– Ну вот, – продолжала Марийка, встряхивая пододеяльник и расправляя крупные морщины. – Все перевернули, полы разворотили, каждую баночку вытрясли… Что у нас дома творилось! Ужас! Пришлось полы заново класть. Только у Стефана Викторовича уже денег не было, чтоб дубовый паркет положить. Пришлось простые доски стелить.
Она подумала и с горечью добавила:
– А поломанным паркетом мы камин топили… Вот так…
– Не повезло, – фальшиво посочувствовала я.
– Не говорите, – махнула рукой Марийка. – После этого разгрома Стефан Викторович и уволился.
– Сам уволился или его уволили? – уточнила я.
Марийка удивилась.
– Конечно, сам! Кто же после такого не обидится? Наплевали человеку в душу! Вот Стефан Викторович и обиделся.
– Понятно, – ответила я.
Марийка аккуратно сложила последний пододеяльник, пошла на кухонную территорию и вернулась оттуда с фартучком.
– Вот, – сказала она. – Наденьте, а то испачкаетесь.
Я послушно надела на плечи розовые лямки с оборочками. Повернулась спиной к Марийке, и она завязала за моей спиной бантик.
– Ну вот, – резюмировала она, полюбовавшись со стороны на дело своих рук. – Так хорошо будет. И розовое вам идет… А у вас свои волосы такие рыжие?
– Можно мне помыть руки? – спросила я деловито, проигнорировав вопрос.
– Ой, конечно! – спохватилась Марийка. – Идемте со мной, ванную покажу…
Ванная в доме Стефана была просторной, но очень скромно оформленной.
– Кафель тоже посдирали, – проинформировала меня Марийка недовольно. – Вы бы видели, какой у нас был кафель! Итальянский эксклюзив! А потом пришлось чешскую плитку положить.
– Ну, ничего, – утешила я бодрым тоном. – Так тоже симпатично.
Марийка пренебрежительно скривила рот.
– И чего тут симпатичного? – сказала она с ревнивой интонацией члена привилегированного клана. – Дешевка!
Я тактично скрыла улыбку.
На кухню мы вернулись вдвоем.
Марийка разложила на свободном пространстве гладильную доску, подтащила поближе тройник.
– Продукты в холодильнике, – проинформировала она меня. – Найдете?
– Найду! – ответила я, открывая дверцу объемного двухкамерного «Боша».
Марийка залила в прозрачный колпачок утюга дистиллированную воду и включила его в сеть.
– А вы, правда, ничего не помните? – спросила она меня, не сумев обуздать любопытство.
– Правда, – ответила я, яростно кромсая капусту.
– Ловко как шинкуете, – отметила Марийка вполголоса. – Похоже, правда, умеете… Вот странно, про себя ничего не помните, а про то, как капуста шинкуется, помните.
– Сама удивляюсь, – ответила я.
Марийка подняла утюг и плюнула на его тефалевую поверхность.
Поверхность зашипела как змея.
– Можно было на распылитель нажать, – посоветовала я, не оборачиваясь. – Вода бы тоже зашипела, если б утюг разогрелся.
– И не говорите! – с раскаянием подхватила Марийка. – Деревня! Все время забываю! Раньше-то таких утюгов не было, ну и плюю по привычке.
– Ладно, привыкнешь, – ответила я.
Несколько минут мы работали молча. Я быстро и ловко шинковала овощи, Марийка гладила постельное белье.
– Тебе здесь не скучно? – наконец спросила я.
– Очень скучно, – откликнулась Марийка. – Целый день одна да одна.
– А почему одна? – не поняла я. – Почему ни с кем не общаешься?
– Да с кем?
– Ну, хотя бы с женщинами, работающими в соседних домах… Неужели совсем не встречаетесь?
– Почти нет, – ответила Марийка, возя утюгом по пододеяльнику. – Пересох, зараза… Хозяева не велят.
Я так удивилась, что обернулась к ней.
– Почему?
– Не знаю, – ответила Марийка, не глядя мне в глаза. В ней явно боролись два чувства: желанием поделиться со мной чем-то запретным и опасение ляпнуть лишнее. Наконец первое желание победило, и Марийка осторожно сказала:
– Слуги-то много знают.
– А! – ответила я коротко.
Плохо дело. Похоже, что об отношениях Эллы и Стефана знают абсолютно все. Бедный Максим.
– Так вот бывает, – продолжала Марийка злорадно. – И муж есть, и деньги есть, и дом есть, и ребенок… А все никак угомониться не может!
– Где томатная паста? – оборвала я Марийку.
– В морозилке, – ответила Марийка. И прежде чем она открыла рот и продолжила обличать некоторых богатеньких потаскушек, я быстро отвлекла ее внимание новым вопросом:
– Ты сегодня ночью ничего не слышала?
– В каком смысле? – не поняла Марийка.
– Я ночью проснулась от каких-то хлопков. Сначала подумала, что выстрел…
– А-а-а, так это в соседнем доме пировали, – объяснила Марийка. – Это у них часто бывает. И только по ночам.
– А кто там живет? – спросила я на всякий случай.
Марийка пожала плечами.
– Та кто ж его знает? Одни говорят одно, другие другое…
– А прислуга там есть?
– Не-а, – безмятежно ответила Марийка, наглаживая пододеяльник. – Никого нет. Даже сторожа. По выходным обычно машина приезжает. Здоровенная такая, с темными стеклами. Ну и начинается веселье… Летом шашлыки жарят, зимой в бане парятся… Голоса только мужские слышала, женского ни разу. А кто там живет – понятия не имею.
– Понятно.
Мы помолчали еще немного.
– А другие соседи тебе нравятся? – задала я провокационный вопрос, но Марийка оказалась не так проста.
– Нравятся, – ответила она, покосившись на меня. – Максим Леонидович вежливый такой… и Элла Сергеевна красивая.
– А Виктория Васильевна?
Марийка сделала неопределенный жест бровями
– Умная она, – признала Марийка сурово. – Да и как иначе? Рассчитывать-то не на кого! И Александр Николаевич умный…
– Александр Николаевич? – озадачилась я. – А-а-а! Саша!
– Афганец бывший, – пояснила Марийка. Подумала и добавила:
– Только боюсь я его.
– Почему?
– Так афганец он!
– Ну и что?
– Как что? У них у всех голова не в порядке! Как замкнет, так и начинают всех вокруг убивать!
– И кого он здесь убил? – поинтересовалась я сквозь беззвучный смех.
– Убить пока не убил, – неохотно признала Марийка. – Зато избил ногами, как собаку!
– Кого? – удивилась я.
Представить себе сдержанного Сашу, бьющего соседа по дачному поселку ногами, как собаку, у меня не получилось.
– Так Стефана Викторовича!
Я беззвучно отложила в сторону нож и вытерла руки о фартук.
– Саша избил Стефана? – переспросила я медленно.
– Так говорю же! Ногами бил! Шофер Максима Леонидовича разнять хотел, так его об забор долбанули! Он даже сознание потерял!
Я молча смотрела в окно.
– Правда, он потом извинился, – призналась Марийка.
– Саша извинился?
– Ну, да!
– Перед кем? Перед Стефаном? – не поверила я.
– Перед шофером. А со Стефаном Викторовичем они с тех пор не разговаривают.
– Вот, значит, как, – сказала я. Подумала еще немного и потянулась за ножом.
– Вот так, – подтвердила Марийка.
– Давно они подрались?
– Не очень. Осенью.
– А из-за чего, не знаешь?
– Никто не знает, – ответила Марийка философски. – Виктория Васильевна уж и так, и эдак хозяина пытала: из-за чего подрались да из-за чего подрались… Молчит.
Я бросила в закипевший бульон нашинкованную капусту и картошку.
– Вот и все, – сказала я и сделала поменьше огонь под сковородкой. – Сейчас капуста сварится, зажарка подойдет и можно все соединять.
– Ловко! – восхитилась Марийка.
– Да что там возиться, когда бульон готов! – отмахнулась я.
– Я всегда заранее варю, – похвасталась Марийка. – Вечерком.
– Молодец, – оценила я. – Ну, как твои дела? Догладила?
– Последнюю простыню заканчиваю, – ответила Марийка. Остановилась и растерянно уставилась на меня.
– Господи! И не заметила, как все дела переделала!
– В четыре руки быстрей.
– И веселей, – с энтузиазмом поддержала Марийка.
– Это точно.
Я пошла к платяному шкафу, встроенному в стену прихожей.
– Зови, если скучно будет, – сказала я, доставая шубу.