— Да пусть они уже остаются… для праздника.
Захаров положил руку на круглую голову мальчугана:
— Добре. Тащи их к доктору.
— Да доктор спит, наверное.
— Ничего не спит. Колька в больничке пол натирает.
В коридоре заиграли сигнал на обед. Колонисты потянулись в столовую. «Союзтранс» пронес на плечах несколько спящих малышей…
В десять часов утра отдохнувшие, розовые, в парадном блеске, с вензелями на рукавах колонисты выстроились против цветников. За цветниками сверкали вымытые окна их колонии. Площадка перед новым заводом была посыпана песком.
— Под знамя смирно!
Вытянулись, подняли руки в салюте.
Оркестр загремел знаменный марш. Взволнованные и строгие вышли из главного входа знаменщики. Еще через минуту пятьсот членов колонии имени 1 мая, по восьми в ряд, играя на солнце всеми красками радости и молодости, маршем пошли в город. Сейчас у них нет никаких долгов перед людьми: все сделано, все поставлено на место.
Вышли на шоссе. Справа строятся к параду рабочие машиностроительного завода. люди уступают дорогу колонистам. Между рядами мужчин и женщин, разрывая воздух вздохами оркестра, гордо проходят пятьсот юношей.
— Машиностроительному заводу салют!
Пятьсот рук вспорхнули над головами. Лица у рабочих розовеют под солнцем. Они смеются и аплодируют.
26. Поворот оверштаг
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
27. Похоже на эпилог
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
прошлом году работали праздничные комиссии, только дорожной комиссии не было. Теперь уже не пацаны готовили в тайне праздничную каверзу, а все триста коммунаров готовили к пуску свой завод.
В день праздника вечером двери завода закрыты, и коммунары показывают гостям спальни, аудитории, классы и клубы.
В семь часов приехал председатель ВУЦИКа Григорий Иванович Петровский и пошел в толпе коммунаров осматривать коммуну. В одной из спален ему представили братьев Братчиных и пояснили, что Петька старше Кольки только на пять минут.
В одной из аудиторий Григорий Иванович увидал глобус и сказал одному из пацанов:
— А покажи Украину.
Пацан не опозорил звания коммунара-дзержинца:
— Вот Украина.
В это время вышел на площадку лестницы трубач и заиграл сбор. Пробежали на завод коммунары и выстроились в нижнем этаже. Гостей пригласили на балкон, на балконе же расположился Левшаков со своим оркестром.
У каждого станка стал коммунар, а у распределительной доски, где красным бантом связан рубильник, часовые: Синенький и Ворончук. На заводе дежурное освещение — мерцают только лампочки на стенах.
Председатель ВУЦИКа поздравил коммунаров с новым заводом и взялся за ножницы.
Фанфаристы развернули над перилами балкона свои занавески и заиграли сигнал «на работу». Марголин двинул выключателями, и четыре линии фонарей ослепительно загорелись перед нами.
Председатель ВУЦИКа перерезал ленту рубильника и сказал:
— Объявляю завод открытым.
Оркестр грянул «Интернационал», коммунары замерли в салюте.
И тишина.
И вот первый звук: завертелся шкив у Грунского, и сейчас же за ним круглым гулом пошло по заводу. Все больше и больше в общую гармонию прибавляется звуков: зашипели шлифовальные, замурлыкали револьверные, запищали сверлилки, зазвенели молоточки в сборном на балконе, завертелись шкафы и патроны, заходили шепинги широким шагом, затанцевали долбежные, и в вихре вальса завертелись «вандереры» — бал, торжественный бал. В каждом патроне деталь, угощение для советского хорошего гостя, ибо детальновой советской машинки лучше пирожного и бутерброда.
Григорий Иванович и гости пошли между станками и коммунарами.
На втором этаже последние винтики завинчивают девчата в первую сверлилку, вытирают на ней последнее пятнышко, смахивают последнюю пылинку с вензеля на крышке ФД-1, что значит: электросверлилка завода коммуны имени Феликса Дзержинского, модель первая.
С того момента прошло три месяца. Наш корабль быстро мчится вперед, не отставая от развевающихся впереди красных вымпелов и почти не имея крена. На корабле снова идеальная чистота, четкий ритм марша двадцати девяти отрядов коммунаров.
Двадцать первым отрядом заготовщиков, в котором двенадцать пацанов, командует коммунар Томов.
Швейной мастерской нет: есть фрезеровщицы, сверловщицы, сборщицы, контролеры.
Стадион еще стоит и ожидает весны, чтобы перейти в загробную жизнь в виду хороших сухих дров. Но в стадионе уже не слышно писка пацанов, шарканья рубанков, визга пилы: все коммунары уже работают на новом заводе, ибо промфинплан семь тысяч машин в год. Уже выполнен план первого квартала — двести пятьдесят машин. В коммуне то и дело сидят представители советских заводов: всем до зарезу нужны электросверлилки. Нет, не напрасно коммунары подставили ножку Петравицу в Австрии и Блек и Деккеру в Америке.
В рабфаке коммунары добивают последние остатки осеннего прорыва, но и без прорыва работы здесь по макушку: улучшаются программы, выбрасываются последние хвостики, торчащие еще из советского текста, находятся новые формы, новые ухватки в работе.
В комсомоле сто семьдесят человек, наша ячейка одна из самых сильных в Харькове.
И у комсомола, как и раньше, в руках чуткий руль коммуны…
Впереди еще много жизни и много борьбы. Много коммунаров уйдет в жизнь взрослых людей, много придет новых пацанов, из них будет складываться коллектив дзержинцев, коллектив живых людей. Коммунары уверены, что через три года коммунаров уже будет не триста, а тысяча и будет огромный завод электроинструмента, из которого выйдут наши будущие марки ФД-2, ФД-3, ФД-4…
Мажор
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Крейцер Александр Осипович — председатель Правления трудовой коммуны имени Фрунзе. Высокий, стройный, в военной форме. Всегда в хорошем настроении, даже когда сердит. Уверенный в себе, с большой силой воли, 36 лет.
Захаров Алексей Степанович — заведующий коммуной, иногда в военной форме, но большей частью одет сборно. Худой, молчаливый, чрезвычайно спокойный человек. Он может часто проходить через сцену по своим каким-то делам без слов, иногда прислушиваться к происходящему. несмотря на немногословие, он деятельный воспитатель в коммуне, и его интеллект и воля должны чувствовать. 40 лет.
Торская Надежда Николаевна — учительница русского языка в рабфаке коммуны. Хороша собой, женственна, очень культурна. Бодрый характер. 23 года.
Дмитриевский Георгий Васильевич — главный инженер завода электроинструмента при коммуне. Высокий, худой, очень вежлив и всегда серьезен. 44 года.
Воргунов Петр Петрович — начальник механического цеха и заместитель главного инженера. Полный, массивный. Бритое лицо, выразительная мимика. Говорит басом. 55 лет.
Троян Николай Павлович — начальник сборного цеха завода. Усы и бородка, за которыми не следит. Очки. Всегда спокоен и молчалив. 40 лет.
Вальченко Иван Семенович — начальник инструментального цеха завода, красив, темная шевелюра, брит.
Григорьев Игорь Александрович — инженер, старший инструктор завода. Блондин, подстриженные усики и пенсне без оправы. Всегда оживлен. 29 лет.
Блюм Соломон Маркович — бывший заведующий производством коммуны, теперь заведующий снабжением. Небольшое ожирение, несколько отекшее лицо, лысина. Несмотря на все это, очень подвижен, всегда бодр и энергичен. 57 лет.
Белоконь — механик, усы закручены, ежик. 38 лет.
Воробьев Петр — шофер, блондин, веселый. 25 лет.
Черный — инструктор. Высокий, худой, черный и долговязый. 30 лет.
1-я уборщица.
2-я уборщица.
Пожарный.
Коммунары:
Шведов Марк — приземистый, широколобый, огромные глаза. 18 лет.
Жученко (Жучок) Ваня — секретарь совета командиров, большая наклонность к улыбке. Добродушен, но напускает на себя строгость по положению, часто ее не выдерживает и улыбается. Веснушки. 17 лет.