В этот день в парке среди разных новых событий и впечатлений, с ними произошло еще одно небольшое, но замечательное событие, которое кому-то могло бы даже показаться маленьким чудом. Идя вместе с ребятами, Артур вдруг свернул с асфальтовой дорожки и пошел по зеленой траве парковых насаждений, увлеченный чем-то ему привидевшимся и, уносясь своим не привязанным ни к чему взглядом куда-то в даль за пределы парка, в сторону покрытых дивными лесами величественных гор, но не уйдя слишком далеко, встал и немного постояв, вдруг медленно повел головой вправо, ощутив легкое присутствие севшей ему на плечо маленькой птички, а через секунду, немного покружившись у него над головой, еще одна птичка опустилась на другое его плечо. Не придав этому особого значения, он как будто уже привычным, естественным и дружелюбным образом взмахнул руками. Птички взлетели и недолго заигрывающе попорхав над ним, как бы собираясь обратно сесть, улетели. Артур повернулся и побрел по траве обратно к дорожке, где его ждали, остановившись и недоуменно переглядываясь и улыбаясь между собой его новые друзья, а впечатлительная Катка стояла слегка оторопев с немного очумевшим и любопытствующим взглядом. 

Некоторые из прогуливающихся неподалеку людей при виде этого остановились, смеясь и изумляясь такому славному в их жизни зрелищу. 

— Ты чего там такого заметил? А с птичками как у тебя получилось? — оживившись после увиденного, первой стала допытываться у подошедшего Артура Катка. 

— Линии жизни Земли проникают в пространства обитателей неба, — с обычной для себя спокойной безучастностью, проговорил в ответ необычный мальчик. 

— Ну и как это понять? — усмехнувшись, спросил Дедич. 

— Ну, это значит, что он представил себя птицей и то, что он сейчас полетит, а эти птички прилетели посмеяться над ним, — недолго думая, простодушно нашла объяснение Катка. 

— Да? А я думал ты скажешь, что у него сверхъестественные способности какие есть, — сыронизировал Дедичь. 

— А может и есть?! Вон он как сверхособенно рисует, — возражающе шагнула к нему маленькая Катка. 

— Ну прямо! Ничего подобного. Просто он все видит, воображая его другим, а птицы случайно сели, видят ребенок немного заторможенный... — рассудительно проговорил Дедич. 

— Ага. Точно. С пугалом огородным перепутали и сели! — пошутил Игор. 

— Пугало не пугало, а то, что он тоже немного загадка, это точно, — дружелюбно сказал Кароль. 

— Ну что, пойдемте, мы еще на "Родео" не катались, а потом, ведь мы еще через лес пару остановок пройти собирались! — напомнил ребятам Славка. 

— Ага, вот и Ферко пленку целый день экономит, лебедей хочет сфотографировать, — отметил Юрко. 

Маленький, тихий очкарик Ферко носил с собой в этот день на плече фотоаппарат, которым его научил пользоваться отец и который он иногда, как и в этот раз, брал у него с собой пофотографировать, чтобы потом, пока еще с помощью отца, проявить пленку и сделать собственные фотографии. Ферко вообще любил фотографировать и души не чаял в этом процессе, хоть и занимался этим не часто. Любил не только рассматривать словно по волшебству возникшие, загадочные кадры на только что проявленной фотопленке, но еще и ценил возможность сохранить и выразить свою тайную лирику зримых впечатлений, видя иногда разные вещи необычно, с любовью и в красивом свете. Возможно поэтому, он нередко сожалел в душе, что занялся фотографией уже после того, как Майка улетела и не смог сам запечатлеть ее присутствие с ними вместе. Вряд ли Ферко был способен когда-нибудь сагитировать и заразить всех какой-нибудь идеей и она, скорее всего, осталась бы даже невысказанной, но в этот раз общее решение пойти лесом мимо озера было в основном рождено благодаря его инициативе, внезапно возникшей и вырвавшейся из него. От того должно быть, ребята поддались ей, разделив в душе его надежду заснять принесенную на крыльях белых птиц, "вещую мечту"… Что ж, не зря, наверное, говорится о том, что иногда самое малое может творить нечто более великое.

Глава 12. Странный случай

Наконец, нагулявшись по парку и побывав на всех аттракционах, компания направилась к воротам, которые не были

центральными и находились с правой стороны парка относительно главных ворот. Сбоку этих закрытых на висячий замок ворот находилась калитка, предназначенная, очевидно, для того, чтобы желающие могли выйти из парка и прогуляться по лесному массиву прилегающего заповедника. Возле калитки находилась будка вахтера отпиравшего ее засов и выпускавшего людей, а также следящего за тем, чтобы в парк не заходили в обход безбилетники. К воротам с другой стороны шла грунтовая дорога, которая поворачивала и вела к шоссе, откуда служебные машины могли подвозить на территорию парка различные материалы нужные для обеспечения его функционирования. Сторожем в будке оказался среднего телосложения пожилой мужчина в белой кепке, немного выцветшей рубахе в клетку, темных брюках и очках, через которые он читал газету. 

— Здравствуйте. А можно здесь выйти? — обратился из подошедших к сторожу ребят Юрко. 

— Да можно. Отчего ж нельзя. Полазьте по лесу, если по парку не находились, — не сердито проворчал дед. 

— Да, тут такое дело, лебедей мы на озере хотим посмотреть. Говорят, иногда они там бывают. А вы не в курсе? — обратился к охраннику Игор. 

— Ну да, говорят, — лениво отозвался тот, продолжая изучать свою газету, — только я сам не видел, но вроде иногда дикие там бывают. Даже многие здесь приметой это хорошей стали считать, мол, если увидел их там, то это к счастью. А вообще диких лебедей мне, конечно, приходилось видеть. Это не те птицы, что можно видеть в прудах зоопарков. В вольных птицах столько спокойствия, чистоты, благородства, — душевно поведал дед. — Ну ладно, удачи вам. Идите, ищите свое озеро, — сказал охранник, пропуская их в открытую калитку. 

Выйдя за парковый забор, ребята пошли прямо по лесной тропинке, начинавшейся от подъездной грунтовой дороги в том ее месте, где она делала поворот в сторону шоссе. Тропинка шла постепенно удаляясь от шума парка в более тихий и умиротворенный мир лесных звуков и запахов — мир наполненный щебетанием птиц, шелестом ветвей, отдаленной дробью дятла, ароматом всего цветущего и зеленеющего вокруг. Иногда местами сверху была различима дымка столбов струящихся лучей солнечного света, пронизывающих свод крон высоких деревьев и единственным, что пожалуй изредка немного нарушало приятное впечатление идиллии, чистоты и естественности леса, была брошенная в стороне у тропинки какими-нибудь праздными и легкомысленными людьми бутылка из-под пива или пустая пачка из-под сигарет. Но не особо этому огорчаясь и зная, что неприглядности в жизни тоже присутствуют, все они кучкой неторопливо вышагивали по тропинке, глядя по сторонам, ожидая увидеть озеро, и болтая о разном. 

— А мне, когда я по лесу гуляю, стихи вспоминаются или сочинить хочется, — в шутку мечтательно сказал Юрко и прочитал немного: 

— Во мне проснулся дух природы, 

и снова хочет от меня 

безумных танцев в честь восхода 

у первобытного огня... . 

— А мне, когда я иду по лесу, песни петь охота, — сказала Катка и напела: 

— В своей стране мы дети, 

Кружимся на планете, 

И весело играем с тайной атомов. 

И только звезды знают, 

Что дети замышляют, 

Ля-ля-ля ля-ля-ля-ляааа ля-ля... 

— А мне история вспоминается как пошли дети в лес и заблудились, а в темной чаще на них чудищи напали у-у-у! — игриво сказал и показал руками когти на Катку Славка, от чего она молча засмеявшись, съежилась. 

Так какое-то время шли они, шутя и болтая, поднимая смешные, на что-нибудь похожие коряжки, срывая землянику, причудливые цветы и интересные растения как вдруг, Дедич, заметив что-то впереди и сделав несколько быстрых шагов, нагнулся и поднял лежавший в невысоких зарослях у тропинки плоский круглый, с пол метра в диаметре, предмет.