Я думал, что Зал был просто гостеприимным чудиком; он ни разу не проговорился, что он музыкант.

План был такой: как только у нашей «фолк-рок-супергруппы» появится какой-нибудь материал собственного сочинения, Пол подпишет ее на фирме Elektraи обеспечит финансы для отправки ребят на гастроли и превращения их в звезд Будучи закадычным другом Пола, я получил его уверения в том, что он рассчитает приличное вознаграждение. И я не сомневался, что он выполнит свое обещание.

Однако вскоре интерес Йестера и Батлера иссяк. Репетиции постепенно скатились до уровня посиделок, во время которых Себастиан, Ротшильд и я ловили кайф, слушая свежие импортные английские пластинки и предаваясь мечтам о хите в Тор 40.А в это время Capitol Recordsподписала Фреда Нила и Ричи Хэйвенс записывал пластинку для MGM.Серьезные ребята выходили на большую сцену, а мы оставались позади.

Я по-прежнему работал на Джорджа Мне нравилась мысль о том, что я буду принимать участие в проведении фестивалей Newport festivalsследующим летом, не говоря о регулярном получении чеков на зарплату. Кроме того, я хотел продавать сборные турне вроде Blues and Gospel Caravanколледжам и концертным залам. Конференция организаторов концертов должна была состояться в городе Ла Кросс, штат Висконсин, в начале января, и Джордж решил, что мне нужно туда поехать. Я собирался остановиться в Чикаго, встретиться с Мадди, взять его с собой и попробовать запустить эту идею. Мне ясно дали понять, что, если я не организую какие-нибудь концерты, весной для меня вряд ли найдется работа.

Вечером за пару дней до моего отъезда (на автобусе линий Greyhound— бюджеты Джорджа всегда были небольшими) я пришел в клубе Kettle of Fishна МакДугал-стрит, чтобы посмотреть нью-йоркский дебют Сон Хауза — самой последней на тот момент легенды блюза, возникшей из тумана прошлого. Я присоединился к столику, за которым среди прочих сидел Сэм Чартерс. Он был моим героем, поскольку написал The Country blues— книгу о раннем периоде в истории записей блюза Когда я рассказал, ему, что собираюсь в Чикаго, он сказал;

— Есть там одна команда, которую ты должен послушать.

— Давай, Сэм, я знаю все о Мэджик Сэме, Бадди Гае, Отисе Раше и Джуниор Уэллсе, — я назвал имена в то время малоизвестных лидеров групп из Саут-Сайда, о которых, как я полагал, и говорил Чартерс.

— Нет, я не имею в виду ни одного из них. Там есть группа, в которой играют белые мальчишки и черные ребята постарше, ее лидер — исполнитель на губной гармошке по имени Пол Баттерфилд. Ты должен непременно их послушать, — и он назвал бар в Норт-Сайде, где они играли несколько вечеров в неделю.

На следующее утро я позвонил Ротшильду и изложил свой разговор с Чартерсом «Встретимся на месте», — сразу сказал он. Кто-то в Калифорнии уже рассказывал ему про парня по фамилии Баттерфилд, который был потрясающим исполнителем на губной гармошке. Когда я прямо с автовокзала приехал в клуб, было уже одиннадцать часов и первый сет закончился. Пол, который прилетел раньше, сидел за столиком вместе с Баттерфилдом и гитаристом Элвином Бишопом, обсуждая условия контракта.

Когда я слушал их второй сет, стало ясно, что подобной музыки нет ни в Бостоне, ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне. Сочетание ветеранов из Саут-Сайда Сэма Лэя и Джерома Арнольда с Бишопом на гитаре и Баттерфилдом на гармошке и лидер-вокале было исключительно оригинальным. Это был чикагский блюз, жесткий и сырой, в котором не было ничего от фолк- или поп-музыки.

Я сказал Полу, что вижу только одну проблему. Элвин Бишоп был хорошим ритм-гитаристом, вполне достойным певцом, милым парнем, близким другом Баттера и ключом к концепции и саунду группы. Но как лидер-гитарист он просто не был… героем,Я уже рассказывал Полу о том харизматическом ореоле, которым был окружен в мифологии английских блюзовых групп молодой гитарист из John May all’s blues breakersпо имени Эрик Клэйтон ^[73]. Чтобы быть совершенной,группа должна была иметь в своем составе гитарного героя.

Я упомянул белого парня, который играл на замене у Мадди Уотерса: именно он,как мне казалось, обладал необходимыми для этой роли качествами. Я не был так уж сильно поражен его игрой, но в этой ситуации… Я впервые встретил Майка Блумфилда во время летнего путешествия на декседрине в Чикаго в цокольном этаже магазина Jazz Record Mart,принадлежащего Бобу Кестеру. В один из дней Джефф, Уорвик и я «обдирали» коллекцию Кестера, отслушивая его пластинки на 78 оборотов и записывая лучшие вещи на мой примитивный магнитофон Wollensak.Блумфилд немного посидел с нами, разговаривая о блюзе, и сыграл несколько вещей на акустической гитаре.

После выступления мы с Ротшильдом взяли Баттера и направились дальше по улице, чтобы пропустить стаканчик. Мы рассказали ему о наших соображениях по поводу Элвина и потребности в сильном лидер-гитаристе, который оттенял бы соло на губной гармошке. Речь не шла о замене Элвина, а только о добавлении в звучание нового элемента Я спросил Баттера, знает ли он Блумфилда.

«Конечно, я знаю Майка, — ответил тот, — он регулярно выступает в баре в Эванстоне. Думаю, завтра вечером он там будет».

Следующим вечером мы выехали на взятой мной напрокат машине, захватили Баттерфилда, и он указывал нам дорогу на север вдоль по Лэйк-Шор-драйв до шумного клуба со сценой позади бара Была середина сета Блумфилда, но во время паузы Баттер показал жестом на свою губную гармошку, и Майк знаком пригласил его на сцену. Когда они начали импровизировать, играя инструментал Фредди Кинга, Пол и я обменялись взглядами. Это был волшебный диалог — Баттерфилд и Блумфилд. Пусть их фамилии звучали как название бухгалтерской конторы, мы были убеждены, что перекличка этих двух музыкантов и есть ключ к успеху и славе для группы и для нас.

Когда сет закончился, Майк подсел к нам за столик. Он был ширококостным парнем, жизнерадостным, открытым, посвятившим свою молодую жизнь блюзу.

Ротшильд изложил наши предложения на его счет; войти в состав The Butterfield Band,подписать контракт с фирмой Elektra,приехать в Нью-Йорк, записать пластинку, стать звездой. Поколебавшись секунд десять, Блумфилд кивнул головой в знак согласия. Пол отправился обратно в Нью-Йорк, готовить контракты, а я, как торговец вразнос, поехал на север, чтобы постараться организовать хотя бы несколько концертов Мадди Уотерса.

Ротшильд моментально приступил к делу, привезя в Чикаго менеджера Дилана Альберта Гроссмана посмотреть на группу и запланировать сессии звукозаписи. В 1965-м все происходило очень быстро. После выхода весной того года альбома Дилана Bringing It AU Back Homeставки для каждого возросли. Что же касается The Blues and Gospel Caravan,то устроители концертов в американских колледжах оказались холодны, как замерзшие пустоши северного Висконсина в январе. Джордж сказал мне, чтобы я отгулял весну, а в июне возвращался — готовиться к The Newport Festivals.

Глава 8

Весной 1965-го, проведя недельку в путешествии автостопом по шотландскому Хайленду, я сел в Лох-Ломонде на поезд и отправился в Глазго. Когда я вышел из здания вокзала, меня поразило, что весь город покрыт глубоко въевшейся сажей. Надо мной нависали смутные очертания черных зданий, едкий воздух был пропитан типично шотландской смесью запахов угольного дыма и гранита.

Я заметил небольшой рекламный плакат художественной галереи Келвингроув и подумал, что ублажить глаза каким-нибудь искусством — неплохая идея для сырого воскресного полудня. В наши дни, не так давно, эта галерея получила премию за стратегическое мышление в организации музейной работы, но в то воскресенье я увидел чучело медведя, нависшее над моделью первой местной железной дороги, и стулья мастера Чарльза Ренни Макинтоша по соседству с картиной Сальвадора Дали «Видение Святым Иоанном Христа на кресте» ^[74]. Экспозиция была просто ошеломительной в своем любительском идиотизме.