Градобоев. Если дело кончено, так что?

Курослепов. Что?

Градобоев. Мерси.

Курослепов. Какая такая мерси?

Градобоев. Ты не знаешь? Это покорно благодарю. Понял теперь? Что ж, я задаром для тебя пропажу-то искал?

Курослепов. Да ведь не нашел.

Градобоев. Еще бы найти! Тогда бы я не так с тобой заговорил. Мальчик я, что ли, для вас, по ночам-то разбойников ловить, живота не жалея! Я человек раненый!

Курослепов. Да ведь ты так, между делом, за водкой.

Градобоев. Водка сама по себе; дружба дружбой, а порядку не теряй! Ты без барыша ничего не продашь, ну так и я завел, чтобы мне от каждого дела щетинка была. Ты мне щетинку подай! Побалуй тебя одного, так и другие волю возьмут. Ты кушаешь, ну и я кушать хочу.

Курослепов. Да, ну что ж, я, пожалуй, завтра…

Градобоев. Милости просим на чашку чаю, пораньше.

Курослепов. Хорошо, зайду.

Градобоев (подает ему руку). До приятного! Ты завтра пришли ко мне Силана, мне его расспросить надо! (Уходит.)

Курослепов, потом Гаврило и Силан.

Курослепов (громко). Гаврилка!

Гаврило у окна громко поет: «Ни папаши, ни мамаши».

Врешь, не обманешь! Гаврилка!

Гаврило входит.

Гаврило. Ежели вы опять за волосы, так пожалуйте лучше расчет!

Курослепов. Вот я тебя разочту сейчас. Силантий! Дядюшка! Эй!

Входит Силан.

Выкинь его сундучишко на улицу и самого в шею.

Гаврило. Куда ж я ночью?

Курослепов. А мне что за дело! Мой дом не общественного призрения для всякого, который того не стоит. Коли жить не умеешь, ступай вон, и конец.

Гаврило. Да у меня полтораста рублей денег зажито.

Курослепов. Важное дело полтораста рублей; а у меня две тысячи пропало. Полтораста! А в острог хочешь?

Гаврило. Да за что же? Я человек бедный!

Курослепов. Бедные-то и воруют.

Гаврило. Мне деньги пожалуйте! Не с голоду же мне помирать.

Курослепов. Ну, ищи поди с меня. Эки проклятые! Тьфу! Вот хотелось ужинать, вот теперь и не хочется. А он с голоду помирать… да полтораста рублей! Да я с тебя тысячу бы не взял за это расстройство. Поди за мной, Силантий, я тебе его пачпорт отдам. (Гавриле.) А то у меня и в остроге насидишься. (Уходит с Силаном.)

Гаврило. Вот тебе, бабушка, Юрьев день! Куда ты теперь, Гаврилка, денешься! Куда ни сунься, скажут, за воровство прогнали. Срам головушке! Убыток-то убытком, а мораль-то какая. На какой я теперь линии? Прямая моя теперь линия — из ворот да в воду. Сам на дно, пузырики вверх. Ай, ай, ай, ай!

Выходит Силан.

Силан. Вот тебе пашпорт! Вольный ты теперь казак. Я так полагаю, что к лучшему. Собрать, что ли, твое приданое-то?

Гаврило. Сбери, брат, сделай милость, добра-то немного, все в узел; а у меня руки не действуют. Гитару-то не забудь. Я тут на столбушке посижу.

Силан уходит. Гаврило садится на столбик, выходит Параша.

Параша и Гаврило, потом Силан.

Параша. Что у вас тут за беда случилась, батюшка из себя выходит?

Гаврило. И-и-и не расчерпаешь. Я решен совсем.

Параша. Как, совсем?

Гаврило. Всего решен. Ни копейки, вся служба ни во что, и на все четыре стороны.

Параша. Ах ты, бедный!

Гаврило. Я-то еще ничего, а Васю в солдаты.

Параша (с ужасом). В солдаты?

Гаврило. Теперь в арестантской сидит, а на-днях сдадут.

Параша. Полно! Что ты! За меня в солдаты?

Гаврило. Не за вас, а его застали тут на дворе и занапрасно вором поставили, что будто он деньги украл.

Параша. Да ведь это все равно, все равно, ведь он для меня сюда пришел. Ведь он меня любит. Боже мой! Грех-то какой! Он пришел повидаться со мной, — а его в солдаты от отца, от меня. Отец-старик один останется, а его погонят, погонят! (Вскрикивает.) Ах, я несчастная! (Хватается за голову.) Гаврило, посиди тут, подожди меня минуту. (Убегает.)

Гаврило. Куда она? Что с ней? Бедная она, бедная. Вот и с отцом, с матерью живет, а сирота сиротой! Все сама об своей головушке думает. Никто в ее сиротское, девичье горе не войдет. Уж ее ль не любить-то. Ох, как мне грудь-то больно, слезы-то мне горло давят. (Плачет.)

Выходит Силан с узлом и гитарой.

Силан. Вот тебе шапка! (Надевает на него.) Вот тебе узел, вот тебе гитара. И значит, братец ты мой, прощай! Не поминай лихом, а добром не помянешь!

Выходит Параша в бурнусе и с платком на голове.

Параша. Пойдем, пойдем!

Гаврило. Куда вы, куда вы, помилуйте!

Параша. К нему, Гаврилушка, к нему, мой милый!

Гаврило. Да ведь он в арестантской, помилуйте, что вы!

Параша. У меня деньги, вот видишь! Я подарю солдатам, меня пропустят.

Гаврило. Так ведь это утром, а где же вы ночь-то? (Кланяется в ноги.) Останьтесь, матушка, родная, останьтесь!

Параша. Я у крестной ночую. Пойдем! Пойдем! Что за разговоры!

Силан (Параше). Ты за ворота проводить, что ль? Ну, проводи! Дело доброе. Он сирота.

Параша (оборотившись к дому, несколько времени молча смотрит на него). Прощай, дом родительский! Что тут слез моих пролито! Господи, что слез! А теперь хоть бы слезинка выкатилась; а ведь я родилась Тут, выросла… Давно ли я ребенком была: думала, что милей тебя и на свете нет, а теперь хоть бы век тебя не видать. Пропадай ты пропадом, тюрьма моя девичья! (Убегает. Гаврило за ней.)

Силан. Постой! Куда ты? (Махнув рукой.) Не мое дело! (Запирает калитку.) Эка жизнь! Наказание! (Стучит в доску и кричит.) Посматривай!

Действие третье

ЛИЦА:

Градобоев.

Курослепов.

Гаврило.

Параша.

Вася.

Аристарх, мещанин.

Тарах Тарасыч Хлынов, богатый подрядчик.

Барин, с большими усами.

Силан.

Сидоренко.

Жигунов.

Мещане: 1-й, 2-й, 3-й.

Гребцы, песенники, инвалидные солдаты, арестанты.

Разные люди.

Площадь на выезде из города. Налево от зрителя городнический дом с крыльцом; направо арестантская, окна с железными решетками; у ворот инвалидный солдат; прямо река и небольшая пристань для лодок, за рекой сельский вид.

Аристарх сидит на пристани, ловит рыбу на удочку. Силан подходит и молча смотрит. У городнического крыльца стоит куча людей.

Аристарх (не замечая Силана.) Ишь хитрит, ишь лукавит. Погоди ж ты, я тебя перехитрю. (Вынимает удочку и поправляет.) Ты хитра, а я хитрей тебя; рыба хитра, а человек премудр, божьим произволением… (Закидывает удочку.) Человеку такая хитрость дана, что он надо всеми, иже на земле и под землею и в водах… Поди сюда! (Тащит удочку.) Что? Попалась? (Снимает рыбу с крючка и сажает в садок.)

Силан. Вот ты как ловишь-то!

Аристарх (оборачиваясь). Здорово, дядюшка Силантий!

Силан. С приговором-то оно… действительно… Много ты этого всякого приговору знаешь, а я не знаю, вот она мне и не попадает.

Аристарх. Какого приговору?

Силан. Молитва, мол, что ль, аль слова какие; вот я слушал, да не понял, а рыба-то и идет на них.

Аристарх. Полно, дядюшка Силантий, какие приговоры! Так, сам с собой разговариваю.

Силан. Ну, да уж что! Коли слово знать, на что лучше… Ты вон и часы… Скажешь, так, спроста,

Аристарх. Ты тоже рыбки половить?