И убийца действительно не оставил никаких следов. Обследовав место преступления, полиция даже не смогла определить пол убийцы. Фурукава сильно сомневался, что они вообще найдут какие-нибудь отпечатки пальцев. Вот почему так важно было отыскать какого-нибудь очевидца, видевшего, как убийца входил или выходил из дома.

Фурукава заметил бегущих по лужайке репортёров и поспешил скрыться в доме. В передней, выходившей окнами на японский садик с фонарями, госпожа Киеэ Йосими беседовала с молодым человеком лет тридцати в синем костюме. Благодаря центральному отоплению в доме было тепло, однако Киеэ, бледная и дрожащая, постоянно зябко ёжилась. Это была аристократка с породистыми, правильными чертами лица, но в глазах её проглядывала жёсткость.

— Простите, — сказал Фурукава, вмешиваясь в их разговор.

Киеэ указала инспектору на пуфик и представила своему собеседнику.

— Это господин Ямада, ассистент-лаборант моего мужа.

Фурукава поздоровался с мужчиной за руку и сел, устремив взгляд на Киеэ.

— Я хотел бы, чтобы вы как можно более подробно описали мне, как обнаружили тело вашего мужа.

Повернувшись к Ямаде, Киеэ сказала:

— Не будете ли вы так добры позвонить и узнать, когда Соичи выехал из Нагасаки?

Когда Ямада вышел из комнаты, Фурукава вновь выразил вдове соболезнования, после чего продолжал:

— Чтобы убедиться в правильности наших действий, я хотел бы, чтобы вы ещё раз рассказали, как было дело. Есть ли у вас какие-либо основания предполагать, почему ваш муж мог желать совершить самоубийство? Возможно, это никак не связано с проблемами в университете, а быть может, с ухудшением здоровья или с чем-нибудь в этом роде.

— Нет, никаких таких проблем у него не было. У него была хроническая астма, но этой осенью она его почти не беспокоила. У него вообще было неплохое здоровье. Когда я уходила сегодня утром, он сказал, что собирается пойти в крытый бассейн. Это здесь у нас по соседству. А ведь он уже очень давно этого не делал.

Уставшие красные глаза Киеэ контрастировали с бледной кожей лица, и она явно заставляла голос не дрожать, когда говорила.

— Насколько я понял, вы вышли сегодня из дома около девяти утра?

— Да. Я только убрала со стола после завтрака и вызвала такси.

— И потом ваш муж был дома один?

— Да.

В этом большом, выстроенном на западный манер доме супруги Йосими жили одни совсем недавно. Старший сын из их троих детей, Соичи, окончил факультет психологии в университете «J» и теперь работал в одной из больниц в Нагасаки — близкий друг Йосими был там главным врачом. Обе их дочери вышли замуж и имели свои семьи: старшая — в Хиросиме, младшая — в Токио. Конечно, всем троим сообщили о трагедии, но пока никто из детей домой не приехал. Уволившаяся от них в сентябре домработница время от времени заходила к ним, пока они подыскивали новую, но по большей части пожилые супруги были всё время одни.

— Значит, вы взяли такси до вокзала Хаката? Что потом? Вы сели в электричку?

— Да. Дочь собиралась приехать за мной на машине к вокзалу в Хиросиме.

Киеэ поехала утром в Хиросиму, где муж её старшей дочери работал в крупной сталелитейной компании. Киеэ отправилась туда посмотреть выступление восьмилетней внучки, учившейся классическому японскому танцу. Киеэ давно обещала девочке, что приедет на выступление, поэтому сегодня отправилась в другой город, оставив мужа приглядывать за домом.

— Ну что ж, а в Фукуоку вы вернулись, насколько я понимаю, около шести. Наверное, взяли на вокзале Хаката такси и поехали домой?

— Да. По-моему, было без пятнадцати шесть. Помню, я очень торопилась, чтобы успеть накрыть мужу ужин.

Вернувшись, Киеэ заметила, что входная дверь не заперта, но это её не удивило — Йосими часто оставлял дверь открытой, когда был дома один. В доме было темно, нигде ни одного огонька. Только радиаторы были включены. Поначалу она решила, что муж, куда-то задевав ключи, оставил дверь незапертой и уехал поиграть в гольф. Правда, она обратила внимание, что вся его обувь стоит перед входной дверью. Это слегка обеспокоило её, когда она вошла в дом и огляделась. Примерное 18.15 она обнаружила в гостиной на полу распростёртое тело мужа.

К тому времени руки и ноги Йосими сделались уже холодными, что со всей определённостью свидетельствовало о его состоянии. По словам Киеэ, она сразу поняла, что муж стал жертвой преступления, поэтому, вызвав доктора, она тут же бросилась звонить в полицию и старалась ни к чему не прикасаться.

— Понятно. В таком случае не упоминал ли он о каких-нибудь гостях, которых ждал сегодня?

Этой темы они уже касались во время первого опроса вдовы, и теперь, когда вернулись к ней снова, на лице Фурукавы появилось сочувственное выражение. Macao Фурукаве исполнился сорок один год, у него было круглое румяное лицо и очки в тёмной оправе. По этому делу он был назначен главным следователем.

— Я не припомню, чтобы он говорил о каких-нибудь гостях. Об этом и речи не было.

— Тогда, быть может, кто-нибудь звонил ему?

— Нет, ничего подобного не припоминаю. Сегодня утром, пока я была дома, вообще никто не звонил.

Время от времени вдова прикладывала к уголкам рта безукоризненно чистый белый платок, но продолжала отвечать на вопросы Фурукавы со стоической решимостью.

— В таком случае мы можем предположить только два варианта: либо кто-то позвонил и назначил встречу уже после вашего ухода, либо сразу заявился сюда и совершил преступление.

— Должно быть, так. — Киеэ прищурила глаза, пытаясь сосредоточиться, но, по-видимому, больше никакая версия не приходила ей в голову.

— На столике мы нашли чашку кофе. Как по-вашему, можно предположить, что ваш муж приготовил себе кофе сам?

— Думаю, скорее всего так и было. Кофеварку мы всегда держали на плите, и муж пил очень много кофе, особенно с прошлой весны, когда он бросил курить. Он часто сам готовил кофе, когда у него были гости. Конечно, если я бывала дома, я подавала его сама, но если нет, то муж мог сделать это и сам. О Боже! Как только подумаю, что всего этого могло не произойти, останься я дома сегодня!.. — Впервые за всё время Киеэ, казалось, готова была потерять самообладание. Она принялась утирать платком глаза, а из груди её вырвался сдавленный стон.

— Как давно вы знали, что поедете одна в Хиросиму сегодня?

— Э-э… дайте-ка припомнить. Дата выступления была назначена ещё летом… Ну вот, с тех пор, думаю, я и знала, что поеду туда одна.

— А часто вы обсуждали с вашей семьёй это событие?

— Ну… между собой мы говорили об этом, но не с посторонними.

— Как по-вашему, можем мы исключить такую вероятность, что кто-то посторонний знал об этой вашей предстоящей поездке?

— Даже и не знаю, можем ли мы исключить такую вероятность. Ведь мы могли упоминать о поездке в присутствии других людей, или кто-то просто мог слышать наш разговор. Вот хоть бы и вчера вечером на свадебном торжестве муж упомянул о ней невзначай в чьём-то присутствии.

— Ваш муж вчера вечером был на свадебном приёме?

— Да. Один из выпускников моего мужа, работающий теперь на нефтехимическом комбинате, женился на дочери банкира. Вчера в одном из отелей у них был торжественный приём, начавшийся в шесть. Событие праздновали на широкую ногу, одних гостей было более двухсот человек.

Сама Киеэ не ходила на торжество, куда был приглашён даже ассистент Йосими Ямада, с которым Фурукава уже успел познакомиться. Фурукава решил, что чуть позже обязательно задаст несколько вопросов об этом свадебном приёме.

— Давайте теперь вернёмся к тому самому кофе. Вы уверены, что другая чашка так нигде и не нашлась?

— Да, уверена — ведь мы обыскали весь дом. — Киеэ сердито наморщила лоб.

Кофейная чашечка с рисунком японской хурмы, составлявшая пару чашке Йосими, найденной на столе, бесследно исчезла вместе с блюдечком. У Киеэ было всего шесть таких чашек, но теперь осталось только четыре, не считая той, что обнаружили на столике в гостиной. А вот ещё одну так и не нашли, хотя обыскали весь дом.