– Андрей Александрович, может вы, наконец, объясните по какому случаю праздник и посвятите в ваши грандиозные планы? Что вы за человек? Вы не похожи на священника, даже на актера играющего роль священника.

Мой собеседник грустно усмехнулся в бороду.

– Вообще-то, – сказал он, – я не обязан перед вами исповедоваться, но коль скоро нам предстоит работать вместе, скажу пару слов. Скажу один раз, и возвращаться к этой теме не станем. За свои сорок лет большую часть жизни я учился. Две школы, МГИМО, аспирантура, диссертация, сначала – кандидатская по международному праву, далее – докторская… Потом уж только семинария и академия. Еще до учебы у меня развилось какое-то органическое неприятие своих профессиональных кругов, своего рода возвращение на круги своя, к Богу. А когда понял, что мои знания, мой опыт и умения могут быть полезны на новом поприще, написал письмо самому Святейшему. Видите ли, наша церковь очень непростая организация, сложный организм, и надо быть «пчелкой», а не «мухой», чтобы видеть цветы, а не гниль и отхожие места. Не сразу, но мои идеи были встречены с пониманием и одобрением там, наверху. В результате я получил от Святейшего право на особое служение. И теперь вот тружусь во благо церкви по мере своих малых сил и скудных возможностей, помоги нам Господи.

Прослушав сей монолог, я даже не знала, что ответить. Ведь по существу он так ничего и не объяснил. Но совсем меня добили самые последние его слова.

– Мне тоже кажется, – аккуратно начала плести я, – что упомянутые вами люди более непосредственно и целостно воспринимают христианство, чем интеллигенция, но… Но скажите, почему именно ЕХАЦ? Не православие, не католицизм, а ваша сравнительно молодая малочисленная церковь с не такой уж и древней историей.

– Молодая, говорите? Ей уже две тысячи лет! Ведь раньше не существовало никакого разделения церквей. Была одна Единая Христианская Апостольская Церковь, установленная еще апостолами. Наша религия, как абсолютное и полное откровение божественной жизни в условиях человеческого существования, многократна и многостороння. Посему она во всей полноте не может осуществляться не только отдельными личностями, но и целыми эпохами и отдельными народами и нациями. Как таковая, она по-разному преломляется не только в зависимости от индивидуальных особенностей той или другой личности, но своеобразно воспринимается и осуществляется различными странами и народами, в зависимости от тех или иных особенностей национального уклада, жизни и быта. Вот почему еще с первых веков христианства Единая Христианская Апостольская Церковь в конкретной жизни разделялась на отдельные церковные области, самостоятельно управляющиеся и являвшиеся поместными церквами – частями единой церкви.

Когда он, наконец, замолк, я задала тот самый вопрос, что мучил меня уже давно.

– Да, но… и вы с вашим образованием, верите, что наша Земля плоская? И в то, что она создана всего шесть тысяч лет назад?

– Давайте не будем, – мягко остановил меня отец Андрей. – Вы не воцерковленный человек, и не берите на свою душу лишней тяжести, прошу вас. Поговорим лучше о нашем деле…

Мы просидели до позднего вечера. Домой поехала на метро, ибо машина моя снова оказалась вне удобного доступа, да и не люблю я ездить в такую погоду. Правда, подземка тоже не айс. На нашей линии вечно полно народу, до самого закрытия. В интервале между двадцатью двумя и двадцатью тремя наступает, по-моему, малый час пик. Как правило, в этот час в метро едут люди возрастом до тридцати. Обычно, это студенты, системные администраторы и рядовые сотрудники супермаркетов, торговых центров и просто крупных магазинов. Большинство из них – молодые женщины от двадцати двух до двадцати девяти лет, брюнетки с высшим образованием, незамужние, но имеющие постоянных партнеров. Вместе с ними по своим неведомым делам едут разные экономисты, бухгалтеры и другие представители офисных профессий. В это время в подземке самое значительное количество пассажиров, сошедших сюда, дабы избежать метрошных пробок в другое время суток. Четверть всех тех, кто находится тут в этот час, считают себя людьми обеспеченными. Читают «Мастера и Маргариту» Булгакова, «Налоговые схемы, за которые посадили Ходорковского» Родионова, «Бессонницу» Стивена Кинга, «Парфюмера» Зюскинда и «Удушье» Чака Поланика. Всё чаще и чаще держат в руках электронные книги – букридеры. Да, конкуренция медийных ресурсов сильна и агрессивна, интернет полон свободно доступных текстов, а права авторов и издателей попираются откровенно и бесцеремонно. С другой стороны – тут уж как посмотреть: библиотеки всегда у нас были бесплатными, и, читая текст библиотечной книги, потребитель ничего не давал ни автору, ни издателю, а одну и ту же книжку читало немало людей. Впрочем – мне-то что? Если раньше, когда выходил очередной роман моего любимого писателя, я сразу же бежала в книжный, оставляя там некую сумму кровно заработанных рублей, то теперь лезу на соответствующий сайт и скачиваю. Бесплатно.

«Интересно, – думала я тогда, – а у кого-нибудь из пассажиров метро сейчас есть с собой „Икона царя Бориса“ Джона Уэйда? Пусть даже в электронном варианте?»

11. Проспект Ветеранов

Итак – затяжные праздники почти закончились. Да здравствует работа. Почти две недели сплошного пьянства, обжорства и беспробудных сексуальных утех принесли всеобщую усталость, городские пожары, накопление цинизма, лишний вес и философские мысли. Несмотря на декларируемую властями антиалкогольную политику и рождественский пост, россияне отметили длинные праздники громадными количествами выпитого алкоголя. Говорят, за все веселые дни наши соотечественники употребили не менее полутора миллиардов литров всевозможных спиртных напитков. Не желая подвергать машину воздействию последствий, я поставил ее на прикол и отдал свое тело во власть общественного транспорта.

День выдался какой-то дурацкий – тяжелый, утомительный и бестолковый. Куча дел, а ничего из проделанного так и не удалось выполнить как следует и до конца. Бывают такие дни. Вот уже и последний гонорар почти съеден текущими и незапланированными расходами. Чья-то мудрость гласит, что период полураспада денежной массы равняется неделе и никак не зависит от первоначальной величины этой массы. Верно, черт побери.

Тем временем народ еще праздновал «Старый Новый год». Хотя почему – старый? Он вполне новый по ныне действующему в православной церкви календарю. Именно по этому календарю пять дней назад у нас отмечали рождество. Никто же не называл его «старым рождеством», хотя праздновали его двадцать пятого декабря по тому же самому календарю, что сейчас отмечают «Старый Новый год». Абсурд конечно, но всем привычный абсурд.

Я дремал в практически пустом морозном трамвае. Отопление не работало. Говорят, скоро трамваи вообще ликвидируют. Совсем. И это всеобщая практика, не только в Москве. Например, в Рязани трамвайное движение прекращено полностью, а вся инфраструктура будет в ближайшее время демонтирована, если уже не демонтирована. Убыточны и малоэффективны трамваи. В Питере они вон тоже дышат на ладан, новых линий нет, а старые чинят долго и больно. Это притом, что Петербург внесен в книгу рекордов Гинесса, как город с самыми протяженными трамвайными путями. Но и людям трамвай перестал нравиться, причем сразу по двум причинам – транспорт этот стал медленным и дискомфортным. Иногда – ненадежным и опасным. Но не только самих пассажиров раздражает нынешний трамвай. Жители домов, что рядом с путями, постоянно сетуют на шум и вибрацию. Кроме того, трамвай нервирует городских чиновников: глубоко убыточен, требует хронического внимания, затрат на ремонт, замену линий проводов и самих путей. Но наиболее крупная категория граждан, у которых трамвай вызывает настоящую ненависть – это мы, хозяева легковушек. Среди водителей со стажем, пожалуй, нет такого, который ни разу не порвал бы шину на рельсах. А кто из автовладельцев не чертыхался, проезжая трамвайные перекрестки?