— М-да, видно, от голода и жажды погиб, — прошептала Леди. — Не из простых был морячок. Видите — кружева на воротнике. Да, не зря я сушу больше люблю. Там бы давно все червячки прибрали.

Рата никаких кружев не видела. Взгляд приковывало лицо мертвеца — полуулыбка ссохшихся губ, провалившиеся щеки. Гримаса долгих и мучительных страданий навечно застыла на коричневом лице.

Леди кашлянула:

— Пожалуй, весла ему больше не нужны. Держите лодку крепче — я на этом «Титанике» отправиться в свободное плаванье совершенно не желаю.

— Кэт, может быть… — неуверенно начал Одноглазый, но предводительница уже мягко соскользнула в лодку. Осторожно погрузила сапог в воду, стараясь не потревожить костей покойника.

Леди передала на борт «Квадро» одно весло и повернулась за вторым, когда мертвец повернул голову. Отчетливо послышался скрип костей и треск лопающейся пергаментной кожи.

Рата коротко взвизгнула. Вини-Пух вздрогнул и нажал спуск. Выпущенный с перепугу «болт» булькнул в воду рядом с бортом лодки. Леди замерла с веслом в руке.

Мертвец смотрел. Объяснить это было невозможно, глаз у покойника не было — лишь ссохшиеся морщинистые впадины, — но он смотрел. Рата чувствовала этот взгляд, желудком и всем, что там имеется в потрохах. Кажется, волосы на голове девчонки разом встали дыбом. «Сейчас я завизжу и никогда-никогда остановиться не смогу», — мысль мелькнула и пропала, остался один бессмысленный ужас.

Леди громко сглотнула и хрипло заговорила:

— Милорд, приносим глубочайшие извинения за беспокойство. Нам совершенно ошибочно показалось, что весла вам не слишком нужны. Простите великодушно. Чрезвычайно удивительно встретить джентльмена в таком… таком состоянии. Ни коим образом не желали вас побеспокоить. Мы… мы изумлены. Соблаговолите простить за беспокойство, милорд.

Леди потянулась положить весло на место, нагибалась при этом молодая женщина как-то замысловато, явно не желая приближаться к ожившей мумии. В этот миг, мертвец со стуком повалился высохшим лицом в противоположный борт лодки. Леди отшатнулась и села, крепко стукнувшись копчиком об уключину.

Страшный взгляд исчез. Покойник опять стал обычным костяком, обтянутым иссушенной кожей. Рата почувствовала, как дрожат руки, вцепившиеся в поручень.

— Милорд, должно быть, насчет весел не возражает, — пробормотала Леди, не глядя, тыкая веслом за спину и попадая в борт катамарана. — Поехали отсюда.

— Кэт, — неожиданно сказал Дурень. — По-моему, милорд покойник пожелал, чтобы мы его мешок забрали.

— Думаешь? — госпожа глянула на Дурня безо всякого восторга.

— Это так выглядело, — неуверенно сказал юноша.

Наблюдать, как бесстрашная Леди заставляет свою челюсть не дергаться, было не менее жутко, чем чувствовать на себе взгляд иссушенного мертвеца.

Леди смотрела на мертвеца, на затылок с редкими длинными волосами. Весло у нее, наконец, принял Одноглазый, и теперь молодая женщина не снимала руку с заткнутого за пояс топора. Но мумия, слава богам, больше оживать не собиралась. Леди, изогнувшись, дотянулась до мешка в изголовье покойника, встряхнула:

— Легкий.

Одноглазый протянул руку, хотя касаться проклятого мешка ему явно не хотелось:

— Давай сюда.

— Подожди, — Леди в замешательстве пыталась устоять в лодке. — Принесите кто-нибудь с камбуза жратвы, — там рыба осталась. И еще посудину с водой.

Вини-Пух невнятно хрюкнул, очевидно, собираясь спросить, зачем продукты. Но Рата уже помчалась на камбуз.

Леди продолжала с грустью смотреть на иссохшее тело:

— Это сколько же он в море дрейфовал?

— И ни один шторм его не тронул, — выдавил Одноглазый.

— Посчастливилось покойному, что арбалетчики не встретились, — Леди кинула сердитый взгляд на Вини-Пуха. — С такими стрелками и шторма не нужно. Хорошо, что среди них иногда косые попадаются.

— Миледи! — Рата перевесилась через борт, держа кувшин с водой и миску, наполненную жареной рыбой. Одноглазый едва успел придержать девчонку за пояс.

Леди глянула на мелкую островитянку, но ничего не сказала, только забрала угощение. Что-то прошептав, поставила посуду на банку рядом с плечом мумии. Перекинула на палубу катамарана мешок и, почтительно кивнув на прощание покойнику, перебралась на «Квадро» сама.

— Вини, ты, конечно, парень хороший, но лучше тебе арбалет поменять на сачок для бабочек. Бабочки тебе зубы никогда не вышибут. Сиге, поехали. Невесело здесь.

Все поспешно отошли от борта. Леди подняла мешок:

— Похоже, здесь в основном бумаги.

— Моя леди! — Сиге судорожно втянул воздух.

Катамаран уже успел отойти, но все равно в мутном лунном свете можно было разглядеть, как лодка мертвеца погружается в воду. В последний миг Рате показалось, что над темной поверхностью прощально приподнялась сухая ладонь. Но, наверняка, то была только игра волн.

В кокпит не пошли. Леди предпочла исследовать содержимое мешка поближе к борту. Моряки невольно попятились от выцветшего, ставшего негнущимся от солнца и соленой воды, мешка. Даже Одноглазый отступил вместе с фонарем. Только Дурень заставил себя остаться на месте. Ну и Рата собрала всю свою смелость и попыталась заглянуть в мешок.

— Вряд ли здесь смертельно ядовитые заклятия, — проворчала леди. — Если бы тот фараон-мореплаватель желал нас убить, мог бы просто зубами клацнуть. Я и так чуть не обмерла.

— Я тоже, — пробормотал Одноглазый. — Хорошо, что кишки уже пустые. Нечем обмирать было.

— Если нечем, то что ты фонарь отводишь? Отдай его Рате, что ли. Или девица сейчас сама в мешок занырнет.

Рататоск забормотала что-то оправдательное, но леди уперлась ей в лоб и без церемоний отпихнула подальше.

— Вот же, блин, ни ума, ни фантазии. Хоть бы испугалась для приличия.

— Я вначале испугалась, а потом ничего, — пояснила Рататоск. — Леди, в мешке только бумажки. Мертвяк писарем был?

В мешке действительно оказались в основном бумаги. Судя по всему — письма. Разобрать подписи и печати на помятых свитках было трудно.

— Утром почитаем, — решила леди. — А здесь… — предводительница взвесила в руке два небольших свертка, — здесь уже не бумага. Может быть, покойный нам немного серебра завещал? Если так, мы усопшего обязательно помянем в ближайшем кабаке. Если кабаки в этом мире еще остались. Ладно, утром рассмотрим наследство. Пошли спать. Заснете, или вам какую-нибудь добрую сказку на ночь рассказать? К примеру, про бабу-ягу или тринадцать мертвецов и сундук? Храбрецы, вашу мать. Я из-за вас копчик отбила.

Теперь, через год, повзрослевшая Рата с недоумением думала, почему тогда почти совсем не боялась. Потому что Леди и Дурень были рядом? Ведь жутко-то как было. Мертвец ожил, это все видели. Хорошо, что ту страшную подробность семейству Тормов не передавали. Или кто-то проболтался? Вот Син, например, и раньше про мертвеца слышала.

Рата припомнила, когда впервые услышала про семейство Тормов. На следующее это было утро после встречи с мертвецом-мореплавателем.

…— Имена, вроде бы, знакомые, — сказал Одноглазый, перебирая свитки. — Глорские имена, могу точно сказать. Вот этот род Гридди испокон веку у Белой пристани зерновые склады держит. Но лично я этих адресатов не знаю. Видимо, давно эти письма путешествуют.

— Ну и ладненько, боги позволят — доставим почту в Глор, там куда-нибудь сбагрим. Пусть местные разбираются, — Леди потыкала пальцем в свертки. — Но, полагаю, вот это мы вскрыть можем. Никаких надписей и реквизитов на посылках не имеется. Значит, и хозяев найти не удастся.

— Кэт, а если там что-то… что-то магическое? — неуверенно предположил Дурень.

Они сидели в кают-компании втроем. Вернее, втроем с хвостиком — Рататоск торчала сразу за открытой дверью, делала вид, что жаждет выполнить любое указание.

— Знаешь, Жо, по моим наблюдениям, магия, как оружие — сама не стреляет, — сказала Леди. — Нужно, чтобы кто-то злонамеренный на тебя магию направил и курок взвел. Вот щелкнуть потом, заклятие, конечно, и само по себе может. Только я сомневаюсь, что если здесь колдовские ловушки упакованы, то они именно нас долгие годы поджидали. Думаю, можем взглянуть. Как, Одноглазый?