Под Плевной, да и в другие периоды войны, бедствием русской армии было нашествие титулованной саранчи. Перед началом войны главнокомандующий действующей армии великий князь Николай Николаевич обратился с письмом к Александру II, где аргументировано доказывал нежелательность пребывания царя в армии, а также просил не посылать в армию великих князей. Александр II ответил брату, что «предстоящий поход имеет религиозно-народный характер» и он «не может оставаться в Петербурге», в распоряжения главнокомандующего вмешиваться не будет, а займется награждением отличившихся военнослужащих, посещением раненых и больных. «Я буду братом милосердия», — закончил письмо Александр.

Во второй просьбе Александр также отказал. Ввиду особого характера похода, отсутствие в армии великих князей может быть понято общественным мнением как уклонение их от исполнения патриотического и военного долга. «Во всяком случае, — писал Александр II, — Саша[67], как будущий Император, не может не участвовать в походе, и я хоть этим путем надеюсь сделать из него человека».

Александр II все-таки поехал в армию. Там же оказались цесаревич, будущий император Александр III, великие князья Владимир Александрович, Алексей Александрович, Сергей Александрович, Константин Константинович и другие. Все они лезли командовать или, в крайнем случае, советовать. В русской истории налет титулованной саранчи всегда означает, что война считается легкой и гарантированно успешной. В 1812 г. в армии Кутузова не было ни одного великого князя. 31 марта 1904 г. японцы устроили холодную ванну великому князю Кириллу Владимировичу, после чего он сел на поезд и драпанул уехал от Порт-Артура и «макак». Больше ни один великий князь не был ни во 2-й и 3-й тихоокеанских эскадрах, ни в маньчжурской армии. Естественно, ни один великий князь не сидел в окопах Первой мировой войны, хотя их тогда стало уже раза в два больше, чем в 1877 г.

Беда от царя и великих князей была не только в некомпетентных советах. С каждым из них ехала огромная свита, лакеи, повара, собственный конвой и т.д. С императором в армии постоянно присутствовали министры — военный, внутренних и иностранных дел, и постоянно наезжали другие министры. Пребывание царя в армии обошлось в полтора миллиона рублей. И дело не только в деньгах — на театре военных действий не было железных дорог, их впервые увидели в районе Адрианополя. В армии были постоянные перебои со снабжением, не хватало лошадей, волов, фуража, повозок и т.п. Ужасные дороги были забиты войсками и транспортом. Надо ли объяснять, какую сумятицу вносили тысячи лошадей и повозок, обслуживающие царя и великих князей.

Принц А.П. Ольденбургский, скучая по своей супруге, организовал даже эстафетную почту из действующей армии до Петербурга и при этом хвалился, что она работает лучше, чем государственная.

В армию к титулованным особам зачастили их «походные жены». К Александру II приезжала Катенька Долгорукая, к великому князю Николаю Николаевичу — балерина Числова. Любовь любовью, но обе дамы быстро нашли общий язык с интендантами и поставщиками и хорошо обеспечили не только себя, но и свое многочисленное потомство. Слухи о похождениях этих дам доходили до передовой. В армии ходили анекдоты о главнокомандующем вроде того, что Вещий Олег прибил к вратам Царьграда свой щит, а Николай Николаевич на вратах его хотел повесить кружевные панталончики мадемуазель Числовой.

Глава 10

ОБОРОНА ШИПКИНСКОГО ПЕРЕВАЛА

Через Шипкинский перевал шла самая короткая дорога между северной частью Болгарии и Турцией. Все другие перевалы или проходы в Балканских горах были менее удобны для прохода войск. Турки понимали стратегическое значение перевала, и он был занят шеститысячным отрядом Халюсси-паши при девяти орудиях. Для захвата перевала русское командование сформировало два отряда — Передовой отряд в составе 10 батальонов, 26 эскадронов и сотен при 14 горных и 16 конных орудиях под командованием генерал-лейтенанта Гурко и Габровский отряд в составе 3 батальонов и 4 сотен при 8 полевых и двух конных орудиях под командованием генерал-майора Дерожинского.

Первый отряд перешел Балканы через труднопроходимый Хаинкиойский перевал и к исходу 5 июля 1877 г. вышел с юга к Шипкинскому перевалу. На рассвете 6 июля Передовой отряд атаковал турок на Шипкинском перевале с тыла, а Габровский отряд наступал с фронта. Целый день бой шел с переменным успехом, а в ночь с 6 на 7 июля турки бежали в горы. Турки бросили все свои 9 пушек, из которых два горных орудия были повреждены, а шесть 8-см пушек Круп па и одно горное орудие были в полной исправности, да еще с большим запасом боеприпасов.

Турецкое командование решило во что бы то ни стало вернуть контроль над Шипкинским перевалом. К перевалу двинулась армия Сулейман-паши. В составе армии насчитывалось 48 батальонов, 5 эскадронов, несколько тысяч башибузуков и 8 батарей, всего 27 тыс. человек при 48 орудиях.

8 ночь с 8 на 9 августа турки подошли к перевалу. К этому времени перевал защищали 6 тысяч русских солдат и болгарских дружинников при 27 орудиях, в числе которых было по восемь 9-фунтовых и восемь 4-фунтовых полевых, четыре 3-фунтовых горных, шесть 8-см стальных крупповских пушек и одно горное турецкое орудие. В Габрово в качестве ближайшего резерва Шипкинского отряда находился 35-й пехотный Брянский полк 9-й пехотной дивизии, две дружины болгарского ополчения, одна сотня и взвод 10-й донской казачьей батареи, общей численностью около 3 тыс. человек при двух конных орудиях.

Позиция на Шипке, занятая русскими, представляла собой вытянутый вдоль габровской дороги неправильный четырехугольник, короткие стороны которого колебались от 60 до 200 м, а длинные — до 2000 м. Позиция включала в себя гору Св. Николая с юга, затем горы Волынскую и Шипку с ее юго-восточным и юго-западным отрогами. Последний в силу расположения и особого значения в системе обороны получил название горы Центральной. Позиция имела почти круговой фронт: на восток, юг и запад. Склоны образующих ее гор были крутые, скалистые, с редким растительным покровом, что делало позицию очень труднодоступной для атаки. Гора Св. Николая командовала над всей окружающей местностью, кроме гор Малого Бередка и Лысой, которые превышали ее на 24 и 8 м соответственно. Это обеспечивало, с одной стороны, хороший обзор с позиции всей окружающей местности, а с другой — просмотр самой позиции с отдельных высот в вероятном расположении противника. Русскими войсками были возведены примитивные земляные укрепления.

9 августа турки предприняли штурм русских позиций. Русские батареи буквально засыпали турок шрапнелью.

Тем не менее турки бросали в бой все новые силы. 10—14 августа турецкие атаки чередовались с контратаками русских. В итоге туркам так и не удалось сбить русских с Шипкинского перевала. За 6 дней боев русские потеряли двух генералов, 108 офицеров, 3338 нижних чинов. По турецким данным турки потеряли 233 офицера и 6527 нижних чинов, по русским данным потери турок были в два раза больше.

Дальнейшая борьба за перевал свелась к дуэлям русской и турецкой артиллерии, за которыми следовали атаки турецкой пехоты. Ни русская, ни турецкая артиллерия не могла разрушить каменно-земляные укрепления друг друга и заставить замолчать орудия противника. Естественно, что атаки турок успешно отражались шрапнелью, а в отдельных случаях в дело шла и картечь.

Любопытно, что наибольший ущерб русским наносили не новейшие крупповские пушки, а 14-орудийная мортирная батарея, находившаяся в 800 м от русских позиций. На вооружении батареи были гладкоствольные медные 2- и 5-пудовые мортиры — оружие «времен очаковских и покоренья Крыма».

В начале сентября к русским прибыли четыре 6-дюйм о вые мортиры обр. 1867 г., которые впервые открыли огонь 10 сентября. Стрельба велась с закрытых позиций и была достаточно эффективна. Так, 8 октября две 6-дюймовые мортиры открыли огонь по «Девятиглазой» турецкой батарее, при третьем выстреле было поражено орудие противника.