Рябцов. Да чего же до завтра-то? Я говорю — я иду.

Левшин. Нет, ты лучше завтра скажи! Ночь, как мать, она добрая советчица…

Рябцов. Ну, ладно… Я пойду теперь.

Левшин. С богом!

Ягодин. Иди, брат, иди твердо…

(Рябцов уходит не спеша. Ягодин вертит палку в руках, рассматривая ее. Левшин смотрит в небо.)

Левшин (тихо). Хороший народ расти начал, Тимофей!

Ягодин. По погоде и… урожай!

Левшин. Этак-то пойдет, выправимся мы.

Ягодин (грустно). Жалко парня-то…

Левшин (тихо). Как не жалко! И мне жалко. Вот, иди-ка в тюрьму, да еще по нехорошему делу. Одно ему утешение — за товарищей пропал.

Ягодин. Да…

Левшин. Ты… Молчи уж!.. Эх, напрасно Андрей курок спустил! Что сделаешь убийством? Ничего не сделаешь! Одного пса убить — хозяину другого купить… вот и вся сказка!..

Ягодин (грустно). Сколько нашего брата погибает…

Левшин. Идем, караульный, хозяйское добро сторожить! (Идут.) О, господи!..

Ягодин. Чего ты?

Левшин. Тяжело! Скорее бы распутать жизнь-то!

Занавес

Действие третье

Большая комната в доме Бардиных. В задней стене четыре окна и дверь, выходящие на террасу; за стеклами видны солдаты, жандармы, группа рабочих, среди них Левшин, Греков. Комната имеет нежилой вид: мебели мало, она стара, разнообразна, на стенах отклеились обои. Управой стены поставлен большой стол. Конь сердито двигает стульями, расставляя их вокруг стола. Аграфена метет пол. В левой стене большая двухстворчатая дверь, в правой тоже.

Аграфена. На меня сердиться не за что…

Конь. Я не сержусь. Мне наплевать на всех… я, слава богу, умру скоро… У меня уж сердце останавливается.

Аграфена. Все умрем… хвастаться нечем…

Конь. Будет уж… омерзело все! В шестьдесят пять лет — пакости, как орехи… зубов у меня нет заниматься ими… Нахватали народу… мочат его на дожде…

(Из левой двери выходят ротмистр Бобоедов и Николай.)

Бобоедов (весело). Вот и зал заседания, чудесно! Так, значит, вы при исполнении служебных обязанностей?

Николай. Да, да! Конь, позовите вахмистра!

Бобоедов. И мы подаем это блюдо так: в центре этот… как его?

Николай. Синцов.

Бобоедов. Синцов… трогательно! А вокруг него — пролетарии всех стран?.. Так! Это радует душу… А милый человек здешний хозяин… очень! У нас о нем думали хуже. Свояченицу его я знаю — она играла в Воронеже… превосходная актриса, должен сказать. (Квач входит с террасы.) Ну что, Квач?

Квач. Всех обыскали, ваше благородие!

Бобоедов. Да. Ну и что же?

Квач. Да ничего не оказалось… спрятали! Докладам: становой очень торопится, ваше благородие, и невнимателен к занятиям.

Бобоедов. Ну, конечно, полиция всегда так! У арестованных нашли что-нибудь?

Квач. У Левшина за образами оказалось.

Бобоедов. Принеси все в мою комнату.

Квач. Слушаю! Молодой жандарм, ваше благородие, который недавний, из драгун который…

Бобоедов. Что такое?

Квач. Тоже невнимателен к занятиям.

Бобоедов. Ну, уж ты сам с ним справляйся. Иди! (Квач уходит.) Вот, знаете, птица этот Квач! С виду так себе и даже как будто глуп, а нюх собачий!

Николай. Вы, Богдан Денисович, обратите внимание на этого конторщика…

Бобоедов. Как же, как же! Мы его прижмем!

Николай. Я говорю о Пологом, а не о Синцове. Он, мне кажется, вообще может быть полезен.

Бобоедов. А, этот наш собеседник! Ну, разумеется, мы его пристроим…

(Николай идет к столу и аккуратно раскладывает на нем бумаги.)

Клеопатра (в дверях направо). Ротмистр, хотите еще чаю?

Бобоедов. Благодарю вас, пожалуйста! Красиво здесь… Очень! Чудесная местность!.. А ведь я госпожу Луговую знаю! Она в Воронеже играла?

Клеопатра. Да, кажется, играла… Ну, а что ваши обыски, нашли вы что-нибудь?

Бобоедов (любезно). Всё, всё нашли! Мы найдем, не беспокойтесь! Для нас даже там, где ничего нет, всегда что-нибудь… найдется.

Клеопатра. Покойник смотрел легко на все эти прокламации… он говорил, что бумага не делает революции…

Бобоедов. Гм… Это не совсем верно!

Клеопатра. И называл прокламации — предписания, исходящие из тайной канцелярии явных идиотов к дуракам.

Бобоедов. Это метко… хотя тоже неверно?

Клеопатра. Но вот они от бумажек перешли к делу…

Бобоедов. Вы будьте уверены, что они понесут строжайшее наказание, строжайшее!

Клеопатра. Это меня очень утешает. При вас мне сразу стало как-то легче… свободнее!

Бобоедов. Наша обязанность вносить в общество бодрость…

Клеопатра. И так отрадно видеть довольного, здорового человека… ведь это редкость!

Бобоедов. О, у нас в корпусе жандармов мужчины на подбор!

Клеопатра. Пойдемте же к столу!

Бобоедов (идет). С удовольствием! А скажите, в этот сезон где будет играть госпожа Луговая?

Клеопатра. Не знаю.

(С террасы входят Татьяна и Надя.)

Надя (взволнованно). Ты видела, как посмотрел на нас старик… Левшин?

Татьяна. Видела…

Надя. Как это все нехорошо… как стыдно! Николай Васильевич, зачем это? За что их арестовали?

Николай (сухо). Причин для арестов более чем достаточно… И, попрошу вас, не ходите через террасу, пока там эти…

Надя. Не будем… не будем…

Татьяна (смотрит на Николая). И Синцов арестован?

Николай. И господин Синцов арестован.

Надя (ходит по комнате). Семнадцать человек! Там, у ворот, плачут жены… а солдаты толкают их, смеются! Скажите солдатам, чтобы они хоть вели себя прилично!

Николай. Это меня не касается. Солдатами командует поручик Стрепетов.

Надя. Пойду, попрошу его… (Уходит в дверь направо. Татьяна, улыбаясь, подошла к столу.)

Татьяна. Послушайте, кладбище законов, как вас называет генерал…

Николай. Генерал не кажется мне остроумным человеком. Я бы не повторял его острот.

Татьяна. Я ошиблась, он называет вас — гроб законов. Вас это сердит?

Николай. Просто, я не расположен шутить.

Татьяна. Будто вы такой серьезный?..

Николай. Напомню вам — вчера убили моего брата.

Татьяна. Да вам-то что до этого?

Николай. Позвольте… как?

Татьяна (усмехаясь). Не надо никаких ужимок! Вам не жалко брата… Вам никого не жалко… вот, как мне, например. Смерть, то есть неожиданность смерти, на всех скверно действует… но, уверяю вас, вам ни одной минуты не было жалко брата настоящей, человеческой жалостью… нет ее у вас!

Николай (с усилием). Это интересно. Но что вы хотите от меня?

Татьяна. Вы не замечаете, что мы с вами родственные души? Нет? Напрасно! Я актриса, человек холодный, желающий всегда только одного играть хорошую роль. Вы тоже хотите играть хорошую роль и тоже бездушное существо. Скажите, вам хочется быть прокурором, а?

Николай (негромко). Я хочу, чтобы вы кончили это…

Татьяна (помолчав, смеется). Нет, я не способна к дипломатии. Я шла к вам с целью… я хотела быть любезной с вами, обворожительной… Но увидела вас и начала говорить дерзости… Вы всегда вызываете у меня желание наговорить вам обидных слов… ходите вы или сидите, говорите или молча осуждаете людей… Да, я хотела вас просить…

Николай (усмехаясь). Догадываюсь о чем!

Татьяна. Может быть. Но теперь это уже бесполезно, да?