— Все нормально.

— Я за эти две недели устал больше, чем за всю прошлую жизнь, — Вершинин повалился на кровать и закинул руки за голову. — Если до этого… я как-то нормально справлялся, то после… Это было настолько реально, что порой мне казалось, что сон мне снится сейчас… а когда я проснусь, то снова буду Жорой Вершинином, гигантом с лицом Рока, человеком, на которого никто не смеет поднять руки. Я совсем запутался… я уходил из дома и бродил по улицам, вглядываясь в лица людей и надеясь увидеть кого-нибудь из вас… Я понимал, что это безумие, но… я слишком хорошо помнил все наши теории. Господи, — он зажмурился, — если заветные мечты сбываются лишь… на три дня или на одну ночь… лучше бы тогда они вообще никогда не сбывались! Мне теперь ничего не хочется, разве что иногда…чтобы, когда там Евсигнеев меня застрелил, я бы умер по-настоящему. Насовсем.

— Дурак, чего ты себя хоронишь?! — голос Виталия прозвучал почти враждебно. — Тебе двадцать лет всего, у тебя целая жизнь впереди! Ты радоваться должен, что жив-здоров! Я, когда… проснулся, мне было хреново, не спорю, но таких мыслей у меня не возникало! Я слишком хорошо знаю, как дорого дается жизнь… любая жизнь… даже жизнь на пять минут, чтобы выкурить папиросу или сжевать кусок хлеба! Даже на несколько секунд, чтобы просто вздохнуть! Если бы ты видел, как пацанов и помладше тебя… если бы ты видел умирающих, без рук, без ног… с кишками наружу… если бы ты видел, как они хотят жить!.. — Воробьев махнул рукой, вытащил новую папиросу и мрачно сказал: — Извини.

— Жор, первое время у меня были такие же мысли, как и у тебя, — Алина присела на корточки в углу, разглядывая два старых системника. — Но потом… я вдруг поняла, что ничего не кончено. Напротив, все только началось. То, что произошло, не только показало мне убогость и бессмысленность моего нынешнего существования — оно показало мне, какой я могу быть. Потому что этого нельзя придумать. Я ушла с опостылевшей работы, хотя пока еще не нашла новой, я наорала на своего хозяина, на которого раньше и рта не смела открыть, я начала писать книгу… и знаешь, вот сейчас я чувствую себя живой! Хотя в зеркале другое отражение, хотя денег пока нет… но я живу! И у меня есть будущее! Жорка, там ты был отличным парнем, на которого можно было положиться, но это ведь не зависело от объема твоих кулаков и степени твоей сексуальности.

— Но там у меня было другое прошлое, — пробормотал Вершинин.

— Ты проснулся в пятницу? — деловито спросил Виталий, решив, что время задушевных бесед закончилось. По его лицу Алина поняла, что он явно разочарован тем, что увидел. Жора кивнул.

— Да, утром. Здесь, как я уже сказал. Я… поздно вернулся, где-то в районе пяти утра… лег спать, в одиннадцать проснулся и погнал в универ.

— А что ты делал в среду и в четверг?

— Да я уж и не помню. В среду, кажется, ничего особенного, в четверг болтался по радиотуче, потом у Юрки сидел почти до утра, с какой-то там программулей трахались… то есть, разбирались.

Алина села на стул задом наперед, положила руки и голову на спинку и задумчиво сказала:

— А позвони Юрке.

— Зачем? — удивился Жора.

— Спроси, действительно ли ты был у него в четверг.

— Ну я же сказал…

— Ты плохо слушал, что мы тебе рассказывали? — с иронией поинтересовался Виталий. Жора раздраженно пожал плечами, взял телефон и вышел из комнаты. Виталий задумчиво посмотрел на закрывшуюся дверь, потом перевел взгляд на Алину.

— Знаешь, мне уже и страшно остальных искать.

— Брось, он просто в шоке. Он справится.

— Что-то у меня большие сомнения на этот счет. Боюсь, что Жорка нам не помощник. Жаль, я рассчитывал на него, у нас времени всего до понедельника.

— Имей терпение. Его можно понять. Я, между прочим, тоже на тебя рассчитывала — как ни на кого другого… а ты… Но потом, все-таки, оказалось, что правильно рассчитывала, а?

— Не забывай, что ты дожила почти до конца представления. Это ведь тоже кое-что значит. Жорка не дожил — и как ни крути, только из-за своей глупости.

— Между прочим, если бы не ты и не Ольга… я бы тоже…

Виталий значительно покачал в воздухе указательным пальцем.

— Нет, дело не только в этом.

Дверь открылась, и они повернули головы. Жора вошел, аккуратно сел на кровать и бросил телефон рядом.

— Странно, — задумчиво сказал он. — Юрка утверждает, что я был у него в среду. Но что я — совсем уже?..

— Да. Но не самостоятельно, — отозвался Виталий. — У нас четверг тоже куда-то подевался.

— Я спрошу у мамы, — рассеянно произнес Жора. — Она-то всегда дергается, когда я дома не ночую, хоть это и редко бывает. Уж она-то должна знать… Как вы сказали, фамилия того типа? Шрейдер? Никогда о таком не слышал, хотя я и не увлекаюсь психологией и всякими этими, — Жора страшно вытаращил глаза, — Спать!.. Сейчас я сделаю пасс!.. Впрочем, если этот врач был широко известен не только в узких кругах и если его работы не носят слишком уж специфический характер, то, думаю, я смогу о нем чего-нибудь накопать… Но это единственное, что я могу для вас сделать.

— Я так понимаю, искать вместе с нами остальных ты отказываешься, — Виталий хлопнул ладонью по ручке кресла. Жора посмотрел на него и поправил очки.

— Я не вижу в этом никакого смысла. Конечно, все это более, чем странно, и случайностью быть не может, потому что случайных коллективных снов не бывает. Кроме того, он был таким строго реальным… что больше похож на искусственный. Как компьютерная программа, написанная кем-то для наших мозгов. Что-то типа «Матрицы». Но я не могу понять, почему именно для наших? По какому принципу нас выбрали? Мы не знаем друг друга, никогда не встречались, мы абсолютно разные люди… И согласно всем законам, после этого мы и не должны были встретиться, уж во всяком случае, не должны были узнать друг друга… И то, что вы с Алькой встретились, то, что вы не только узнали друг друга, но еще и смогли друг друга понять, друг другу поверить… ей богу, в этом не иначе поучаствовали некие космические силы. Но я ошибусь, если скажу, что ваша первая встреча не принесла вам ничего, кроме разочарования?

Алина отвернулась к окну. Виталий пожал плечами.

— Теперь это уже не имеет значения.

— Для меня имеет. Вы узнали, какой я на самом деле. Вы узнали, насколько глуп я в своих мечтах. А остальные… думаете, им понравится, если вы увидите, какими они стали? Кого-нибудь из них это может даже травмировать, подумайте об этом. Ведь вы знаете о них то, чего не знает никто. Вы видели их вывернутыми наизнанку. Иногда за подобные знания могут и убить.

Виталий встал и, сунув руку в карман плаща, задумчиво оглядел захламленную Жоркину комнату, плакат с Роком на стене, самого Жорку, сидящего на кровати и смотрящего на свои разноцветные тапочки.

— Ну, что ж, пожалуй, нам здесь больше нечего делать, — он вытащил из кармана визитку и бросил ее на одеяло рядом с Жорой. — Позвони, если узнаешь что-нибудь.

Он протянул руку к Алине.

— Пойдем. У нас еще много дел.

— Вы попусту тратите время, — негромко заметил Жора. — Ну найдете вы остальных, если произойдет чудо, то найдете и этих людей, — он поднял указательный палец и знакомым жестом нажал в воздухе невидимую кнопку. — Это в том случае, если они существуют. И что вам это даст? Ну, в крайнем случае, признаются они — и что?

— Это уже что-то! — Алина открыла дверь в коридор. — Я имею право знать, как и с какой целью меня использовали. Кроме того, будет совсем неплохо, если хотя бы парочка подопытных свинок даст сдачи! А ты, как будет время, вспомни, как ты в том сне боялся, что тебя может вообще не быть. Что ты можешь оказаться всего лишь чьей-то галлюцинацией. Это очень важная тема для размышлений.

Жора вышел за ними в коридор и мрачно наблюдал, как они обуваются. Открывая дверь, он тихо сказал:

— Но я очень рад, что вы живы. Правда, очень рад.

— Но не рад, что мы существуем, — Виталий иронично подмигнул ему и вышел на площадку, пропустив вперед Алину. Потом обернулся. — Скажи искренне, Жора, наша с тобой встреча тебе тоже принесла разочарование?