— Что еще за шутки между нами?!

— Вы правы, полковник. Позвольте представить вам мисс Калуорф, моего личного ассистента.

— Как поживаете? Я, правда, не очень разбираюсь в том, чем занимается личный ассистент.

— Я тоже, — простодушно отозвалась Мэгги, бросив лукавый взгляд на Солта.

— До чего беспокойное утро, и все из-за вас, доктор, — уже более мирно посетовал полковник.

— Когда исчезают юные девицы, — вкрадчиво проговорил Солт, — всегда кому-то приходится искать их, верно?

— Хорошо, ее нашли. Вы должны быть полностью удовлетворены. Теперь вам можно отправляться в отпуск. И прекратите разыгрывать из себя детектива и мешать работе полиции.

— А в чем выразилась эта работа в деле Норин Уилкс?

— Хватит об этом! Не вмешивайтесь! Мы считаем дело закрытым.

— Куда же тогда я могу вмешиваться?

— Нечего играть словами, доктор Солт! Вам известна наша точка зрения. Старший инспектор Гарст все вам объяснил прошлой ночью. Девчонка, несомненно, была убита своим любовником Дереком Доннингтоном. Видимо, для этого у него имелись какие-то мотивы. Доннингтон мертв, поэтому мы закрываем это проклятое дело. Таково мнение Гарста, и таково мое мнение. Советую и вам придерживаться того же мнения.

Доктор Солт улыбнулся:

— Извините, но это же просто смешно. Вы и Гарст пытаетесь просто запрятать это дело, как некто стремился запрятать тело Норин. Вы не хотите отгадывать загадку. Предпочитаете просто отказаться от нее.

— Если эту девицу убил не молодой Доннингтон, кто же тогда?

— Не знаю, но уверен, что это не он.

— У вас есть хоть одно доказательство для суда присяжных?

— Ни одного! У меня их вообще никогда не было, — заявил Солт. — Но труп-то я нашел.

— Откровенность за откровенность, доктор. Возможно, вы действительно создали стройную теорию, целую цепь умозаключений. Это типично дилетантский подход. Любой опытный офицер полиции разобьет вашу теорию в пух и прах. Но чтобы ее подтвердить, вы готовы взорвать этот город. Я живу в Бекдене. Вы собираетесь уезжать. И я пришел, чтобы убедить вас не подкладывать динамит под общественные устои.

— Но я не собираюсь этого делать. Жаль, если вы не понимаете.

— Да я вас давно раскусил. — Полковник Рингвуд больше не сдерживал своего возмущения. — Сэр Арнольд Доннингтон — мой друг, и я горжусь этим. Он живет и работает здесь, хотя мог бы жить где угодно. И он старается сделать для Бекдена все, что в его силах.

— Я думаю, ему пора остановиться. Бекден способен сам позаботиться о себе.

— Будьте добры выслушать меня до конца. Сэр Арнольд очень болезненно пережил смерть сына. Только изверг способен вновь разбередить такую рану. Я уж не говорю о том, что «Юнайтед Фэбрикс» — основной работодатель в городе. Любой скандал вокруг нее повредит Бекдену. А когда все мы попадем в скандальную хронику воскресных газет, пострадает столько непричастных к этой истории людей, что…

— Это действительно так, — проговорила Мэгги, умоляюще взглянув на Солта.

— Спасибо, мисс… эээ… — Полковник вновь обратился к Солту. — Я хотел сказать, доктор, что раз уж вы все равно уезжаете, незачем вам раздувать дело о преступлении, которое исчерпано в силу сложившихся обстоятельств. Жертва найдена, убийца сам себя казнил.

— Вы отлично знаете, полковник, что дело не исчерпано и на самом деле обстоятельства складываются совсем не так, как бы вам хотелось об этом думать.

— Слушайте, какого дьявола вы лезете в чужие дела? — Полковник уже не мог ни стоять, ни сидеть. Он переминался с ноги на ногу и то нервно теребил усы, то тер подбородок. — Вообразите, что я ввалился бы в ваш кабинет и заявил, будто вы неправильно лечите своих пациентов. Интересно, вам бы это понравилось?

— Понравилось бы, окажись ваши советы действительно дельными.

— Хорошо. Видимо, я зря трачу с вами время. Предупреждаю, доктор Солт, или вы прекратите вмешиваться в работу полиции, или я отдам приказ своим людям не только не сотрудничать с вами, но и…

— Кстати, — ледяным тоном проговорил Солт. — Каково заключение судебно-медицинского эксперта относительно трупа Норин Уилкс?

— Гарст уже разъяснил вам, что вы не сможете ознакомиться с этим заключением. Чертовски необдуманно с вашей стороны вновь задавать этот вопрос мне. Говорю вам яснее ясного: начнете опять лезть не в свое дело, не только не получите помощи от полиции, но, если с вашей стороны будет допущено хоть малейшее нарушение закона, пеняйте на себя.

— Лучше и за руль не садиться?

— Я говорю лишь о вашей нелепой страсти изображать из себя детектива.

— А, понял. Если на меня нападут, вы не станете вмешиваться?

— Здесь не Чикаго.

— Ничего, скоро Бекден составит ему конкуренцию. Где вы живете, полковник Рингвуд? Я не занимаюсь травмами, и то мне довелось лечить здесь людей, зверски избитых и искалеченных, у некоторых из них были огнестрельные ранения. Трое моих пациентов оказались инвалидами на всю жизнь. И вы хотите сказать, что это вполне благопристойный город?

— В таком случае что же вас в нем удерживает? Ладно, я сказал вам все, что считал нужным.

— Но вы еще могли бы узнать, почему молодого Доннингтона нельзя считать убийцей. Хотите?

— Нет! — взвыл полковник. — От ваших умозаключений повеситься можно! Я уже задавал вам вопрос, есть ли у вас доказательства для суда присяжных? У вас их нет! — Полковник строевым шагом направился к двери, даже не взглянув на Мэгги, у которой просто вытянулось лицо от всего услышанного и пережитого за эти полчаса.

Она повернулась к Солту. Но он не видел холодного и замкнутого выражения ее лица. Он так тщательно раскуривал свою трубку, словно в этом сейчас заключался для него весь смысл жизни.

Ей надоело ждать, пока он заговорит, и она заговорила сама:

— Не думайте, что я на стороне этого типа. Я всегда буду против него, кем бы он ни был. Но, по-моему, вы ведете себя как идиот.

Эти слова вырвались у нее, прежде чем она осознала, что говорит. Мэгги даже испугалась. Особенно когда он поднял на нее глаза, сурово сдвинув свои густые брови. Но тут же его смуглое лицо озарилось улыбкой:

— Я так и знал, что вы сочтете меня идиотом, Мэгги. В отношениях любой пары — я имею в виду мужчину и женщину — наступает такой момент, когда каждый воспринимает другого не то как дурака, не то как ребенка. К счастью, обычно это быстро проходит. Или люди расстаются. Но в тех случаях, когда между мужчиной и женщиной много общего…

— А вы считаете, между нами много общего?

— Не знаю, но… Впрочем, сейчас мы говорим не об этом.

— Ладно, — нетерпеливо бросила Мэгги. — Если вы хотите знать, почему я считаю ваше поведение идиотским, я скажу. Сначала вы говорите, что собираетесь уехать в отпуск, а после этого вообще искать себе работу за тысячу миль отсюда. Потом заявляете, что никуда не уедете, пока не докажете свое. Но если вы все равно собираетесь уезжать, зачем вам идти на риск ради этих доказательств? Тем более что никто, решительно никто не нуждается в ваших хлопотах. Норин уже нет в живых и Дерека тоже. Полиция счастлива — ведь существует такая удобная версия об убийце, который сам себя наказал. Мне не нравится этот полковник, но в его словах есть здравый смысл. Не вмешивайтесь. Норин Уилкс и Дерек Доннингтон умерли, и хуже этого с ними уже ничего не может случиться. Но я не знаю, что может случиться с вами. Да все что угодно! И если вы лезете на рожон только из упрямства, мне просто страшно!

— Вы все сказали? — Солт совсем не выглядел обиженным. Он был спокоен и тих, и это особенно выводило Мэгги из себя.

— Да, — с вызовом ответила она. — Хотя я и могла бы продолжать!

— Женская логика. Не надо будить спящую собаку.

— Ну что ж, если вам это нравится…

Зазвонил телефон. Солт снял трубку.

— Кто хочет со мной говорить? — спросил он кого-то на другом конце провода. — Ах, мистер Эйриксон. Ну разумеется, я с ним поговорю. Добрый день, мистер Эйриксон. Чем могу быть полезен? Что же еще вы можете для меня сделать? Повторите. Я не ослышался? Чек на семьсот пятьдесят фунтов за услуги я могу получить сегодня же? Верно? Короче говоря, вы даете мне семьсот пятьдесят фунтов, лишь бы я занимался только своими делами. Но должен заметить, что я занимаюсь своим делом и поэтому вынужден отклонить ваше любезное предложение. Я не стесняюсь. Просто, уезжая, хочу оставить после себя все в чистоте и порядке. По-моему, это нормально. Нет-нет, из этого ничего не выйдет. Оставим полковника Рингвуда, он тут ни при чем. Да, он очень глуп. А Гарст, бесспорно, честный малый. Он не стремится кого-то обмануть, он только старательно обманывает сам себя. Впрочем, стремление к самообману — самый большой порок британцев. Вы не замечали? Ну что ж, придется вам это проглотить. Предупреждаю, самое лучшее лекарство всегда горькое. Но вылечивает даже врожденные пороки. Представьте себе: юноша любит девушку. Они приходят на вечеринку, потом убегают с нее в пустой заброшенный дом, где они и раньше занимались любовью. Но в этот вечер юноша вдруг почему-то превратился в маньяка, задушил любимую девушку и изуродовал ее тело. В этом маниакальном состоянии он, однако, поступает вполне разумно. Решив припрятать труп, он находит нишу в стене, которую потом нужно заделать, да еще оклеить обоями, подобрав их по рисунку. Каково? Но этого мало. Пребывая в том же маниакальном состоянии, он возвращается домой и стреляет в себя. Да если бы даже у меня не было никаких доказательств — а они у меня есть, — я бы никогда не принял на веру такую историю. Я стыдился бы всю оставшуюся жизнь, если хотя бы для вида согласился с этой версией. Спасибо за звонок, мистер Эйриксон. Советую вам порвать чек. До свидания.