8 декабря 1920
«Знаю, умру на заре! На которой из двух…»
Знаю, умру на заре! На которой из двух,
Вместе с которой из двух — не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!
Пляшущим шагом прошла по земле! — Неба дочь!
С полным передником роз! — Ни ростка не наруша!
Знаю, умру на заре! — Ястребиную ночь
Бог не пошлет по мою лебединую душу!
Нежной рукой отведя нецелованный крест,
В щедрое небо рванусь за последним приветом.
Прóрезь зари — и ответной улыбки прорез…
Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!
Москва, декабрь 1920
«Короткие крылья волос я помню…»
Короткие крылья волос я помню,
Метущиеся между звезд. — Я помню
Короткие крылья
Под звездною пылью,
И рот от усилья сведенный,
— Сожженный! —
И все сухожилья —
Руки.
Смеженные вежды
И черный — промежду —
Свет.
Не гладя, а режа
По бренной и нежной
Доске — вскачь
Всё выше и выше,
Не слыша
Палач — хрипа,
Палач — хруста
Костей.
— Стой!
Жилы не могут!
Коготь
Режет живую плоть!
Господь, ко мне!..
То на одной струне
Этюд Паганини.
Декабрь 1920
Пожалей…
— Он тебе не муж? — Нет.
Веришь в воскрешенье душ? — Нет.
— Так чего ж?
Так чего ж поклоны бьешь?
— Отойдешь —
В сердце — как удар кулашный:
Вдруг ему, сыночку, страшно —
Одному?
— Не пойму!
Он тебе не муж? — Нет.
— Веришь в воскрешенье душ? — Нет.
— Гниль и плесень?
— Гниль и плесень.
— Так наплюй!
Мало ли живых на рынке!
— Без перинки
Не простыл бы! Ровно ссыльно —
Каторжный какой — на досках!
Жестко!
— Черт!
Он же мертв!
Пальчиком в глазную щелку —
Не сморгнет!
Пес! Смердит!
— Не сердись!
Видишь — пот
На виске еще не высох.
Может, кто еще поклоны в письмах
Шлет, рубашку шьет…
— Он тебе не муж? — Нет.
— Веришь в воскрешенье душ? — Нет.
— Так айда! — …нагрудник вяжет…
Дай-кось я с ним рядом ляжу…
Зако — ла — чи — вай!
Декабрь 1920
«Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь…»
Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь!
То шатаясь причитает в поле — Русь.
Помогите — на ногах нетверда!
Затуманила меня кровь-руда!
И справа и слева
Кровавые зевы,
И каждая рана:
— Мама!
И только и это
И внятно мне, пьяной,
Из чрева — и в чрево:
— Мама!
Все рядком лежат —
Не развесть межой.
Поглядеть: солдат.
Где свой, где чужой?
Белый был — красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был — белый стал:
Смерть побелила.
— Кто ты? — белый? — не пойму! — привстань!
Аль у красных пропадал? — Ря — азань.
И справа и слева
И сзади и прямо
И красный и белый:
— Мама!
Без воли — без гнева —
Протяжно — упрямо —
До самого неба:
— Мама!
Декабрь 1920