Наш курс по прежнему лежит на юго-восток. Прошло десять минут, как мы увидели первые вспышки и ничего не изменилось в хоре взрывов озаряющих небо.

— Я определился. Мы в девяти милях… Теоретически можем продолжать так ещё пол часа.

— Хорошо.

Девять миль соответствуют шестнадцати километрам. Такое расстояние должно бы гарантировать нам относительную безопасность, но когда нос направлен в сторону войны, кажется будто движешься прямо в ад. Проходят пять минут, проходят десять. Огни наверное всё на том же расстоянии, но с каждой минутой кажутся всё ближе.

— Поворачиваем?

— Да, да.

Без лишних слов приступаем к манёвру, травим шкоты и перебрасываем паруса, пока лодка не ложится на другой галс. Ветер дувший справа, теперь дует слева, паруса на другом борту и нос направлен на юго-запад, в сторону эритрейского берега, хоть в темноте ничего не видно. Огни войны теперь у нас за кормой и сразу стали казаться очень далёкими.

— Абсурд. Мы в двух шагах от войны и нас это никак не касается.

— Посмотри на других. Они тоже идут, как ни в чём не бывало.

Процессия красных и зелёных огней продолжает своё движение посреди моря и, кажется, никто не замечает взрывы на берегу.

Лиззи заканчивает вахту, целует меня и идёт спать. Я разбужу её когда подойдём близко к эритрейскому берегу и снова нужно будет поворачивать. Потом, в полночь, начинается её вахта и я пойду спать и так далее, пока один спит, другой следит за судами, светящимися вспышками в небе и контролирует наше положение на карте, насколько мы близко к берегу и сколько времени осталось до смены галса.

На рассвете мы оба чувствуем усталость и слабость от постоянного напряжения и потому что не выспались. Белые облачка поднимаются над островом Перим. Этот островок находится в самом узком месте пролива. Клубы белого дыма поднимаются от земли и мы замечаем военный корабль обстреливающий остров. Потом судно разворачивается и направляется на север, где, кроме всего прочего находимся и мы.

— Что будем делать? — Спрашивает Лиззи.

— Не знаю.

Парусная лодка не может соперничать в скорости с военным кораблём, несмотря на то, что этот полная развалина. Не успеваем мы как следует испугаться, корабль проходит рядом с нами и идёт дальше на север обстреливать что-то другое. Он очень старый, возможно это переоборудованный сухогруз, на баке установлена ржавая пушка. Мы даже не можем понять — это корабль Северного Йемена или их противников. На судне приветствуют нас, крича и разводя руками.

Мы продолжаем спускаться на юг, меняя галс каждые два часа, держась как можно ближе к Эритрее, и в полдень, когда солнце почти в зените, мы уже на траверзе острова Перим. Море перед нами расширяется. Закончилось Красное Море и мы входим в Индийский океан.

Однако теперь мы не знаем куда идти! Эта нелепая война, которая будет стоить сражающимся неизвестно скольких человеческих жизней, уже спутала все наши планы и с сегодняшнего утра, после каждой смены галса мы спускаемся в каюту и изучаем карту, пытаясь решить, куда направиться.

Выйдя из пролива Баб Аль Мандаб, входим в Аденский залив между Йеменом и Сомали. В Сомали уже много лет идёт гражданская война и мы не собирались даже приближаться к этому берегу. Но мы думали остановиться в Адене, в Южном Йемене, чтобы пополнить запасы и подготовиться к переходу через Индийский океан. Теперь, когда и в Йемене идёт война, нет выбора, придётся пересекать залив во всю его длину (480 миль) без остановок.

Сколько времени понадобится? Пять дней? Десять? Будет зависеть от ветра. Потом, после выхода из Аденского залива, не будет никакой земли на протяжении ещё 1400 миль, до самых Мальдив.

— Метеокарта говорит, что в заливе будут только слабые ветра — Лучше слабые, чем слишком сильные.

— Да, но может случиться, что понадобится больше времени, чем мы предполагали. Как у нас с продуктами?

— Так себе.

Сидя в кокпите под палящим полуденным солнцем посреди безлюдного, наконец-то, моря, мы проводим инвентаризацию того что осталось на борту. У нас ещё есть шесть буханок хлеба из тридцати купленных в Массава, мы их высушили под солнцем на палубе и они могут храниться ещё много дней. Есть у нас и сыр, который мы купили в Асмаре у одного эритрейца, который научился делать его много лет назад у итальянского сыродела. Свежие овощи закончились, но у нас полно картошки, немного лука и четыре больших вилка капусты. Методом проб и ошибок мы нашли способ хранить её, достаточно использовать наружные листья по мере того как они начинают вянуть. По паре листов в день и капусты хватит ещё на месяц. И потом, всегда есть рыба. Почти каждый день мы ловим по рыбе и часто гораздо большей, чем нам нужно. И в конце концов есть бобы (чечевица, фасоль, горох, красная нильская чечевица) которые мы купили на открытом рынке в Хургаде в Египте. Не знаю почему, мы к ним так и не притронулись, но в случае необходимости мы сможем питаться ими много недель — Определённо, с голода мы не помрём…

— Мы в лучшем положении чем люди живущие здесь.

Единственная проблема может быть с водой. Из тысячи литров в баке израсходована одна треть. Под этим безоблачным небом бессмысленно надеяться на дождь, но если ограничить расход воды только на питьё и готовку, её хватит на месяцы. А через два месяца, надеюсь, мы будем на Мальдивах.

— Тогда идём дальше?

— Да, да. Лучше море чем война.

Мы берём курс на восток, где залив расширяется. Дует умеренный южный ветер, лодка идёт в галфвинд со скоростью пять узлов. Море, до странности спокойное, неожиданно становится ещё более голубым. Берега медленно удаляются и наша лодка снова превращается в микроскопическую точку затерянную в огромном пространстве.

— До Индийского океана 460 миль.

— Ну и что? Кто за нами гонится?

— Никто. Говорю тебе для информации. Если пойдёт так и дальше, через четыре дня выйдем из Аденского залива.

Но после первого дня ветер пропадает, как и предсказывали метеокарты. Всё чаще мы совсем останавливаемся или едва тащимся со слабыми бризами, которые движут нас по абсолютно спокойному морю, но не смягчают зной солнца. Дни тянутся медленно, как и лодка, записи в журнале становятся очень лаконичными.

— 18.00. Ветра нет. Будет ещё одна ночь штиля.

— 09.00. Очень слабый ветер. Паруса обвисли и хлопают. Очень жарко.

— 12.00. Штиль. Стоим посреди моря.

Но у нас есть одна мысль, которую мы оба лелеем в глубине сознания. И теперь, когда мы еле движемся поперёк залива, она начинает приобретать форму. Это не совсем верно, что впереди в океане совсем больше нет земли. На самом деле есть один остров, называется Сокотра. Размером он с Корсику, расположен в 200 милях на восток от мыса Guardafui в открытом океане. Глядя на карту, кажется, что он там находится специально для того, чтобы идущим в Индийский океан было где остановиться. Но лоции недвусмысленно советуют держаться от него подальше.

Были случаи захвата яхт. Яхты сажали на мель и полностью разграбляли. Не появляйтесь вблизи острова если нет возможности быстро удалиться.

Когда в Милане мы изучали карты и документы, планируя плавание, загадка Сокотры меня интриговала.

— В истории о пиратах я не верю. — говорил я.

— Я тоже, но нужно быть осторожными. — отвечала Лиззи.

— Если бы на борту нас было больше, чем двое, риск был бы меньше.

— Почему бы вам не отправиться с нами. — предлагали мы всем. — Присоединишься к нам в Адене, пойдём на Сокотру, потом высадим тебя в Омане или где-нибудь в другом месте. Это были салонные разговоры. Все говорили да и все знали, что на этом и закончится.

Мы старались узнать об острове как можно больше, искали везде, в архивах журналов, подшивках «National Geographic», в банках данных больших издательств. Но о Сокотре не было абсолютно ничего, словно остров и его жители были ошибкой географической карты.

Посольство Йемена было нашей последней попыткой: «Сокотра? Подождите я узнаю», и через несколько дней: «Да, действительно принадлежит Йемену. Но ничего другого сказать вам не могу». «А почему вас интересует? Добраться туда невозможно».