Вейл уже задыхалась — и неудивительно, учитывая, сколько дыма она успела вдохнуть при пожаре! — а разрыв между ними никак не сокращался. Она подумала было крикнуть, чтобы он остановился, но кого она хотела обмануть? Неужели он остановится? Риторический вопрос.

Сзади послышался металлический лязг. Обернувшись, Вейл увидела фонари мчащегося по рельсам Винного поезда долины Напа и поняла, что произойдет дальше. Сейчас Мэйфилд прыгнет в поезд!

Вейл свернула влево, к рельсам, и побежала через заросли кустарника напролом, по кочкам, по гравию, по сыпучему наклону… Именно это запретил делать врач, лечивший ее колено. Если бы мир был идеален, она наверняка послушалась бы его. Но мир, в котором Джон Мэйфилд разгуливал на свободе, сложно было назвать таковым.

Приблизившись к поезду, она впервые осознала, какая это махина. Издалека, из окна автомобиля Диксон, вагоны не выглядели такими внушительными. Бежать рядом с ними, ощущая многотонное подрагивание, было по-настоящему страшно. В некотором смысле даже страшнее, чем смотреть в глаза серийному убийце в камере. Потому что преступник хотя бы закован в наручники. Но здесь и сейчас она угадывала непреодолимую мощь состава, здесь и сейчас знала, что придется запрыгивать на этого монстра… И вдруг усомнилась, что сможет воплотить свои планы. А такое случалось с Карен Вейл нечасто.

Поезд шел вперед: сперва локомотив, за ним — вагоны-рестораны. Она с трудом сдерживалась, чтобы не зажмуриться. Стоит оступиться — и колеса ее раздавят.

Джон Мэйфилд, как она и подозревала, рвался к поезду. Этот ублюдок не ищет легких путей. Захлебываясь обжигающе холодным ночным воздухом, Вейл думала о том, что есть только два выхода: или прыгать, или стрелять. Не самый простой выбор. Она еще могла задержать его, не нарушая этических норм. Если же этот план провалится, тогда она достанет «Глок» и выстрелит. Но не сейчас.

Пока она раздумывала, Джон Мэйфилд протянул руку, уцепился за железное ограждение на третьем вагоне, прыгнул и, подтянувшись, вскарабкался наверх.

…пятьдесят пятая

Карен Вейл нравилось далеко не все в ее работе. Когда-то она даже составила список того, что ей не нравится, но потом смяла его и выбросила. Ей не нужны были лишние напоминания, что она имеет дело с крайними проявлениями человеческой аморальности.

Но пункта «запрыгивать в поезд на полном ходу» в том списке не было.

Винный поезд шел, конечно, медленнее обычного: в конце концов, его задачей было неспешно курсировать между пятью городами, давая пассажирам возможность насладиться живописными пейзажами, горами и виноградниками, а заодно полакомиться изысканными блюдами знаменитого шеф-повара и запить их первоклассным вином.

Об этом она и твердила себе, хватаясь за ограждение последнего вагона, отталкиваясь от земли, подскакивая… и ударяясь об обшивку. С трудом удержавшись, она правой рукой ухватилась за поручень, ногами пытаясь нащупать широкую металлическую подножку, которая должна была быть где-то рядом.

Дернувшись, она ударилась лодыжкой об острый выступ ступеньки, но, по крайней мере, не упала. Все, она уже стоит. Хотя что-то подсказывало, что самое трудное еще впереди.

Вейл согнулась от внезапного приступа кашля. Не отпуская поручня, она откашливалась, пока в горле не начало саднить. Через несколько секунд спазм миновал, и она смогла выпрямиться. Осторожно глотнув воздуха, она вытерла рот рукавом.

«Ну давай, вперед! Мэйфилд внутри».

Распахнув дверь, Вейл потянулась за пистолетом, но его не оказалось на месте. Запасной ее ствол сгорел при пожаре, «Глок» остался в машине Диксон. Бюро не ограничивало своих сотрудников в выборе места для хранения оружия, когда им не пользовались, главное, чтобы это место было труднодоступным. Шкафчик в раздевалке спортзала едва ли можно было счесть «труднодоступным» местом, поэтому Вейл и решила оставить пистолет в машине.

Черт побери! Учитывая габариты Мэйфилда, учитывая, что он делал со своими жертвами, ей придется проявить максимум осторожности — тем более безоружной, тем более в узком пространстве вагона. Тут негде маневрировать, некуда пригибаться и перекатываться. Некуда бежать. Обычно она не пыталась избежать прямой конфронтации — в конце концов, она же Карен Вейл! — но и голову терять не следовало. Если обстоятельства складываются не в твою пользу, нужно их менять и добиваться поставленной цели.

Но этого Вейл, похоже, не могла себе позволить.

Оглядевшись по сторонам, она вошла в вагон с «корочками» наготове. Если начнется потасовка, она хотя бы сможет успокоить пассажиров, а они будут знать, за кого переживать.

Пока она острожными шагами продвигалась по вагону, пассажиры махали ей и показывали большой палец. Нет, на самом деле ничего подобного они не делали: большинство не заметили ее удостоверения, кто-то заметил и растерялся. Присутствие агента ФБР с очень серьезным выражением лица не сулило ничего хорошего, наоборот — угрожало испортить остаток недешевой экскурсии.

Угрозы вроде бы никто не представлял, так что Вейл пошла дальше. Дойдя до конца вагона, она направилась к хвосту поезда в поисках крупного мужчины, который до недавнего времени значился под именем НЕПО.

Но Мэйфилд уже перестал быть просто «неопознанным подозреваемым». Они уже знали, кто он. А в данный момент знали и то, где он.

И здесь Мэйфилда не оказалось. Развернувшись, Вейл зашагала к голове поезда. Переходя в следующий вагон, она покачнулась и с трудом удержалась на ногах. В этом вагоне были обитые велюром кресла, развернутые к окнам, и стеклянный потолок.

Но сожалеть об испорченном отпуске было не время. Об отпуске, который Джон Мэйфилд украл у нее и у Робби. Нужно было поймать его и заставить заплатить за загубленные жизни.

Ей вдруг пришло в голову, что Мэйфилд может и спрыгнуть с поезда.

«Черт, об этом я не подумала! Ненавижу себя в такие моменты. Но что же делать? Подкрепления нет, только я и пара моих глаз».

Достав телефон, Вейл остановилась у ближайшего окна. При иных обстоятельствах, завидев пистолет, пассажиры немедленно уступили бы ей место. Людям свойственно проявлять вежливость в таких ситуациях, хоть показывай им удостоверение, хоть нет. Но сейчас они просто разозлились на нахалку, которая без спросу лезла к окну.

«Да бросьте, уже стемнело, все равно ничего не увидите».

Она прижалась к стеклу в надежде разглядеть выхваченного светом фар мужчину в спортивном костюме, но никого не увидела. Тогда она позвонила Диксон. Та ответила моментально, словно ждала звонка.

— Да?

— Я в поезде. Ты видела Мэйфилда?

— Кто это?

— Панда. Панду на самом деле зовут Мэйфилд. Кажется, Джон Мэйфилд. Он был в поезде, но я потеряла его из виду и теперь не знаю, здесь он или уже спрыгнул.

— Нет, не видела. Я еду вдоль колеи.

— Хорошо. Не отставай. Я дам знать, когда найду его.

«Да ты и сама догадаешься, если я вылечу из окна».

Вейл со вздохом спрятала телефон в чехол и отправилась в следующий вагон. В нем потолок был уже непрозрачным, но роскошный интерьер ничем не уступал предыдущему. Ковры, бархатные сиденья… и шторы на окнах. Если бы ей не нужно было ловить убийцу, а рядом был Робби, она бы с радостью проехалась здесь.

«Сосредоточься, Карен. Ты должна его поймать».

Под ритмичное постукивание колес она перешла в следующий вагон и осмотрелась. Пассажиры, казалось, пытались отстраниться от нее, и неудивительно: выглядела она неважно. Голодная, усталая, напряженная — и с «корочками» в руке. Оставалось надеяться, что они делают это из уважения к органам правопорядка.

В следующем вагоне пассажиры сидели за столиками у окон с расшитыми золотом занавесками, за которыми проносились поселения долины Напа — скорее всего, Рутерфорд. Впереди, если она ничего не путала, была Святая Елена. В окнах по левую сторону мигнули огоньки, промелькнули виноградники.

Все оставалось позади, все служило метафорой скоротечности времени.