Андреа долго ломала себе голову. И наконец к ней пришло понимание. Лео был мужчиной огня и отваги. Он просто не знал, что такое страх. Саймон, думала она, знает, но, не дрогнув, смело смотрит ему в лицо. Закаленный как сталь... Да, это о нем. Странно, что она не поняла этого прежде.

Саймон больше не вернулся в каюту. Пару раз она слышала его голос, отдающий команды, и в нем звучала спокойная уверенность. Саймон так же хорошо, как и матросы, знал, что теперь он хозяин не только по имени, но и по сути.

С тоскливым вздохом Андреа расслабилась. Она очень устала. Это было не удивительно — возбуждение не давало ей спать с тех пор, как пришло письмо. Тяжелые веки опустились. Какое-то время она еще сопротивлялась сну, но наконец уснула. Легкая улыбка тронула ее губы.

Через несколько часов девушка вздрогнула и проснулась. Некоторое время она не двигалась, ей было тепло и уютно. Андреа не сразу поняла почему. Она была накрыта теплым одеялом, свет притушен. Видимо, Саймон спустился и нашел ее спящей. И, несмотря на то что имел все причины злиться на нее, сделал все, чтобы устроить ее комфортно. Андреа размышляла над своим открытием. Сильный... и добрый! Это казалось ей странным сочетанием. Когда вы сильны, вы просто не считаетесь с другими людьми, особенно когда злы на них. Иначе какой прок в том, что вы сильны?

Девушка вздохнула и покачала головой, пока не в состоянии ответить на этот вопрос. Она встала и чуть пошатнулась, так как спала в неудобной позе. Потом, впервые за все время ее выходов в море, увидела на столе еду — большой пакет, видимо, с сандвичами. И термос, который обещал ей теплый кофе.

Очевидно, все это оставили для нее, и после минутного колебания Андреа налила себе черного сладкого кофе и с удовольствием выпила. Из отличных сандвичей с ветчиной она съела только половину. Может, Саймон приготовил это для себя, и будет нечестно, если он останется голодным по ее милости.

Закончив есть, Андреа вновь закуталась в одеяло, свернулась в кресле и вскоре уснула. Когда она пробудилась, солнечные лучи уже вовсю заливали каюту. Она проспала всю ночь так спокойно, как если бы находилась в своей собственной кровати.

Звук шагов, раздавшийся на трапе, вернул ее к активности. Она выпрямилась, отбросила одеяло и поспешно провела по волосам рукой, пытаясь привести их в порядок. Ногами нащупала туфли и стала ждать, не отводя глаз от двери каюты.

К ее удивлению, Саймон вошел, не открывая дверь ключом. А она-то считала себя заключенной, даже не пытаясь выяснить, так это или нет!

От ее наблюдательных глаз не скрылось некоторое изменение в Саймоне. Не потому, что, как у всякого темноволосого мужчины, по его лицу было заметно, что он еще не брился сегодня, и не потому, что его одежда говорила о его деятельном участии в ночной рыбалке. Просто в выражении его лица... в его глазах появилось что-то новое. Вскоре Андреа поняла: у Саймона было лицо человека, который поставил перед собой задачу и отлично ее выполнил. Не торжествующее или самодовольное, а спокойное и глубоко удовлетворенное.

Саймон заметил похудевший пакет на столе.

— А, так вы все-таки немного поели! — Его голос звучал довольно, хотя он и не улыбался.

— Я... я оставила немного на случай, если вы тоже захотите, — робко сказала Андреа, и Саймон наконец улыбнулся.

— Славный ребенок! Я действительно голоден, хотя часа два назад поел жареной рыбы с матросами. Мы поделим сандвич пополам... и кофе, если остался.

Он разломил сандвич и протянул ей один кусок. Налив в кружку от термоса кофе, он поставил ее на край стола так, чтобы они оба могли до нее дотянуться, и они пили из нее по очереди. Андреа размышляла, понимает ли он значение этого. По старому обычаю, человек никогда не разделит чашу с врагом. Значит, по его мнению, они были друзьями?

Андреа вдруг ощутила, что Саймон внимательно наблюдает за ней, и, покраснев, спросила, хорош ли был улов. Она спросила лишь для того, чтобы скрыть смущение, но тут же пожалела об этом, потому что по его сдержанной улыбке поняла, что Саймон думает совсем о другой добыче, которую они упустили.

— Очень, — кивнул он. — Матросы сказали, что это самый лучший за весь последний год. — Он поколебался. — Кажется, они склонны рассматривать это как предзнаменование будущего процветания.

Андреа сильно удивилась. Она точно знала, что рыбаки — народ довольно суеверный, и ей казалось странным, что в сложившихся обстоятельствах они так быстро и легко согласились с изменениями в своей судьбе. Видимо, Саймон прочитал ее мысли.

— Знаю, — кивнул он, — звучит странно, не так ли? Но, видите ли, я всю ночь проговорил с ними и сказал им нечто, что они приняли во внимание. Кое-что я хочу сказать и вам. Но позже. Мы уже в дельте, и у нас нет времени.

Андреа откинулась в кресле. Пришло время, когда ей придется лицом к лицу столкнуться с матросами, ставшими очевидцами ее поражения. Каюта, до сих пор служившая ей укрытием, не спасет ее от неизбежного.

Саймон, казалось, хотел что-то сказать, но в этот момент раздался почтительный стук в дверь, и он подошел, чтобы ответить. Обменявшись несколькими словами с тем, кто стоял за дверью, он повернулся к девушке.

— Пойдемте, Андреа, — спокойно сказал он ей.

Она послушно встала и пошла за ним на палубу.

— Мы идем в рубку, — пояснил Саймон.

Не протестуя, она последовала за ним и, как только вошла в рубку, поняла, что была права: отныне мужчины Сент-Финбара будут относиться к ней по-другому. Но не так, как она себе это представляла.

Рука Джереми при ее появлении мгновенно взметнулась к фуражке — жест уважения, который до сих пор предназначался исключительно Лео и Мадам.

— Доброе утро, мисс Андреа, — почтительно сказал он.

— Доброе утро, Джереми, — сумела она выдавить из себя и с удивлением взглянула на Саймона.

Он улыбнулся и ободряюще кивнул. Андреа поняла, что ей нечего бояться, — Саймон позаботился, чтобы матросы поняли — у них могут возникнуть неприятности, если они выкажут ей хоть малейшее неуважение.

По ее сердцу разлилась приятная теплота, странная и доселе ей незнакомая. Никто никогда прежде не заботился так о ней. И менее всего — Лео.

— Сначала ванна и бритье, — заявил Саймон, проведя рукой по подбородку. — Потом завтрак. После этого, если вы не слишком устали, мы поговорим, Андреа.

— Я совсем не устала, — ответила она и побежала наверх в свою комнату.

Сбросив пальто и купальник и накинув на плечи халат, Андреа направилась в ванную, но внезапно остановилась, мельком заметив свое отражение в зеркале. Она медленно подошла ближе и принялась внимательно изучать свое лицо. Ей показалось, что она стала выглядеть иначе: повзрослевшей, вопреки недавнему поражению. И глаза... Ее изменчивые глаза сейчас были такими голубыми... как гладь летнего моря.

Саймон был уже в столовой, когда она пришла туда. Он стоял у окна, но мгновенно повернулся и с одобрением посмотрел на нее. Андреа, специально выбравшая голубое платье, так подходившее к ее глазам, размышляла, заметит ли он, как оно ей идет, но первая фраза Саймона была почти разочаровывающей.

— Вы выглядите такой свежей, как будто всю ночь проспали, как младенец, в своей собственной постели!

— Но я действительно много спала, — напомнила она. — Это вы вызываете удивление: всю ночь на ногах, и сейчас в полной боевой готовности немедленно и энергично взяться за решение любой проблемы.

Лицо Саймона омрачилось, и Андреа пожалела о своих словах.

— Надеюсь, что так! — серьезно сказал он.

Они позавтракали почти в полном молчании и быстро. Никто из них не хотел надолго откладывать предстоящий разговор.

— Закончили? — спросил Саймон и, когда Андреа кивнула, добавил: — Тогда пойдемте в кабинет. Я распорядился, чтобы нас не беспокоили.

Он пошел впереди и, открыв дверь кабинета, пропустил девушку внутрь и тщательно закрыл за собой дверь на ключ.

— Садитесь. — Он указал ей на самое удобное кресло, и Андреа с радостью опустилась в него. Теперь, когда время для откровений настало, она обнаружила, что ноги ее практически не держат.