Выбор города не был случаен. Тур приехал в Санта-Фе в первую очередь для работы. На титульном листе его еженедельника за 1949 год он сделал заметки, которые должны были составить основу его диссертации, начатой им еще после войны и которую он, после всей суматохи вокруг путешествия на «Кон-Тики», наконец собирался вновь начать — «в очередной и, надеюсь, […] в последний раз»^{105}. «Я собирался доказать, что доисторические индейцы из Южной Америки могли заселить острова в центре Тихого океана с помощью транспортных средств, имевшихся у них в доколумбову эпоху»^{106}.

В Санта-Фе Хейердал также собирался поработать в Музее Нью-Мексико, чтобы продолжить исследования культуры и истории индейцев. Впервые он собирался сотрудничать с профессиональными археологами^{107}.

Но, прежде чем окунуться с головой в науку, он собирался жениться. И разве мог такой романтик, как Тур Хейердал, выбрать для этого события какое-то иное место, нежели такой необычный и старинный городок, как Санта-Фе? На земле, похожей на пустыню, все еще стояли дома с крышами, обмазанными глиной, высохшей на солнце. Вечнозеленые кедры создавали прохладную тень, а на горизонте к небу тянулись заснеженные вершины гор. Он наблюдал мексиканцев и ковбоев в широкополых шляпах; особенно он обратил внимание на значительное присутствие индейцев пуэбло и навахо. Своим смешением испанской и индейской культуры Санта-Фе больше напоминал Перу и Мексику, чем США^{108}.

Дома о свадьбе никто не должен был знать, по крайней мере пока. Даже Алисон не известили. За день до бракосочетания Тур на писал матери письмо, не рассказав о предстоящем событии. Он ограничился рассказом о том, что приехал в Санта-Фе для того, чтобы, возможно, найти «дешевое и спокойное место, где жить», пока не закончит свою диссертацию^{109}. Об Ивонн он ни словом не упомянул.

Тур Хейердал был сильно привязан к матери, и то, что он ничего ей не сказал, само по себе удивительно. Но, учитывая отношение ее и остальной части семьи к Ивонн, это не кажется странным. Свадьба дома усилила бы конфронтацию и поставила бы Ивонн в унизительное положение. Недовольство Алисон тем, что сын бросил Лив, вероятно, сыграло свою роль и в том, что вместо конфронтации он выбрал окольные пути — надеясь, возможно, что скепсис пройдет, если он поставит мать и остальных членов семьи перед фактом.

Свидетельство о браке. Документ, показывающий, что Тур и Ивонн вступили в законный брак, выдал шериф Санта-Фе

Бракосочетание состоялось 7 марта в обшарпанной конторе шерифа. Пока шериф зачитывал текст, Тур стоял и смотрел на лежавший на полке пистолет. Парень по имени Билл забежал из соседней комнаты, чтобы стать свидетелем^{110}. Тур и Ивонн сказали друг другу «да», и шериф объявил их законными супругами.

Лив и мальчики в Лиллехаммере радовались началу весны. О свадьбе Тура и Иванн ей рассказали знакомые. Когда Лив во время войны жила у семьи судовладельца Ульсена под Нью-Йорком, она познакомилась с Улой и Ранди Флатабё, норвежской парой, жившей на Манхэттене и часто заходившей к ним в гости. Они также знали и Тура, хоть и не очень хорошо, и теперь они наткнулись на него с Ивонн в Санта-Фе. Они очень удивились, что Тур представил Ивонн как «этническую беженку», пока ситуация не осложнилась настолько, что ему пришлось рассказать, в чем, собственно, дело^{111}.

Лив писала Генриетте: «Тур обосновался в Санта-Фе, Нью-Мексико, вместе со своей Ивонн. Они женаты, что, конечно же, строжайшая тайна»^{112}. Она также могла рассказать подруге, что пианино уже на месте и Typ-младший начнет брать уроки.

Огражденные от скандалов и вторжений, Тур и Ивонн наконец могли взяться за создание семьи. Но прежде всего на повестке дня молодоженов стояло более важное дело: все силы нужно было посвятить тому, чтобы Тур скорее закончил диссертацию. Они собирались остаться в Санта-Фе до августа, и Хейердал надеялся, что сможет поставить точку, прежде чем они отправятся домой.

Ивонн с энтузиазмом принялась за порученное ей дело. После двух расторгнутых помолвок она встретила мужчину, давшего ей ощущение надежности, которого она искала. Отдавая ему свою любовь, она вскоре также полностью пожертвовала собой ради научной работы Тура. А Туру вряд ли удалось бы найти лучшую помощницу. В июне 1949 года он писал своему другу Герману Ватцингеру, который был с ним в экспедиции на «Кон-Тики»: «Я, должно быть, забыл рассказать тебе, что женился и получил лучшую, умнейшую и самую очаровательную секретаршу в лице своей новой жены Ивонн, которая строчит за мной так, что только искры летят, с утра до вечера и в то же время успевает поддерживать огонь под кастрюльками с мясом. У нас все замечательно. Мне никогда не было так хорошо, а это много значит — услышать такое от человека, пережившего даже плавание на „Кон-Тики“! […] Мы с Ивонн поженились скромно и тихо, скорее всего, никто об этом не знает, но мы, по крайней мере, написали об этом домой, так что тайны никакой в этом нет»^{113}.

Тур не только получил новую жену. Он снова приобрел секретаршу, которую потерял вместе с Лив. Раньше и Лив, точно так же как Ивонн, печатала так, что только искры летели, пока ей не пришлось отдать большую часть своего внимания детям.

Портрет Ивонн Дедекам-Симонсен. Фотография сделана в 1952 году в известном фотоателье Шёвалл на улице Драмменсвейен в Осло

Тур Хейердал любил повторять, что они с Лив расстались друзьями. Из писем, которые Лив написала Генриетте, вырисовывается совсем другая история. Поздней весной 1949 года она узнала, что Тур и Ивонн собираются праздновать свое возвращение из Санта-Фе у Алисон в Рустахогде. В очередной раз она доверилась своей подруге: «А еще я хотела бы сказать, что боюсь возвращения Тура и его жены домой. […] Ну да ладно, не будем об этом сейчас».

«Откуда пришли полинезийцы?» Охота за ответом на этот вопрос занимала Тура с тех пор, как они с Лив в 1938 году вернулись домой с Фату-Хивы.

Через десять лет этот вопрос стоил ему семьи и детей. Но нельзя сказать, что потеря отняла у него силы. Плавание на «Кон-Тики» помогло ему прославиться в качестве ученого.

Ради этого все остальное должно было отступить.

Книга

Осенью 1948 года в издательстве «Гильдендаль Норск Форлаг» царило напряженное ожидание. Директор Харальд Григ решил, что «Экспедиция на „Кон-Тики“» должна выйти первым тиражом в 10 тысяч экземпляров. По норвежским меркам, это было много, и не переборщил ли он?

Путешествие на «Кон-Тики» получило широкое освещение в прессе по всему миру, и, хотя в Норвегии чествование оказалось скромным, оно давало основание полагать, что книгу ждет успех. Но сразу 10 тысяч экземпляров, тем не менее, казалось уж слишком, учитывая и то, что Тура Хейердала в эту осень на книжном рынке ждали серьезные конкуренты. Согласно анонсам в прессе, «Страна холодных берегов» Хельге Ингстада вышла тиражом 7 тысяч экземпляров, «Дети улицы» Арне Скоуена — 10 тысяч, первый том собрания сочинений Уинстона Черчилля в переводе на норвежский — 31 тысяча, «Моби Дик» Германа Мелвилла — 21 тысяча, «Люди в темноте» Асбьёрна Сунде, книга об «Освальд-группе»[3] времен войны, — 21 тысяча, и книга о Компании Линге[4] вышла тиражом 20 тысяч экземпляров. Основными привлекательными моментами всех этих книг были захватывающее действие — action — и мужество их героев, и поэтому все они в большей степени предназначались для той же группы читателей, кому Григ хотел адресовать и «Экспедицию на „Кон-Тики“».