Мальчики с криками разбежались, и каждый занялся своим делом. Подготовка к «съемкам в джунглях» пошла вовсю. Сэм и Пенрод отправились за деревом и ветками, а Верман и Герман перенесли на сеновал клетку с «пантерой». Когда они поднялись туда, Верман первым делом пристроил брюки около самой двери, с тем, чтобы при малейшей необходимости можно было сразу надеть их на себя.

Когда Пенрод и Сэм с трудом приволокли дерево, оба чернокожих, наконец, стали проявлять интерес к делу. Ну, а после того, как Пенрод вручил им по копью с жестяным наконечником, они совсем приободрились. И теперь им даже нравилось, что они одеты, как настоящие туземные загонщики.

Ружье Сэма и кинокамера Пенрода тоже вышли вполне удачно. Особенно впечатляла кинокамера. Она выглядела так заманчиво, что и охотник, и главный загонщик, и группа загонщиков подали в отставку и начали добиваться должности кинооператора. Пришлось установить очередь, и каждому была дана возможность попробовать. Только после этого «съемки в джунглях» начались по всем правилам.

– Надеюсь, теперь ты доволен? – спросил Пенрод, отнимая камеру у Вермана. – Можем мы, наконец, заняться чем-нибудь стоящим? Нам надо сейчас привести Герцога и сделать из него привязанного теленка. Мы его приведем и привяжем перед джунглями. Потом пантера выйдет из клетки и прыгнет на него. Погодите, я сейчас ого приведу.

Пенрод отправился на поиски и нашел Герцога в саду, где он нежился в лучах заходящего солнца.

– Герцог! Герцог! – ласково позвал Пенрод. – Пойдем-ка со мной, псина.

Герцог покорно встал и пошел за хозяином.

– Вот он, ребята! – крикнул Пенрод, когда они с Герцогом добрались до лестницы. – Прекрасный теленок, и мы его сейчас привяжем. Вот он!

И Пенрод появился на сеновале, а ничего не подозревающий Герцог вошел следом за ним.

До сих пор Цыган сидел тихо. Однако, увидев Герцога, он снова издал свой боевой клич, а Герцог взвыл от ужаса. Пенрод пытался изо всех сил удержать его, но сделать это оказалось невозможным. Страх придал псу силу и ловкость, которых никто не ожидал в нем, и в те несколько минут, пока длилась борьба, он сумел со скоростью света выскочить вон. Движения его были столь быстры, что никто не мог уследить за ним. Пенрод попытался накрыть его на лестнице, но в результате лишь сам загремел по ступенькам.

Что же вы не помогли мне его удержать? – с негодованием спросил он. – Теперь его не заманить сюда ни за что на свете.

– Что же нам делать? – спросил Сэм.

– Придется обойтись без теленка на привязи, это уж ясно! – сказал Пенрод. Он поднялся, отряхнул колени от пыли и тоном кинооператора, который безумно увлечен своим делом, добавил: – Но я все равно буду снимать, чего бы мне это ни стоило.

– Мы с Верманом уже можем загонять, – сказал Герман. – Ты сказал, что мы будем загонщиками.

– Погодите, погодите! – сказал Пенрод, который во всем стремился достигнуть совершенства. Я хочу сделать очень хороший фильм о нашей старой доброй пантере, – произнося эти слова, он открыл дверь, которая вела с сеновала на улицу. – Теперь несите ящик к двери, мне нужно много света. В джунглях совсем стемнело. Как только я сниму пантеру, я крикну: «Стреляйте!», как будто она не в клетке, а на свободе. И ты, Сэм, сразу же должен выстрелить. А вы, Герман и Верман, должны стучать по клетке копьями и кричать: «У-у! У-у!»

– Мы готовы, – сказал Герман. – У-у! У-у!

– Погодите минуту! – Пенрод нахмурился и начал разглядывать клетку. – Мне придется очень сильно присесть, иначе она не попадет в объектив.

Он сделал несколько движений, напоминающих те, что делают операторы, когда выбирают натуру.

– Нет, – сказал он наконец. – Так ничего не выйдет.

– Господи! – воскликнул Герман. – Да когда же мы будем, наконец, загонять?

– Придумал! – закричал Пенрод, точно действительно решил какую-то сложную задачу. – Принесите вон тот старый табурет и поставьте на него клетку. Ага! Вот теперь то, что надо. Сейчас выйдет отличный кадр!

Он с важным видом повернулся к Сэму.

– Ну, как, Джим? Главный загонщик и все остальные на месте?

– Да, Билл, все на месте, – вежливо ответил Сэм.

– Ну, тогда, думаю, все готово, – сказал Пенрод и самым низким голосом, на который только был способен, добавил: – Эй, люди, загоняйте пантеру!

Герман и Верман с радостью принялись загонять. Они уж постарались на славу и шумели изо всех сил. Они кричали, лупили копьями по «джунглям», топали ногами. Сэм тоже увлекся и с удовольствием помогал им.

– У-у! У-у! У-у! – гудел Сэм.

От их топота в воздух вздымались тучи пыли. Воистину, только мальчики способны производить такой шум.

– Люди! Назад! – скомандовал Пенрод. Теперь он до предела возвысил голос. – Спасайся, кто может! Пан-те-ра! Снимаю! Тр-р-р-р-р-р! Стреляйте, люди!

– Пф! Пф! – стрелял Сэм за свое ружье и направлял его в клетку.

Герман и Верман колотили по клетке копьями, а Цыган включил свою сирену и посылал проклятия мальчишкам, всему миру вообще, а также дню своего рождения.

– Пф! Пф! Пф!

– Ты промахнулся! – крикнул Пенрод. – Дай-ка мне ружье!

И, выхватив ружье из рук неуклюжего Сэма, он направил его в клетку.

– Пф-ф! Пф-ф! – начал стрелять Пенрод.

Одновременно раздался еще один звук, похожий на выстрел. И судя по обиженному лицу Вермана, одним звуком дело тут не ограничилось. Верман повернулся и оказался лицом к лицу с чернокожей матроной внушительного телосложения. Она только что взобралась по лестнице и зашла охотникам с тыла. В руке она держала палку. Она снова взмахнула ею, и на этот раз досталось Герману.

– Матушка-а-а!

– Ори, ори! – пропыхтела она. – Вот погодите, придет папаша, он вам сильнее всыпет! Неужто у вас совсем не осталось мозгов, что вы играете в язычников с белыми детьми? Где ваши брюки?

– Вермановы тут, – со стоном ответил Герман.

– А твои где?

Герман набрался смелости и прошептал.

– Старый кот взял и утопил их в цистерне.

Это доконало чернокожую женщину, и она подняла палку для нового удара. Но она немного не рассчитала и, попятившись, оказалась вплотную к клетке. И надо же, чтобы это произошло именно в тот момент, когда кот впал в высшей степени агрессивное и мстительное состояние. Ему сейчас было совершенно безразлично, на кого нападать. Приблизься к клетке слон, он напал бы и на слона. Весь последний час он только тем и занимался, что крушил неодушевленные предметы и пытался достать когтями кого-нибудь из мальчишек. И вот, наконец, ему представился случай посчитаться с человеческим существом.

– Я тебе покажу! Ты мне поговоришь еще, что кот уто… А-а-а!

Чернокожая женщина подпрыгнула так высоко и легко, точно она была не матроной внушительного телосложения, а цирковым акробатом. Потом она быстро повернулась и увидела, что Цыган занес лапу для нового удара. Тогда она изо всех сил пнула клетку правой ногой.

Клетка свалилась с шаткого табурета, вылетела в открытую дверь и с треском упала на мостовую. Издав горестные вопли, Пенрод и Сэм подбежали к двери и увидели, что клетка разлетелась на куски. Огромный, потрепанный и больше прежнего умудренный жизненным опытом кот обрел, наконец, желанную свободу. Он посмотрел на останки клетки каким-то загадочным взглядом, покачал головой и зашагал вверх по улице. Оба мальчика скорбно смотрели ему вслед.

А позади них тоже грустили. Унылая процессия чернокожих покидала конюшню. Первым шел Герман, ногам которого было предоставлено временное убежище в виде брюк Вермана. За ним следовал Верман, а его подгоняла матушка, которая и замыкала сие скорбное шествие. Для того, чтобы сыновья поживее двигались вперед, матушка не скупилась на слова. Не менее щедро она раздавала и удары палкой, которыми награждала и старшего, и младшего сына. Они вышли на улицу, пересекли ее и скрылись за дверью своего маленького домика.

И тут Сэм решил узнать у Пенрода все.

– Пенрод, – задумчиво спросил он, – ты, что, хотел держать у себя этого кота для съемок в джунглях?