Амир ибн Садака смущенно развел руками.

— Боец потерял голову. Он еще пожалеет о своем промахе, можешь мне поверить, — вздохнул хозяин, а затем продолжил без перехода: — Но уверяю тебя, в следующий раз ты увидишь мертвого тамплиера. Послезавтра ночью я отправлю его в последний бой против Вахиля Ящерицы, моего лучшего воина-раба. Ты наверняка слышал о нем. Вахиль — ассасин[28], и в руках у него, конечно же, будет нож.

Тарик склонил голову и наморщил лоб, как будто что-то вспоминал. При этом взгляд его упал на странную пластину, которую держал в руке Амир ибн Садака. Эта восьмиугольная пластина толщиной с мизинец была чуть больше ладони взрослого мужчины. Одна ее сторона была покрыта золотом, а другая — серебром. С обеих сторон пластину украшали разнообразные линии, арабские буквы и загадочные символы. Казалось, будто она побывала в когтях взбесившейся птицы, исцарапавшей тонкие слои золота и серебра. Через дыру в этом восьмиугольнике был продет шнур, сделанный из верблюжьей шерсти.

— Действительно, я припоминаю это имя… — осторожно произнес Тарик, чтобы не выдать себя, а затем сделал вид, будто только что увидел странную пластину в руках Амира, и произнес: — Скажи, что за удивительную вещицу ты держишь?

— Ты называешь этот предмет удивительным? — спросил изумленный Амир ибн Садака.

Тарик кивнул.

— Позволь мне взглянуть на нее.

Амир пожал плечами.

— Неужели кого-то может заинтересовать эта др… — В последний момент Амир удержался от слова «дрянь», — этот амулет?

— О да! — заверил его Тарик, делая вид, что пластина действительно заинтересовала его. Такого человека, как Амир ибн Садака, ловить следовало на жадности к деньгам. — У меня слабость к языческим оберегам и талисманам, особенно к древним. Похоже, это как раз такой амулет. — Тарик откашлялся. — Прости, но не согласишься ли ты продать его?

В узких глазках Амира ибн Садаки загорелись огоньки.

— К сожалению, я приготовил его для собственной коллекции, — ответил хитрый делец. — Но мне было бы очень жаль не исполнить желание своего дорогого гостя. И поэтому за настоящую цену…

— Скажи, сколько ты хочешь получить за него, — прервал Амира Тарик.

— Мне самому амулет обошелся в десять золотых динаров, — нагло солгал ибн Садака. — Но на самом деле он гораздо дороже, потому что человеку, отдавшему его, я оказал одну важную услугу.

— Я и сам вижу, что десять динаров — это не настоящая цена такого амулета. Ведь когда-то он лежал в могиле усопшего. Может быть, мы сойдемся на цене в пятнадцать динаров?

— Конечно же, это очень лестное предложение, — продолжал играть свою роль Амир ибн Садака. — Но боюсь, что и за пятнадцать динаров я не смог бы расстаться с этой вещью. Мне надо хорошенько подумать…

— Заменит ли потерю этого амулета сумма в двадцать динаров? — спросил Тарик, вздохнув. Безделушка не могла стоить таких денег. Завтра ему опять придется тратить время, чтобы продать очередной драгоценный камень и пополнить запас наличных денег.

— Я больше не хочу торговаться с тобой и соглашусь на двадцать динаров, — сдался Амир ибн Садака. — Во имя Аллаха, за двадцать динаров амулет станет твоим!

Тарик вытащил кошелек и переложил в руку Амира ибн Садаки условленную сумму денег.

— Раз уж я получил удовольствие совершить такую сделку, мне хотелось бы воспользоваться случаем и предложить другую, — сказал он.

— Какую? О чем ты говоришь?

— Сегодня ты вселил в меня надежду на то, что этот тамплиер умрет на моих глазах. Но, к сожалению, я оказался лишен этой радости, — начал Тарик. — А поскольку я нахожусь в Аль-Кахире проездом и послезавтра должен буду отправиться в Дамаск, я хотел бы все же увидеть его смерть на арене.

Амир ибн Садака кивнул.

— Вахиль сделает, как я обещал, — уверил он гостя, хотя про себя уже решил, что прикажет ассасину окончить сражение вничью. Вахилю придется проявить сдержанность, но так, чтобы этого никто не заметил.

— Нет для меня ничего более неисполнимого, чем сомнение в твоих словах. Но жизнь полна случайностей, а я хотел бы быть совершенно уверен в том, что послезавтра тамплиера постигнет смерть. Поэтому я хочу предложить тебе выпустить против крестоносца одного человека из моей свиты, — предложил Тарик.

Амир ибн Садака рассмеялся.

— Ты, должно быть, шутишь? Клянусь небесным троном Аллаха и святыми сурами Корана, что разъяренная толпа зрителей попытается побить меня камнями и поджечь мой дом, если я осмелюсь выпустить против тамплиера неравного ему противника!

— Я понимаю тебя, — быстро ответил Тарик, — но человек, которого я имею в виду, уже многие годы возглавляет мою личную охрану. Он непревзойден в боевых искусствах, что и доказывал не раз. Никто в мире не владеет ножом так, как он. Клянусь, что с моим телохранителем драться на ножах не решился бы и сам шайтан!

Амир ибн Садака задумался.

— А как зовут твоего непревзойденного мастера? — спросил он.

Тарику вспомнилось имя, которым обычно насмешливо окликали задиристого человека.

— Малик, — ответил он. — Малик аль-Аблак.

— Пятнистый Малик? Какое странное имя. Ни разу не слышал о нем.

— Ты не должен удивляться. Ведь наша родина — далекий Дамаск, — снисходительно объяснил Тарик.

— Не знаю, друг мой. Твое предложение делает мне честь, но я на него никак не рассчитывал и задумывал совсем другое.

Тарик догадывался, что Амир ибн Садака собирался сделать с Мак-Айвором. Но для продолжения игры с алчным рабовладельцем он имел еще один козырь, поэтому сказал так:

— Я готов заплатить за радость, которую ты согласишься мне доставить! Предлагаю тебе сто золотых динаров, если ты примешь мое предложение и позволишь моему телохранителю выйти на бой с тамплиером. В этом случае ты ничем не рискуешь. Ведь тамплиеру может повезти, и тогда он убьет кого-нибудь из дорого купленных тобой бойцов, да хранит их Аллах!

Тарик увидел, что глаза Амира ибн Садаки сверкнули молнией, которая мгновенно разожгла в рабовладельце пожар алчности. Сто золотых динаров! Это было больше, чем он рассчитывал получить, устроив два, а то и три состязания с участием тамплиера. После сегодняшней победы наверняка очень многие начнут ставить на него, будь он хоть трижды крестоносец. Судя по всему, сто динаров — это не последние деньги, которые можно вытряхнуть из этого денежного мешка!

— Да, твое предложение звучит небезынтересно, — произнес наконец хозяин заведения. — При определенных условиях я мог бы оказать тебе такую любезность. Но говорить об этом здесь и сейчас мы не можем. Через несколько минут закончится главный бой, и, судя по тому, как он идет, сейчас чья-то душа отправится в рай. Это значит, что мне придется проследить за выдачей выигранных денег.

— Я понимаю. Когда же ты найдешь время, чтобы поговорить о нашем деле? — осведомился Тарик.

— Завтра я дам своим дорогим гостям отдохнуть от волнений этой ночи, — сказал Амир ибн Садака. — У нас будет достаточно времени, чтобы спокойно обо всем поговорить. В первой половине дня я буду занят другими делами. Сможешь ли ты прийти в час, когда начинают удлиняться тени?

— Я буду здесь, когда солнце окажется над пирамидами, — пообещал Тарик. Затем он поблагодарил хозяина и справился об отхожем месте для посетителей верхних покоев.

Амир ибн Садака показал ему дорогу и поспешил прочь, чтобы присмотреть за оплатой выигрышей.

Никто не обратил внимания на Тарика, который отправился якобы на поиски отхожего места. На самом же деле тамплиер решил найти Гаруна. Найдя наконец юношу, Тарик произнес:

— Подожди! Мне надо поговорить с тобой. — Он схватил Гаруна за плечо и отвел в нишу обходной галереи. — Не бойся, я желаю тебе только добра. Вот, возьми и скорее спрячь, — и Тарик вложил в руку юноши динар.

Гарун изумленно взглянул на него.

— Что… что ты хочешь от меня, господин? — пробормотал он, пряча тем временем монету в складках одежды.