Изменить стиль страницы

Хвалебный отзыв был получен Тургеневым также от И. Тэна. 30 марта (11 апреля) 1874 г. Тургенев сообщил П. В. Анненкову: «Перевод „Живых мощей“ появился в „Temps“ — и по этому поводу Тэн (Taine) написал мне энтузиастическое письмо!!!» Тэн писал Тургеневу: «…какой шедевр! <…> Какой урок для нас, и какая свежесть, какая глубина, какая чистота! Как это делает явным для нас, что наши источники иссякли! Мраморные каменоломни, где нет ничего, кроме лужиц стоячей воды, а рядом неиссякаемый полноводный ручей. Какая жалость для нас, что вы не француз! <…> Я прочел „Лукерью“ три раза кряду» (A. Zviguilsky. Les écrivains français d’après leur correspondance inédite avec Ivan Tourgueniev. — In: «Cahiers. Ivan Tourguéniev. Pauline Viardot. Maria Malibran», № 1, Octobre 1977, p. 23; здесь же приведен отзыв Ж. Санд). Оценка рассказа «Живые мощи» дана им также в книге «Старый порядок»: «Что касается современных литературных произведений, состояние средневековой верующей души великолепно обрисовано <> Тургеневым в „Живых мощах“» (см.: Taine Н. Les origines de la France contemporaine. T. I. L’ancien régime. 2 éd. Paris, 1876, p. 7–8).

Край родной долготерпенья… — Строки из стихотворения Ф. И. Тютчева «Эти бедные селенья…» (1857).

…«Сухой рыбак и мокрый охотник являют вид печальный». — Это изречение не вошло в основные сборники французских пословиц и поговорок. Во французском переводе «Записок охотника» под ред. А. Монго оно переведено следующим образом: «Pêcheur à sec, chasseur mouillé ont également piteuse mine» и оставлено без комментария (Tourguéniev Ivan. Mémoires d’un chasseur. (Zapiski okhotnika). 1852. Traduits du russe avec une introduction et des notes par Henri Mongault. Seconde volume. Paris, 1929, p. 570).

«Во лузях» пела Лукерья. — Известны две песни с таким зачином: «Во лузях я ходила, в зеленых горе мыкала» и «Во лузях, во лузях, еще во лузях, зеленых лузях» (Лъвов-Прач, № 4, с. 27–28; № 14, с. 37–38). Тургенев, вероятно, имел в виду первую из них: хотя обе песни отнесены в сборнике к «плясовым или скорым», «Во лузях я ходила, в зеленых горе мыкала» отличается от второй, типично хороводной песни, более плавным, протяжным напевом, менее быстрым темпом; содержание ее также больше отвечает настроению Лукерьи.

После, мол, петровок… — Петровки — у православных пост, предшествующий дню апостолов Петра и Павла — 29 июня (ст. ст.).

Вот Симеона Столпника терпение было точно великое… — Переводное житие Симеона Столпника было известно на Руси с XIII в. и входило в состав прологов, четьи-миней и многих рукописей.

А другой угодник себя в землю зарыть велел… — Очевидно, имеется в виду рассказ «многотерпеливого Иоанна Затворника» о его борьбе с искушениями, вошедший в состав «Киево-Печерского патерика».

А то вот еще мне сказывал один начетчик… — В основе русского фольклорного варианта легенды о Жанне д’Арк мог лежать вольный пересказ драматической поэмы В. А. Жуковского «Орлеанская дева» (1821) или одно из популярных жизнеописаний вроде неоднократно переиздававшегося сборника: Плутарх для прекрасного пола, или Жизнеописания великих и славных жен всех наций, древних и новых времен. Соч. Г. Бланшарда и Пропиака. <Пер. Ф. Глинки>. М., 1816. Ч. I, с. 116–153. Об источниках легенды на русской почве и о связи ее с русской житийной традицией см. в статье Н. Ф. Дробленковой «„Живые мощи“. Житийная традиция и „легенда“ о Жанне д’Арк в рассказе Тургенева». — Т сб, вып. 5, с. 289–302.

Стучит!

Впервые опубликовано: Сочинения И. С. Тургенева (1844–1874). М.: изд. бр. Салаевых, 1874. Ч. 1, с. 509–531 (вышло в свет в конце сентября ст. ст. 1874 г.).

Сохранился черновой автограф рассказа (Bibl Nat, фотокопия — ИРЛИ, Р. I, оп. 29, ед. хр. 170). Название рассказа сопровождено в нем подзаголовком «Отрывок из „Записок охотника“ Ив. Тургенева»; здесь же, на заглавном листе, — указание на время работы над рассказом: «Начат в Спасском, в пятницу 7 / 19 июня 1874, кончен там же — в понедельник 10 / 22 июня 1874 в 4 часа» и текст подстрочного примечания к рассказу «Живые мощи», напечатанного в ЗО 1874 (см. комментарий к этому рассказу). Последний слой текста чернового автографа очень близок к первопечатному, стилистическая правка относительно невелика. В конце автографа подпись: Ив. Тургенев; дата: с. Спасское. Понедельник, 22-го / 10 июня 1874. 4 часа дня.

В настоящем издании в тексте ЗО 1880 слово «выкликнул» (343, 15–16) исправлено на «воскликнул» (по черн. автогр.).

Замысел рассказа «Стучит!» возник у Тургенева, по-видимому, в начальный период сложения цикла. В примечании к «Живым мощам» сказано, что «наброски» этих «двух отрывков» были найдены автором в черновых его бумагах в 1874 г. и тогда же дописаны, один для «Складчины», «другой для предстоящего издания» (ЗО 1874, с. 494). Известно, что «Живые мощи» были обдуманы и написаны Тургеневым в декабре 1873 — январе 1874 г. в Париже. Вероятно, тогда же Тургенев возвратился к старому замыслу рассказа «Стучит!». В предисловии к изданию 1874 г., датированном: «Москва. Май <ст. ст.> 1874 года», — Тургенев сообщает о включении в состав «Записок охотника» рассказа «Стучит!», который «не был нигде напечатан и является в первый раз», взамен обещанной и ненаписанной статьи «Семейство Аксаковых и славянофилы». В письме к П. В. Анненкову от 12 (24) июня 1874 г. из Спасского-Лутовинова Тургенев пояснял историю этой замены: «… так как Аксаковы перепугались (!) моему намерению написать статью об их отце и семействе (точно я памфлетист какой!), а Салаев требовал чего-нибудь inédit (неизданного) в свое новое издание на место той статьи — то я для него написал здесь в Спасском, руководясь (как для „Живых мощей“) клочком найденной здесь старой рукописи, небольшой рассказ под заглавием „Стучит!“. Это анекдот из моей охотничьей жизни — особенного он значения не имеет…» Сходная авторская оценка приведена в воспоминаниях Н. А. Островской (Т сб (Пиксанов), с. 121). Возможно, что в рассказе нашел отражение тот эпизод из биографии Тургенева, когда он вместе со своим кучером В. Н. Серебряковым, возвращаясь из Мценска в Спасское, подвергся нападению разбойников. Об этом со слов отца рассказывает дочь В. Н. Серебрякова в своих неизданных воспоминаниях, отрывок из которых приведен В. А. Громовым в издании: Т, СС, 1975 —, т. 1, с. 391.

Несмотря на устойчивую авторскую оценку рассказа «Стучит!» как вещи незначительной, художественные достоинства его были сразу оценены современниками. Г. И. Успенский, присутствовавший 15 (27) февраля 1875 г. при чтении рассказа на литературно-музыкальном утре в салоне П. Виардо, отметил в особенности мастерство Тургенева в передаче ритма: «Стучит — стучит — потрясло меня и всех, как быстро приближалась телега с шайкой разбойников» (Успенский Глеб. Мемуарная запись «Мои дети». — Летописи Гос. лит. музея. М., 1939. Кн. 4, с. 201).

Топор разбойника презренный… — Строка из стихотворения В. А. Жуковского «На смерть фельдмаршала графа Каменского».

Лес и степь

Впервые опубликовано: Совр, 1849, № 2, отд. I, с. 309–314 (ценз. разр. 31 янв.), под № XVII, вслед за рассказами: «Гамлет Щигровского уезда» и «Чертопханов и Недопюскин», с общей подписью: Ив. Тургенев.

Черновой и беловой автографы — в ГПБ (ф. 795, ед. хр. 12 и 13). На обороте первого листа чернового автографа — очевидно, программа очерка «Лес и степь»:

В. У. Л. ос. д. Л. У и Д. Л. о. св. д. В. Н. Поезд<ка> в степь. Л.

Запись эта поддается только гипотетической расшифровке («Весеннее утро», «Летнее утро и день» и т. д.). Утверждение Р. Б. Заборовой, будто запись представляет собой программу неосуществленных очерков «Записок охотника», неубедительно (Орл сб, 1955, с. 399; «Рукописи Тургенева». Л., 1953, с. 15).