Весенний день синеет в вышине,

А в сумраке ущелья снег таится

И в холоде, в глубокой тишине,

Под соснами на камнях серебрится.

Весенний ключ, прозрачный, как кристалл,

Журчит и звонко каплет между скал,

И широко и вольно веет влага

Из мокрого скалистого оврага…

Вдали, в окно его теснины,

Я вижу море. Здесь и тень,

И свежесть каменной лощины,

А там весенний ясный день,

Залив, лесистые долины

И голубых небес простор…

Иду, — утесы расступились,

Тепло и свет, — окрестных гор

Хребты лиловые открылись;

Кремнистый путь сбегает в лес, —

Ведет он в чащи на обрывах, —

И между сучьями, в извивах,

Синеет глубина небес…

Как тихо здесь, в тени узорной!

Как хороши и томны в ней,

Среди листвы сухой и черной,

Глаза фиалок у корней!

Взгляну на горы — там высоко

Меж скал ущелье поднялось

И в синее пятно слилось;

Взгляну в долины — там широко

В заливе море разрослось

И меж лесных стволов сияет…

А солнце мягко пригревает,

Лепечут птицы в тишине,

И в темном свете, в полусне,

Весь лес как будто замирает

И сладко грезит о весне!

На озере, среди лесов зеленых,

Кувшинки белые, как звезды, расцвели.

В Петровки, в жаркий день, когда в бору сосновом

Так сухо и светло от солнца и песков,

Я прихожу на луг, под тень ольхи сребристой,

Где пахнет мятою и теплою водой,

Где реют радужно-стеклянные стрекозы

И блещет озеро среди стволов берез.

На озере, в веселый летний полдень,

Я слышу женский смех, далекий крик и плеск,

В бору за озером аукается кто-то —

И сладко мне дремать и слушать в полусне…

Люблю я молодых, счастливых и беспечных,

Люблю зеленый лес и долгий летний день,

Все голоса его меня зовут, волнуют…

Но я заката жду…

Закроются на озере кувшинки…

Как ночь в лесу темна, спокойна и тепла!

Кузнечики в траве чуть шепчутся. Сквозь ветви

Белеет озеро, — там звезды в глубине…

Стоишь и слушаешь — и кажется, что звезды

Глядят из темных вод, и светляки в кустах

Для тех, кто ждет любви, затеплились недвижно.

И вот она идет, — неслышно и легко.

Таинственно с песчаного прибрежья

Она сойдет к воде, одежды тихо сняв,—

И ласковым теплом вода ее обнимет,

И закачается у берега звезда.

Как жутко-хорошо в ночном подводном небе!

Какая глубина!..

Прохладны и легки одежды после влаги,

Песок еще хранит полдневное тепло…

Я уснул в грозу, среди ненастья,

Безнадежной скорбью истомлен…

Я проснулся от улыбки счастья…

О, как был я зол и неумен!

Облака бегут — и все теплее,

Все лазурней светит летний день.

На сырой, литой песок в аллее

Льют березы трепетную тень.

Веет легкий, чистый ветер с поля,

Сердце бьется счастьем юных сил…

О мечты! о молодая воля!

Как я прежде мало вас ценил!

Рассыпался чертог из янтаря, —

Из края в край сквозит аллея к дому.

Холодное дыханье сентября

Разносит ветер по саду пустому.

Он заметает листьями фонтан,

Взвевает их, внезапно налетая,

И, точно птиц испуганная стая,

Кружат они среди сухих полян.

Порой к фонтану девушка приходит,

Влача по листьям спущенную шаль,

И подолгу очей с него не сводит.

В ее лице — застывшая печаль,

По целым дням она как призрак бродит,

А дни бегут… Им никого не жаль.

Хаду — слепец, он жалок. Мрак глубокий

Скрывает свет и правду от него.

Но, чадо тьмы, он весь во власти Локи —

Он насмерть поражает божество.

И все же мир лишь жаждой света дышит!

И Солнце, погребенное во тьму,

Из гроба тьмы, из бездны ада слышит,

Что мир в тоске взывает лишь к нему.

И дрогнет тьма! И вспыхнет на востоке

Воскресший Свет! И боги пригвоздят

Тебя, как пса, к граниту гор, о Локи!

И будет змей, свирепый и стоокий,

Точить со скал на темя Локи — яд!

Луна над шумною Курою

И над огнями за Курой,

Тифлис под лунною чадрою,

Но дышит каменной жарой.

Тифлис не спит, счастливый, праздный,

Смех, говор, музыка в садах,

А там — мерцает блеск алмазный

На еле видимых хребтах.

Уйдя в туман, на север дальний

Громадами снегов и льдин,

Они все строже, все печальней

Глядят на лунный дым долин.