Марта не могла сказать ему всей правды — что презирает его за предвзятое отношение к сестре, за оскорбительную манеру, в которой он обращается к ней. Но зато она может выложить ему все, что думает о его воззрениях и жизненных принципах! Кто он такой, чтобы навязывать ей свои правила, когда его собственная личная жизнь не удалась?! Марта глубоко вздохнула, и гневные слова полились из нее бурным потоком.

— Я, может быть, и молода, но вовсе не глупа! А ваша драгоценная мудрость и большой жизненный опыт? Куда они завели вас? Давайте скажите мне! Вам, должно быть, не меньше тридцати пяти лет, но ваша семейная жизнь не удалась, не так ли? В таком случае, что дала вам ваша хваленая осторожность? Не лучше ли довериться своим инстинктам, закрыть глаза и прыгнуть! Я понимаю, что так можно и самому пораниться или причинить вред кому-либо еще. Но вы, по крайней мере, будете знать, что значит любить по-настоящему и безоглядно, а не пытаться действовать наверняка! Именно вас, а не меня можно назвать наивным, раз вы полагаете, что можете гарантировать свое счастье, отказавшись от риска!

Собственная горячность удивила ее, и Марта в какой-то момент попыталась убедить себя, что всего-навсего излагает жизненную философию Натали. Заметив с некоторым опозданием, что Кевин смотрит на нее с откровенным изумлением, взволнованная женщина сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Конечно, это уж чересчур!

— Я очень сожалею… Мне не следовало говорить все это, — пробормотала Марта. — Я ведь гостья в вашем доме. Я была очень невежлива. Пожалуйста, простите меня.

Кевин пожал плечами, как будто ее выходка не имела к нему никакого отношения. Казалось, язвительные нападки Марты совершенно не задели его. На губах Берна блуждала легкая, снисходительная улыбка. Помолчав, будто давая ей время успокоиться, он заговорил размеренным тоном, словно размышляя вслух:

— Есть одна вещь, которая приводит меня в недоумение. Ранее вы, Натали, фактически признались мне, что больше всего вас волнует уверенность в будущем. И в то же время вы угостили меня страстной речью в защиту влюбленности и необходимости идти на риск, когда дело касается любви. Вы не находите, что здесь налицо противоречие? Можете вы пояснить мне свою позицию?

У Марты сам собой открылся и закрылся рот, словно у рыбы, выброшенной на берег. Да, здесь было противоречие, и она смогла бы объяснить его, если бы просто рассказала всю правду. Ей и нужно-то было произнести всего-навсего несколько простеньких фраз. В Кита влюблена Натали, а не я. Мне же нужна уверенность в будущем, а Натали как раз она не волнует. Сестра верит в риск, а я — нет. Когда я столь страстно выступала в защиту любви, я просто выражала ее точку зрения, говоря то, что она непременно высказала бы, окажись на моем месте. Или это уже была я сама? Возможно ли, что я, Марта Николсон, и в самом деле верю во всю эту чушь — необходимость риска в любви? Это открытие потрясло ее.

— Правда состоит в том, что бывают времена, когда даже я сама не знаю, чего хочу, — пробормотала Марта, опуская глаза.

Она вдруг обнаружила, что Кевин буквально нависает над ней и что его рука приподнимает ее подбородок, как бы вынуждая взглянуть вверх. И она заглянула в его почти желтые глаза, в которых светилась какая-то странная жестокость. Его большой палец коснулся ее ключицы, начав поглаживать кожу медленными круговыми движениями.

— В таком случае вам следовало бы выяснить это, прежде чем вступать в брак на следующей неделе, — произнес он. — Не так ли?

Мартой овладело нервное возбуждение, когда она снова почувствовала горячую волну влечения. Как легко, убийственно легко позволить себе качнуться вперед и, прижавшись к нему, оказаться в его крепких объятиях! Молчание затягивалось, и Марта почувствовала, что Кевин испытывает то же ноющее чувство вожделения, появление которого так смутило ее душевный покой. Но ведь для него это было всего лишь игрой, поэтому Марта сердито вырвалась.

— Послушайте, к вам-то какое это имеет отношение?

Он схватил ее за запястье, рывком поворачивая к себе.

— Еще какое! — сердито возразил он. — Я очень люблю Кита и не хочу, чтобы его сделала несчастным болтливая юная девица, нелепо одетая и даже не знающая, чего она сама хочет.

— Нелепо одетая? — не веря своим ушам, повторила Марта, оглядывая длинный полосатый кардиган Натали. — Так вот, оказывается, в чем дело! Вы осуждаете меня только за то, что я манекенщица, не так ли?

— Это просто смешно! Если вы мне и не нравитесь, то, уверяю вас, только из-за непостоянства и неуравновешенности. Я боюсь, что при первых же серьезных трудностях вы разрушите этот брак.

Сомнения, которые раньше обуревали Марту, снова вернулись к ней, и она почувствовала, что краснеет. Но надо было защищаться.

— Вы говорите это только потому, что вас не устраивает мое происхождение! — укоризненно произнесла она. — И только потому, что я воспитывалась в чужих семьях, вы полагаете, я не смогу обеспечить стабильный, прочный брак.

— Но это же сущая чепуха! Такое мне и в голову не приходило!

— Я вам не верю! — Голос Марты дрожал от волнения. — Я уверена, что вы подумали именно об этом! Вы считаете, что я недостаточно хороша для Кита, да? Ваша семья богата, уважаема и влиятельна, и никто из ее членов никогда не расторгал брак. Поэтому вы не считаете меня достойной стать членом вашей семьи, так или не так?

Кевин свирепо посмотрел на нее.

— Я этого не говорил! — раздраженно возразил он. — Кто это мог сказать, что в нашей семье не было разводов? Отец Кита Джерард развелся, я развелся, а моя сестра Эннис не разводится только потому, что так никогда и не удосужилась выйти замуж за кого-либо из своих любовников.

При этих словах Кевина Марта ощутила чувство боли и облегчения одновременно. Почему-то ее больно задело, что мистер Берн когда-то был женат, и в то же время она ощутила какую-то радость при его словах, что брак расторгнут. У Кевина печально дрогнули губы, и глубокие морщинки появились вокруг его рта. Означало ли это, что с его браком и на самом деле было покончено?

— Вы разведены? Почему?

— Вам-то что до этого? Я даже сам не понимаю, с какой стати упомянул о разводе. Это было много лет назад, и я больше никогда в жизни не окажусь идиотом и не вступлю в новый брак. Я вам просто пытался объяснить, что…

— Понимаю! — прервала она его. — Вы сами разочаровались в браке и поэтому считаете своим долгом попытаться отговорить от него всех остальных. Но кто дал вам право утверждать, что я легкомысленна, эгоистична и не выдержу первых же трудностей, с которыми столкнусь после вступления в брак? Вы меня совсем не знаете, а почему-то беретесь обо мне судить!

Он помрачнел.

— Я знаю только, что вы выходите замуж за Кита, чтобы обеспечить свое будущее в финансовом отношении. А ведь брак означает неизмеримо больше, чем вы себе представляете, юная леди!

— Нечего называть меня юной леди! — взвилась Марта. — Если вы полагаете, что, покупая для нас дом, вы приобретаете право отбора кандидаток в невесты для вашего племянника, то вам лучше забыть об этом! Нам не нужен ваш дом, и мы не примем его от вас! Я посоветую Киту отказаться от дома. Мы сами себе купим этот чертов дом!

— Только не смешите меня! Покупка дома никак не связана с моей попыткой, как вы изящно выразились, заниматься подбором кандидаток в невесты для моего племянника. У вас есть законное право владеть этим домом… у вас и Кита.

Все негодование Марты вмиг улетучилось. Ее бухгалтерский нюх подсказывал ей, что дело принимает интересный оборот. С этой минуты голос ее зазвучал намного спокойнее:

— О чем вы говорите? Ведь это вы платите за дом, не так ли?

— Я, — огрызнулся Кевин, — но только потому, что так было записано в завещании моего отца. К вашему сведению, отец Кита совершенно не умеет управляться с деньгами, и они у него никогда не задерживались. Поэтому мой отец завещал его долю родовых земель мне, так же, как и мою. Ибо знал, что если его братец Джерард наложит лапу на наследство, то промотает его еще до того, как подрастут его малолетние дети.