Бисмилла, носивший коричневое одеяние туркополя, поднял свои незрячие глаза и произнес:

— Господин мой, как мог ты подумать, что я тебя брошу! Скоро придут искарисы и начнется бой.

Аббат кивнул:

— Да, так и будет.

— Как же я смогу бежать? Я останусь верен своей присяге до последнего вздоха и буду сражаться вместе с тобой. Никакая сила в мире не заставит меня уйти тогда, когда решается наша судьба! Достаточно и того, что брат мой…

Бисмилла оборвал себя на полуслове, потому что не смог произнести позорное слово «предательство».

— Не мучай себя бессмысленными упреками, — сказал аббат Виллар и положил руку на плечо Бисмиллы. — Твой брат — храбрейший муж, в верности которого невозможно сомневаться. Ни его, ни тебя я не смогу отблагодарить полной мерой за то, что вы многие годы делали для меня и нашего братства.

— Но он открыл им тайну механизма, вместо того чтобы выбрать смерть! Я чувствую это так же отчетливо, как и твое дыхание, и я знаю, что тебе это тоже известно. Через несколько минут Зейд и его подручные ворвутся в святилище и осквернят его, — пробормотал Бисмилла, опустив голову. Он не мог избавиться от мысли, что его брат — предатель. — Я никогда бы и представить себе не смог, что именно Джуллаб откроет искарисам путь к священному гроту. И это после того, как в течение многих веков это место служило самым надежным тайным убежищем хранителей Грааля!

— Конечно, он рассказал им, как действуют секретные запоры и указал путь в святилище, — согласился аббат Виллар. — Но сделал он это не из страха перед болью и смертью, а лишь потому, что иначе Зейд и его слуги вынудили бы его совершить нечто ужасное. Я абсолютно уверен в этом. Мы ведь с тобой слишком хорошо знаем, какой дьявольской силой обладают Зейд и его свора. Поэтому не печалься и думай о брате с такой же теплотой, как и я. Бисмилла, ты знаешь, что Аккон пал. Святая Земля потеряна крестоносцами, а Грааль сейчас везут в Париж. Так что это место, как бы оно ни было нам дорого, уже не имеет прежнего значения. Зейд может прийти сюда и осквернить святилище, но его заветной мечте сбыться все равно не суждено! И этим мы в немалой мере обязаны храбрости и самопожертвованию твоего брата.

Лицо Бисмиллы немного разгладилось, и он молча кивнул в знак благодарности за слова, которые нашел хранитель Грааля во спасение доброго имени Джуллаба. Затем старец и его помощник снова погрузились в свои мысли.

«Скоро это место станет доступно каждому, и поэтому перестанет быть столь прекрасным», — думал аббат Виллар, окидывая святилище прощальным взглядом. И хотя глубокая вера старца давно позволила ему смириться с тленностью всего созданного руками человека, сожаление все же тревожило его душу. Святилище, устроенное в разветвленном лабиринте, и в самом деле было невероятно красивым. Христианские строители и художники взялись за его создание еще во времена Иосифа Аримафейского и Марии Магдалены.

Священный грот, как называл его аббат Виллар, представлял собой своеобразный подземный дворец с потолком высотой примерно двадцать локтей. Помещение дворца имело вид ротонды[15] диаметром около сорока шагов. За внешним кругом галереи к сводчатому потолку поднимались восемь двойных ребристых колонн из светло-серого камня, увенчанных коринфскими капителями. Эти колонны, в один обхват каждая, были соединены между собой полукруглыми арками. Как и галерея, они образовывали идеальный круг, в центре которого находилась святыня грота — алтарь, возвышающийся на трехступенчатом пьедестале. Этот алтарь был сделан из белого мрамора, блестевшего подобно полированному перламутру. Два золотых подсвечника, с пятью рожками каждый, стояли по обе стороны от золотого распятия высотой в полтора локтя. Потолок и стены покрывала искусная мозаика, сложить которую мог лишь исключительно одаренный мастер.

На стенах у входа в святилище были представлены шествия мучеников и святых. Все эти процессии устремлялись к грандиозному изображению последней вечери: Христос, сидевший посреди апостолов, держал в поднятых руках чашу; над его головой парила белая птица.

Мозаика потолка изображала звездное небо, от красоты и величия которого захватывало дух. В центре красовался простой белый крест. Сотни белых звезд окружали крест концентрическими кругами. В четырех углах были изображены символы четырех евангелистов: ангел — символ Матфея, лев — Марка, вол — Луки и орел — Иоанна.

В правом углублении находился баптистерий[16]. Необходимо было окунуться в его купель, дабы, перед тем как вступить в церковь, принять таинство крещения. Вода сюда поступала из подземного источника. Клокоча и пенясь, она обрушивалась вниз из щели скалистой стены, горбом нависшей над купелью. Слева от баптистерия находилась узкая дверь. Она была еще приоткрыта, ибо несколько минут назад четыре вновь посвященных рыцаря Грааля вышли через нее из святилища. За дверью той находился длинный подземный коридор, который заканчивался пещерой, имевшей выход к морю — на мыс, расположенный в южной части города. Там, на берегу, рыцарей ждала шлюпка торговой галеры «Калатрава», капитан которой получил хорошее вознаграждение за их доставку на Кипр. Дальше рыцари должны были самостоятельно отыскать дорогу в Париж и отправиться туда, чтобы передать Грааль посвященным в тайну людям. В парижском замке тамплиеров чашу вечной жизни уже ждали.

Аббат долго шел к своему решению, и он знал, что сделал все возможное для спасения Грааля. Однако старец продолжал терзаться сомнениями: так ли уж безупречен план, выработанный им в течение последних недель? Правильно ли он поступил, доверив спасение Святого Грааля именно этим четырем рыцарям? Смогут ли они правильно распорядиться полученными от аббата навыками, чтобы справиться со своей задачей?

Конечно, каждый из них был уже опытным воином, каждый по праву носил белый плащ тамплиера, ибо успел приумножить славу своего ордена, наводившего ужас на врагов. Но все же им предстоит пройти тяжелые испытания. Смогут ли они сохранить свою дружбу? Останутся ли отрядом воинов, способных противостоять преследованиям искарисов и другим опасностям? О, если бы эти молодые люди не обладали столь разными характерами, все было бы намного проще!

Аббат Виллар мысленно вызвал каждого рыцаря, и он увидел их так отчетливо, как будто они на самом деле предстали пред его глазами.

Вот Герольт фон Вайсенфельс — третий сын рыцаря, мелкого разбойника, с юго-запада Эйфеля[17]. Высокий и сильный светловолосый юноша с открытым дружелюбным лицом, который уже к девятнадцати годам прославился своим исключительным талантом биться на мечах. Он сражался в Святой Земле уже три года и право на вступление в орден тамплиеров завоевал мечом и копьем. За него аббат беспокоился меньше всего. Герольт был спокойным и рассудительным человеком, даже в самой ожесточенной схватке он оставался хладнокровен и осмотрителен. У него были наилучшие задатки для того, чтобы стать предводителем этого небольшого отряда.

Так же аббат Виллар был уверен и в другом тамплиере — левантийце по имени Тарик эль-Харим Ибн-Сулейман-аль-Бустани, в жилах которого текла и кровь бедуинов. Его христианские предки происходили из Египта. А дед Тарика по имени Саид не только проявил невероятную храбрость во время Шестого крестового похода, но и предотвратил покушение на Людовика IX, у которого состоял на службе. Спасая короля от удара отравленным кинжалом, который пытался нанести подосланный убийца, Саид едва не погиб сам. После выздоровления храброго воина Людовик возвел его в рыцарское звание. Тарик эль-Харим, стройный мускулистый юноша с курчавыми черными волосами, оказался во всех отношениях достойным потомком своего деда. Это был жизнерадостный и очень надежный человек, к тому же отличный лучник. И вряд ли найдется воин, которому Тарик уступил бы в поединке на мечах.