<1906–1911>
Стихотворения 1912–1917
Псковский бор*
Вдали темно и чащи строги.
Под красной мачтой, под сосной
Стою и медлю — на пороге
В мир позабытый, но родной.
Достойны ль мы своих наследий?
Мне будет слишком жутко там,
Где тропы рысей и медведей
Уводят к сказочным тропам,
Где зернь краснеет на калине,
Где гниль покрыта ржавым мхом
И ягоды туманно-сини
На можжевельнике сухом.
23. VII.12
Два голоса*
— Ночь, сынок, непроглядная,
А дорога глуха…
— Троеперого знахарю
Я отнес петуха.
— Лес, дремучий, разбойничий,
Темен с давних времен…
— Нож булатный за пазухой
Горячо наточен!
— Реки быстры и холодны,
Перевозчики спят…
— За рекой ветер высушит
Мой нехитрый наряд!
— А когда же мне, дитятко,
Ко двору тебя ждать?
— Уж давай мы как следует
Попрощаемся, мать!
23. VII.12.
Пращуры*
Голоса с берега и с корабля
«Лицом к туманной зыби хороните
На берегу песчаном мертвецов…»
— Плывем в туман. Над мачтою, в зените —
Туманный лик… Чей это слабый зов?
«Мы дышим ночью, морем и туманом,
Нам хорошо в его сыром пару…»
— А! На холме, пустынном и песчаном,
Полночный вихрь проносится в бору!
«Мы ль не любили зыбь и наши юмы?
Мы ль не крепили в бурю паруса?»
— В туман холодный, медленный, угрюмый,
Скрывается песчаная коса.
24. VII.12.
«Ночь зимняя мутна и холодна…»*
Ночь зимняя мутна и холодна,
Как мертвая, стоит в выси луна.
Из радужного бледного кольца
Глядит она на след мой у крыльца,
На тень мою, на молчаливый дом
И на кустарник в инее густом.
Еще блестит оконное стекло,
Но волчьей мглой поля заволокло,
На севере огни полночных звезд
Горят из мглы, как из пушистых гнезд.
Снег меж кустов, туманно-голубой,
Осыпан жесткой серою крупой.
Таинственным дыханием гоним,
Туман плывет, — и я мешаюсь с ним.
И меркнет тень, и двинулась луна,
В свой бледный свет, как в дым, погружена,
И кажется, вот-вот и я пойму
Незримое — идущее в дыму
От тех земель, от тех предвечных стран,
Где гробовой чернеет океан,
Где, наступив на ледяную Ось,
Превыше звезд восстал Великий Лось —
И отражают бледные снега
Стоцветные горящие рога.
25. VII.12
Ночная змея*
Глаза козюли, медленно ползущей
К своей норе ночною сонной пущей,
Горят, как угли. Сумрачная мгла
Стоит в кустах — и вот она зажгла
Два ночника, что зажигать дано ей
Лишь девять раз, и под колючей хвоей
Влачит свой жгут так тихо, что сова,
Плывя за ней, следит едва-едва
Шуршанье мхов. А ночь темна в июле,
А враг везде — и страшен он козюле
В ночном бору, где смолк обычный шум:
Она сосредоточила весь ум,
Всю силу зла в своем горящем взгляде,
И даже их, ежей, идущих сзади,
Пугает яд, когда она в пути
Помедлит, чтоб преграду обойти,
Головку приподымет, водит жалом
Над мухомором, сморщенным и алым,
Глядит на пни, торчащие из ям,
И светит полусонным муравьям.
25. VII.12
На пути из Назарета*
На пути из Назарета
Встретил я святую деву.
Каменистая синела
Самария вкруг меня,
Каменистая долина
Шла по ней, а по долине
Семенил ушастый ослик
Меж посевов ячменя.
Тот, кто гнал его, был в пыльном
И заплатанном кунбазе,
Стар, с блестящими глазами,
Сизо-черен и курчав.
Он, босой и легконогий,
За хвостом его поджатым
Гнался с палкою, виляя
От колючек сорных трав.
А на нем, на этом дробном,
Убегавшем мелкой рысью
Сером ослике, сидела
Мать с ребенком на руках:
Как спокойно поднялися
Аравийские ресницы
Над глубоким теплым мраком,
Что сиял в ее очах!
Поклонялся я, Мария,
Красоте твоей небесной
В странах франков, в их капеллах,
Полных золота, огней,
В полумраке величавом
Древних рыцарских соборов,
В полумгле стоцветных окон
Сакристий и алтарей.
Там, под плитами, почиют
Короли, святые, папы,
Имена их полустерты
И в забвении дела.
Там твой сын, главой поникший,
Темный ликом, в муках крестных.
Ты же — в юности нетленной:
Ты, и скорбная, светла.
Золотой венец и ризы
Белоснежные — я всюду
Их встречал с восторгом тайным:
При дорогах, на полях,
Над бурунами морскими,
В шуме волн и криках чаек,
В темных каменных пещерах
И на старых кораблях.
Корабли во мраке, в бурях
Лишь тобой одной хранимы.
Ты — Звезда морей: со скрипом
Зарываясь в пене их
И огни свои качая,
Мачты стойко держат парус,
Ибо кормчему незримо
Светит свет очей твоих.
Над безумием бурунов
В ясный день, в дыму прибоя,
Ты цветешь цветами радуг,
Ночью, в черных пастях гор,
Озаренная лампадой,
Ты, как лилия, белеешь,
Благодатно и смиренно
Преклонив на четки взор.
И к стопам твоим пречистым,
На алтарь твой в бедной нише
При дорогах меж садами,
Всяк свой дар приносим мы:
Сирота-служанка — ленту,
Обрученная — свой перстень,
Мать — свои святые слезы,
Запоньяр — свои псалмы.
Человечество, венчая
Властью божеской тиранов,
Обагряя руки кровью
В жажде злата и раба,
И само еще не знает,
Что оно иного жаждет,
Что еще раз к Назарету
Приведет его судьба!