холод и продолжить путешествие по распутице. Но все же время уходить настало. Хозяин рассказал путникам, что ближайшая гостиница, в которой они смогли бы заночевать, находится примерно в четырех часах езды от его двора, на окраине деревни Санриоль. Чтобы добраться до нее засветло, путникам следовало поторопиться.

Они проехали примерно час, когда в холмистой, поросшей лесом местности случилась беда. Преодолев длинный пологий подъем, карета въехала на вершину холма и там вдруг угодила в необычно глубокую выбоину. Под мутной водой к тому же оказался булыжник, на котором сломалось левое заднее колесо.

Услышав треск, Герольт сразу понял, что произошло, — еще до того как прозвучали проклятия Тарика и испуганные крики пассажиров кареты. Он тут же повернул свою лошадь.

— Черт бы побрал смотрителя дорог в этом Ардеше и Дофине, или кто тут у них отвечает за эти звериные тропы! — с досадой воскликнул Тарик, поспешно наматывая вожжи на рычаг тормоза и соскакивая с козел. — Эта проклятая ось сломалась!

Опасно накренившись назад и влево, карета сидела в затянутой грязью яме. Обитое железом колесо было прижато корпусом.

Полог кареты отлетел в сторону. Морис и Мак-Айвор с озадаченными лицами выбрались наружу. За ними последовали Беатриса и Элоиза.

— Что… что случилось? — испуганно спросила девушка.

Элоиза закатила глаза кверху.

— Сломалась ось! Это увидел бы даже слепой!

Беатриса не обратила на сестру внимания.

— И что же теперь будет? — спросила она.

Как назло в это время начал моросить дождь.

— Очень своевременный вопрос, — печально ответил Морис.

Тарик пнул сапогом лежавшее в грязи колесо.

— С этим мы ничего не сделаем, друзья. Починить его сможет только мастер-каретник.

— Дай бог, чтобы один такой жил в Санриоли, — мрачно добавил Мак-Айвор. — Во всяком случае, сегодня мы уже никуда не поедем, это точно.

Герольт попытался представить, сколько будет стоить ремонт. В их скудном бюджете эта сумма, конечно же, пробьет серьезную брешь. И всем им придется потуже затянуть ремни. Но ничего другого не остается.

Герольт вздохнул. Надо было идти вперед. Жалуясь на свалившуюся беду и оставаясь под дождем, путешественники не продвинутся вперед ни на шаг. Терять время было нельзя. Им необходимо успеть добраться до гостиницы в Санриоли до наступления темноты.

— Придется убрать карету с дороги, оставить ее здесь и разделить между собой четырех лошадей, — сказал немец. — Правда, у нас не хватает двух седел, но это не так уж страшно. Беатриса и Элоиза смогут сесть на буланых за спинами Мориса и Тарика. А мы с Мак-Айвором распряжем рыжих и поедем без седел.

Лицо Мак-Айвора расплылось в улыбке.