Зато на британское правительство все это произвело большое впечатление. Впервые за всю историю британского права был создан апелляционный суд.
Но прежде всего дело Бека поколебало и без того шаткое доверие к старым методам полицейской идентификации. Вопрос предотвращения подобных ошибок стал общенациональной проблемой. Генри и Коллинз могли решить эту проблему… путем дактилоскопии. Не прошло еще и года после скандала по делу Бека, как представился случай (как оказалось решающий) доказать надежность дактилоскопии, притом опять в Олд-Бейли. На этот раз рассматривалось дело об убийстве. Это событие вошло в историю как дело «Дептфордский убийца».
14. 1905 год. Впервые отпечатки пальцев являются уликой в деле об убийстве
«Отвращение, отвращение и еще раз отвращение» — вот что испытывал прокурор Ричард Муир по отношению к убийцам из Дептфорда. Такое же чувство испытывал каждый человек в Лондоне, прочитавший 27 марта 1905 года первые сообщения газет об этом убийстве.
Улицы Дептфорда, мрачного района восточной части Лондона на южном берегу Темзы, вблизи Гринвича, были еще безлюдны, когда около 7. 15 утра продавец молока увидел на Хай-стрит двух парней, выбежавших из маленькой лавочки дома № 34, где торговали красками, и скрывшихся в одном из переулков. Они так торопились, что даже не закрыли за собой дверь магазина.
Продавец молока не обратил внимания ни на парней, ни на распахнутую дверь. В Дептфорде все старались как можно меньше вмешиваться в чужие дела.
Спустя 10 минут по Хай-стрит прошла маленькая девочка. Ребенок видел, как из лавки с красками показалась окровавленная голова человека, который тотчас снова скрылся за дверью и запер ее изнутри. Но подобное зрелище не вызвало удивления у ребенка. На бойнях Дептфорда кровь лилась реками, окровавленные лица и одежда были здесь повседневным явлением. Лишь в 7.30 один молодой человек поднял тревогу. Он работал учеником в этой лавке. Фарров, хозяин лавки, пожилой добродушный человек лет за семьдесят, вставал всегда очень рано, чтобы обслужить маляров, которые часто еще по дороге на работу заходили в магазинчик и покупали краски и прочие малярные принадлежности. Поэтому, когда приходил ученик, дверь лавки была уже открыта. Однако в это утро она оказалась заперта. Никто не откликнулся на звонок ученика. Тогда мальчик проник во двор старого домика через соседский земельный участок. Взглянув в выходящее во двор окно, он в ужасе отпрянул, стал громко звать на помощь и бросился в ближайший магазин.
Инспектор уголовной полиции Фокс с несколькими своими сотрудниками через 20 минут прибыл на Хай-стрит. Спустя некоторое время к дому № 34 приехал также Мелвилл Макнэттн.
Маленькое помещение во внутренней части магазина, служившее складом и конторой, представляло собой картину полного опустошения. Вся мебель была опрокинута, ящики стола выдвинуты. Повсюду кровь. Изуродованное тело старика Фаррова лежало на полу так, что его окровавленная голова находилась в камине. На Фаррове под пиджаком и брюками была его ночная рубашка. По многочисленным следам крови в магазине и на узкой лесенке, которая вела в верхнее помещение, Фокс пришел к заключению, что Фарров спустился из спальни, чтобы обслужить своего предполагаемого клиента. На него напали и сбили с ног сначала в магазине. Однако старик нашел в себе силы подняться и загородить преступнику (или преступникам) дорогу наверх, где спала миссис Фарров. Большая лужа крови на лестнице свидетельствовала о том, что здесь его снова били. И как это ни покажется невероятным, старик еще раз поднялся, уже после того, как убийца или убийцы ушли. Он дополз до открытой двери и выглянул на улицу. Может быть, он хотел позвать на помощь. Но так как на улице никого не было, он запер изнутри дверь, опасаясь, по-видимому, что бандит или бандиты могут вернуться. Затем он, видимо, добрался до конторы, где его настигла смерть.
На верхнем этаже, в спальне, лежала миссис Фарров, слабая, седая женщина. Она лежала в постели с размозженным черепом и еще дышала. Ее доставили в гринвичскую больницу, где она скончалась спустя четыре дня, так и не сказав ни слова.
Между тем Фокс обнаружил две маски, изготовленные из старых дамских черных чулок. Из этого он сделал вывод, что убийц было двое. Сначала казалось, что они не оставили больше никаких следов. Но несколько позже под кроватью миссис Фарров была обнаружена небольшая денежная шкатулка. Она была вскрыта и разграблена до последнего пенса. По расчетной книжке установили, что добыча составила не более девяти фунтов. Макнэттн, уже хорошо знакомый с дактилоскопией, исследовал шкатулку с внешней и внутренней сторон с целью обнаружения на ней отпечатков пальцев. Он замер, когда на лакированной поверхности внутренней части шкатулки заметил пятно, оставленное потной рукой. Тотчас он вызвал к себе Фокса, его сотрудников, а также ученика Фаррова, который все еще сидел на первом этаже и не мог прийти в себя от пережитого. Макнэттн спросил, не трогал ли кто-нибудь шкатулку. Один сержант смущенно сказал, что он задвинул шкатулку подальше под кровать, чтобы санитары, уносившие миссис Фарров, не споткнулись об нее.
Макнэттн приказал осторожно запаковать шкатулку и побыстрей доставить ее шеф-инспектору Коллинзу. Сержанта также послал в дактилоскопический отдел. Для верности Макнэттн велел взять отпечатки пальцев у ученика и у обоих убитых. Это был первый в Лондоне случай, когда снимали отпечатки пальцев у трупов. Затем Макнэттн проинформировал своего начальника Генри. Оба с нетерпением ожидали результатов дактилоскопической экспертизы.
Лишь на следующее утро Коллинз доложил, что пятно на шкатулке является отпечатком большого пальца, который не принадлежит ни ученику, ни пострадавшим, ни кому-либо из принимавших участие в расследовании. Сравнение его с восьмьюдесятью тысячами имевшихся к этому времени зарегистрированных отпечатков пальцев позволило установить, что этот отпечаток большого пальца регистрации еще не подвергался. Коллинз составил докладную, которая кончалась словами: «Увеличенная фотография отпечатка пальца на шкатулке очень отчетливая. Не представит ни малейшего труда идентифицировать личность, оставившую этот отпечаток, как только будет арестован подозреваемый в преступлении человек».
Тем временем Фокс стал изучать соседей Фаррова. Он встретился с молодой женщиной по имени Этель Стантон, которая почти одновременно с продавцом молока видела двух убегавших по Хай-стрит незнакомых ей молодых людей. На одном из них было коричневое пальто. Один из сотрудников Фокса сообщил, что в пивной Дептфорда он подслушал разговор, в котором шла речь об убийстве и ограблении. Упоминались два брата, Альфред и Альберт Страттоны, по-видимому совершившие это преступление.
Альфред и Альберт Страттоны были до некоторой степени известны Скотланд-ярду, хотя их никогда не арестовывали и не регистрировали. Одному было 22 года, другому — 20 лет. Они слыли исключительными лентяями, никогда не имели постоянной работы и жили на содержании девушек и женщин, беспрерывно меняя свои адреса. Но Фокс вскоре выяснил, что Альберт Страттон живет в старом темном доме на Кнотт-стрит, снимая комнату у миссис Кэт Вадэ — пожилой женщины, которая живет тем, что сдает комнаты. Во время допроса выяснилось, что она боялась Альберта Страттона. Убирая однажды в комнате парня, она нашла под его матрацем несколько масок, изготовленных из черных чулок. Фокс узнал еще больше: Альфред, брат Альберта Страттона, имеет любовницу по имени Ганна Громарти. Фокс нашел девушку в убогой комнатке на первом этаже дома по Брюкмилл-роуд. Единственное окно выходило на улицу. Было видно, что ее недавно избили. Видимо, это дело рук Альфреда Страттона. Желая отомстить ему, Ганна «выложила» все: да, она знает Альфреда Страттона. Да, он приходил, когда ему хотелось, и заставлял ее делать, что ему хотелось. Да, ночь с воскресенья на понедельник он провел у нее. В воскресенье вечером в окно заглянул мужчина. Альфред с ним о чем-то говорил. Позднее кто-то постучал в окно, и Альфред Страттон оделся. Потом она заснула. Когда проснулась, было уже светло, а Альфред стоял в комнате одетый. Альфред Страттон, как рассказала Громарти, часто среди ночи покидал комнату через окно и тем же путем возвращался. В этот раз он ей строго-настрого приказал всем говорить, кто будет спрашивать, что ночь с воскресенья на понедельник он провел в ее кровати и ушел лишь в понедельник после девяти часов. Ганна рассказала также, что со вторника коричневое пальто Альфреда исчезло. Когда она спросила, где оно, Альфред грубо ответил, что подарил его приятелю. Кроме того, он перекрасил свои коричневые башмаки на черные.