Блейд безмолвствовал, ошеломленный этим потоком новых сведений; требовалось время, чтобы их переварить и осмыслить. Пока же он старался только запоминать. Видимо, бар Занкор и не ждал от него ответа; целитель поднялся, энергично потер лысый череп и вскользь заметил:

— Пожалуй, ты прав, мой доблестный октарх. Молчание реже пакостит человеку, чем излишняя болтливость. Твой отец — не в счет, он молчал по делу… — целитель с грохотом выдвинул один из ящиков в необъятном шкафу и наклонился над ним, чтото разыскивая. — Итак, тебя здорово трахнули и отшибли память, свидетельством чего является твой странный вид, неуверенные движения и затуманенный взгляд… хотя он слегка оживился, когда была упомянута Зия… — не прекращая говорить, Арток вытащил связку бурых сухих листьев, бросил их в медную чашу и поставил на очаг. — Болезнь установлена, перейдем к ее лечению, — он кивнул на чашу, над которой завивался сизоватый дымок. — Я дам тебе прекрасное средство… прочищает мозги, как наждак -затупившийся меч. Ну-ка, вдохни!

Блейд опасливо потянул носом — на него пахнуло кислым и едким ароматом. Сомнительное зелье… Вероятно, какой-нибудь местный наркотик… Он поглядел на бар Занкора. Целитель, широко распахнув дверь, подставил лицо легкому бризу.

— Смелее, октарх! Покончим с этим делом, и отправляйся в объятия Зии!

Дьявольщина! А вдруг поможет? Он поднялся, решительно шагнул к очагу, невольно сдерживая дыхание. Сизый дым накрывал чашу плотным колпаком, напоминавшим шапку миниатюрного атомного взрыва; бурые листья сухо потрескивали, обращаясь в пепел. Бар Занкор запрокинул голову, свет серебристой и золотой лун играл в его глазах, он беззвучно смеялся.

«Проклятый колдун…» — подумал Блейд, склоняясь над грибовидным облачком.

Он глубоко вдохнул. Молния прострелила виски, разорвавшись под черепом, словно граната. Еще раз, и еще… Стремительным калейдоскопом в памяти начали раскручиваться беспорядочные кадры немого фильма. Назад… назад… назад…

Хрипло застонав, Блейд выпрямился, обезумевшими глазами уставившись в блестящий полированный щит. Там отражалось молодое лицо — чужое, незнакомое. Странник вскрикнул и прижал ладони к вискам.

Глава 2. ЛОНДОН

Ричард Блейд, шеф отдела МИ6А, с раздражением бросил на рычаг телефонную трубку. На его огромном столе в новом кабинете выстроились шесть разноцветных аппаратов; сейчас он говорил по вишневому, предназначенному для прямой связи с компьютерным центром.

Он встал, пинком ноги отшвырнул роскошное кресло и потер ягодицу, словно опасался обнаружить прореху на своих элегантных брюках из серого твида. В этом кресле ему пришлось высидеть восемь долгих лет — с тех пор, как после отставки Дж. отдел взвалили на его шею. Сопротивляться было бесполезно; впрочем, Блейд всегда терпел поражение в борьбе с Долгом.

Самым приятным предметом обстановки в этом кабинете, куда он переехал полгода назад, был бар. Откинув крышку, он грохнул на нее стакан, чуть не превратившийся в осколки, и налил на три пальца бренди. Выпил, пососал дольку лимона и, подумав, добавил еще на палец.

В зеркальной стенке бара отражалось смуглое суровое лицо, черные, с едва заметной проседью волосы. Да, в свои пятьдесят пять он все еще оставался интересным мужчиной! Сильным, привлекательным. Конечно, реакция уже не та, что в молодые годы, но он мог бы найти себе занятие поинтересней, чем просиживание штанов в обитом бархатом кресле. Зря он согласился уйти с оперативной работы!

Внезапно Блейд вздрогнул от неожиданной мысли. Эти восемь тягостных лет… Не являлись ли они своеобразной компенсацией за предыдущую, полную опасностей и приключений жизнь? Искуплением пролитой им крови, своей и чужой? Воздаянием за разбитые надежды и невыполненные обещания? Возможно, все возможно…

Но в свое время он не мог пожаловаться на скуку. Да, не мог! Ухмыльнувшись, Блейд сделал глоток, чувствуя, как по телу разливается успокоительное тепло. Ему было тридцать три, когда покойный Лейтон изобрел свой компьютер перемещений, а Дж., его шеф и покровитель, был вынужден превратить своего лучшего работника в подопытную свинку. Зато в следующие пятнадцать лет свинка повеселилась на славу! Без малого тридцать путешествий в миры Измерения Икс, доступные лишь ему, уникальному, незаменимому специалисту! Только он, сильный, решительный, владеющий всеми видами оружия, сумел выжить там. Выжить — и вернуться!

Однако это было уже в прошлом. Блейд помрачнел, подошел к массивному сейфу и, повозившись с кодированным замком, вытащил кассету. В тяжелые минуты он любил послушать голос старика Лейтона и вспомнить былые дни. Пожалуй, вот и все, что теперь ему оставалось. При жизни его светлость казался жестким, возможно даже — жестоким человеком, но то была жестокость гения, самозабвенно преданного идее. И старик посвоему любил его, Блейда. Он умер десять лет назад, оставив это короткое письмо на магнитофонной ленте. Видимо, даже великим свойственна сентиментальность.

Снова расположившись в кресле, Блейд натянул наушники миниатюрного плейера и прикрыл глаза, вслушиваясь в глуховатый дрожащий старческий голос.

«Дорогой Ричард, отбывая в мир иной, я не прощаюсь с вами, я говорю -до свидания. До скорой встречи, мой юный друг! Последнее вовсе не означает, что я желаю вам поскорее очутиться в дубовом ящике с кисточками по углам. Я надеюсь на вполне реальную встречу, которая может произойти, если вы последуете моим инструкциям. Они направлены исключительно на обеспечение вашей безопасности».

«Старик рехнулся, — подумал Блейд. — Что ж, даже гений на пороге смерти может сойти с ума». Голос лорда Лейтона продолжал зудеть в ухе.

"Я много размышлял о природе вашей уникальности, Ричард. Вы, несомненно, помните, что ни одному из ваших дублеров, посланных ТУДА, не удалось вернуться. Лишь вы могли вынести оба перемещения, прямое и обратное, и выжить там, куда вас забрасывал компьютер.

Теперь, после теоретических работ Джека Хейджа, мы лучше представляем феномен переноса. Должен признать, что кое в чем я был не прав — хотя, как вам известно, ошибки мне не свойственны. Я полагал, что компьютер не перемещает подопытный объект в пространстве или во времени, а лишь изменяет структуру нейронных связей в мозгу таким образом, что объект становится способным к восприятию миров иного измерения — Измерения Икс, как мы его называли. Где же, однако, физически находятся эти миры, если не в каком-то другом пространстве и времени? И можно ли представить себе некий третий атрибут, столь же универсальный, как два названных выше? Короче говоря, если сдвиг происходит не в пространственновременном континууме (надеюсь, Ричард, это понятие вам знакомо), то, черт возьми, по какой координате вы перемещались?

Я провел много часов в бесплодных раздумьях на эту тему и полагаю, что именно они в конце концов свели меня в могилу. Если бы математические откровения Хейджа увидели свет чуть раньше, вероятно, я протянул бы еще год-другой. Но хватит об этом.

Итак, теперь мы знаем, что компьютер перемещений является своеобразной машиной времени. Трудно сказать, сумеем ли мы когда-нибудь изобрести хрономобиль, способный отправиться в прошлое или будущее нашего мира, — и существуют ли это прошлое и это будущее как физические реальности, доступные для экспериментального изучения. Я в этом сильно сомневаюсь, и мой компьютер, как вы почувствовали на себе, реализует совсем иной тип переноса.

В чем же заключается теория Хейджа, если излагать ее в доступной для вас форме? Этот неглупый юноша неопровержимо доказал дискретность времени! Отсюда следует, что при одних и тех же значениях пространственных координат может существовать бесконечное множество миров — если угодно, реальностей или вселенных, — которые разделены, как минимум, одним темпоральным квантом. Вот куда вы попадали, Ричард! На планеты, подобные нашей Земле, но отстоящие от нас на ничтожную долю секунды! И настройка компьютера, которую я делал перед каждым запуском, фактически означала установку этого интервала времени. Да, Хейдж толковый парень, и я жалею, что нам так недолго довелось поработать вместе…