Надо отдать Карли должное: он был, в определенной степени, борцом за равенство. Эта черта, в частности, проявилась и сейчас в гардеробной. Он поднялся сюда, чтобы отомстить Сэму и Морису за их выкрики по поводу его мастерства в танцах. Но начав действовать, он не ограничился только их вещами. Он не пожалел сил, и в результате предоставил каждому из мальчиков-гостей повод для размышления. Однако, в своем трудолюбии и жажде облагодетельствовать ближнего он зашел еще дальше. Отыскивая подручный материал, он отворил дверь, которая вела из гардеробной в комнату мисс Лоу. На ее столе он увидел бутылку с клеем и понял, что это как раз то, что требуется. Он взял бутылку и, одновременно, впился взглядом в ящик стола, который случайно оказался наполовину открытым.

Пять секунд спустя он вернулся в гардеробную. В руках у него была не только бутылка с клеем, но и накладные волосы, которые мисс Лоу использовала для пышности прически. Их он засунул в карман пальто, хозяин которого ему был неизвестен, а клей понес в ванную комнату. Там он извлек из воды шесть кусков мыла, которые запихнул с помощью щетки в ботинки. Затем он налил в них клей и отнес все три пары ботинок и гардеробную и аккуратно расставил по местам. После этого он чрезвычайно предусмотрительно запихнул свои собственные ботинки в карманы пальто, которое вместе с фуражкой положил на стул возле самой двери. Потом он преспокойно спустился вниз. Вся операция заняла у него не больше четверти часа. Такая энергия под силу только мальчикам; никому, кроме представителей пой разновидности человечества не удалось бы проделать подобное за столь короткий срок. Правда, Карли ни секунды не потерял даром, и нет ничего удивительного в том, что при такой занятости он забыл закрыть краны в ванной.

Его отсутствия никто не заметил. Пока его не было, захватывающая игра в «простите, я, кажется, вас слегка протаранил» вспыхнула вновь. Танцы, было возобновившиеся «Бабочками», снова прекратились. Тетки Ренсдейл и мисс Лоу были в отчаянии. Они дошли до того, что извлекли из недр дома двух официантов и приказали изловить и арестовать зачинщиков. Это посеяло панику в рядах нарушителей спокойствия. Они начали отступать. Отходя, они оборачивались и дразнили преследователей, и вскоре погоня распространилась по всему дому.

Приглашение к столу на какое-то время внесло успокоение. Оркестр заиграл марш. Карли Читтен и Джорджи Бассет вместе с Эми Ренсдейл и Марджори Джонс возглавили шествие. А те из мальчиков, которые сохранили еще память о приличиях, поспешно отыскали партнерш и двинулись следом. Мятежники, повинуясь зову мороженого, тоже один за другим становились в пары с девочками, и в результате все юные леди обрели кавалеров. Потом под бодрящие звуки американского гимна дети прошествовали в столовую. Все сели парами. Лишь в самом конце процессии шагали три одиноких мальчика, которым не хватило партнерш, поскольку девочек на празднике оказалось на три меньше. Трое одиноких джентльменов были последними представителями мятежников, которых официанты извлекли из недр дома во имя цивилизованной жизни. Это были Морис Леви, Сэмюел Уильямс и Пенрод Скофилд.

Они весьма миролюбиво прошествовали в большую столовую и заняли отведенные им места. Правда, с лиц их по-прежнему не сходило вызывающее выражение, и они, даже сидя за столом, не переставали пихать друг друга, а заодно и соседей. Однако вскоре вкусное угощение полностью захватило их, и последующие двадцать минут день рождения мисс Эми Ренсдейл проходил безо всяких неожиданностей. Застолье завершилось взрывами хлопушек, из которых вылетели замечательные разноцветные шапочки. Как раз когда хлопали хлопушки, Пенрод услышал где-то позади себя голос Марджори.

– Карли, Эмми, давайте мы с Джорджи для смеха поменяемся с вами местами!

И хотя они сидели прямо у них с Сэмом за спиной, Пенрод даже не удостоился повернуться и проверить, осуществила ли Марджори свое намерение. Его лицо стало пунцовым, и он тяжело дышал. Мгновение спустя шапочка, которую он надел на голову, была очень нежно снята с него, и маленькая корона из серебряной бумаги увенчала его чело.

– Пенрод!

Шепот раздался у самого его уха, и щеки его коснулось нежное дыхание.

Глава XXIV

СЕРДЦЕ МАРДЖОРИ ДЖОНС

– Что тебе от меня надо? – грубо спросил Пенрод.

Прекрасные глаза Марджори сейчас напоминали водную гладь в сумерки, они были исполнены глубины и таинственности.

– Почему ты так жутко себя ведешь? – прошептала она.

– Почему это жутко? Просто я делаю то, что хочу. Имею я на это право?

– А ты не думаешь, что людям больно, когда ты их пихаешь?

– Чепуха! Скажешь тоже, больно! Да от такого даже мухе не будет больно!

– Неправда! Мне было больно, когда ты в тот раз налетел на меня и на Мориса.

– Не ври! Где там тебе больно? Покажи!

– Я не могу тебе показать, но мне было больно! Пенрод, ты больше так не будешь?

Сердце Пенрода оттаяло.

– Захочу буду, а не захочу не буду. Погоди, сама увидишь.

И тут Марджори вскочила со стула и, покинув своего кавалера, подбежала к нему. Все гости уже поднялись с мест и двигались к танцевальному залу. Оркестр снова заиграл танцевальную музыку.

– Пошли, Пенрод! – крикнула Марджори. – Давай станцуем этот танец!

Он, притворяясь, что ему неохота, позволил ей увлечь себя в гостиную.

– Хорошо, я пойду с тобой, но танцевать не буду, – сказал он. – Я даже с президентом Соединенных Штатов не буду танцевать!

– Почему, Пенрод?

– Ну, потому, что… не стану!

– Ладно, мне все равно. Я уже и так достаточно танцевала. Пойдем вон туда.

Она отвела его в комнату, которая была слишком мала для танцев. Это был кабинет отца мисс Эми Ренсдейл, но сейчас в комнате никого не было. Некоторое время они молчали. Наконец, показав на окно, Марджори смущенно сказала:

– Смотри, Пенрод. Уже темнеет. Скоро праздник кончится, а ты так и не станцевал ни разу!

– Знаю, что не станцевал!

Он никак не мог избавиться от сварливого гона. Но голос его уже звучал мягче, и это, судя но всему, радовало Марджори. Из других комнат доносились звуки музыки и звуки продолжающейся игры в столкновение, беготня и приглушенные стоны. Сторонники Пенрода, даже не смотря на отсутствие вожака, снова взялись за свое.

– Пенрод Скофилд, ты плохой мальчик, – сказала Марджори. – Ведь это ты все затеял. И не стыдно тебе?

– Я ничего не затевал, – сказал он, пребывая в полной уверенности, что это действительно так. – Вечно ко мне придираются!

– Ну, наверное, никто бы не стал придираться, если бы ты столько всего не делал, – сказала Марджори.

– Все равно стали бы.

– Да нет, не стали бы. Ну, кому это нужно?

– Это все мисс Лоу. И тетки Эми Ренсдейл – тоже, – сказал он с горечью. – Спорим, если сейчас дом загорится, они тоже скажут, что это сделал Пенрод Скофилд! Кто бы чего-нибудь ни сделал, они тут же кричат: «Как тебе не стыдно, Пенрод Скофилд!» Когда вы с Карли танце…

– Пенрод, я терпеть не могу этого противного Карли Читтена! Учитель Бартэ заставил меня разучивать с ним танец. Но я его ненавижу!

Теперь Пенрод был совершенно счастлив, однако все еще продолжал жаловаться на несправедливость.

– Так вот, когда ты с ним танцевала, они все повернулись ко мне и сказали: «Тебе должно быть стыдно, Пенрод Скофилд!» А я и не думал ничего делать. Я просто стоял и все. Но они сказали, что это я!

– Ах ты, глупенький! – кокетливо рассмеялась Марджори.

– И они всегда так будут! – все больше распалялся он. – Если дом рухнет, они опять скажут, что это Пенрод Скофилд…

– Что это? – удивленно трогая голову, перебила его Марджори.

– Ты что? – спросил Пенрод.

– Мне почудилось, будто дождь пошел! – воскликнула Марджори. – Я понимаю, что этого не может быть, но мне капнуло на голову.