Как-то Переводчик пригласил молодого командира к себе в гости, где, взяв с него честное комсомольское слово хранить тайну, продемонстрировал чудесное удвоение Арнольдова комсомольского билета. Подробностей этого чуда ветеран не раскрыл, но Ленский твердо помнит, что для клонирования документа применялись разноцветные тетраэдры. Переводчик рассказал, что замечательные фигурки привез из капитулировавшей фашисткой Германии, где служил военным переводчиком при штабе дивизии, и поделился своими планами использовать их для укрепления экономической мощи Родины. К сожалению, так же, как бензин двигателю внутреннего сгорания, пирамидкам нужно было некое особое топливо, последнюю каплю которого ветеран использовал, чтобы посвятить молодого человека в эту тайну и привлечь на свою сторону. Переводчик рассказал Ленскому, что уже долгие годы занимается изобретением топлива для тетраэдров, и рассчитывает на скорый успех. Затем ветеран взял с Арнольда еще одно честное комсомольское слово и рассказал вещь поистине удивительную. Оказывается, если бы удалось получить какое-то уж совсем особенное топливо, то с помощью тетраэдров можно было бы исполнить мечту людей доброй воли всего мира и вернуть к жизни Владимира Ильича Ленина. Ленский, который во время этого рассказа несколько раз хватался за лежащий перед ним комсомольский билет и его копию (копия, что интересно, была зеркальной: все надписи читались справа налево, а на обложке Владимир Ильич повернул голову в ту же сторону, что и на комсомольском значке, словно выполняя строевую команду «равняйсь!»), ни на секунду не усомнился в правдивости рассказа старшего товарища. Он вдруг отчетливо представил, как мимо усиленного караула поста номер один, в сопровождении руководителей партии и правительства, он, вместе Переводчиком, проходит в Мавзолей. А вскоре из самого важного знания Советского Союза выходит Владимир Ильич в своем знаменитом крапчатом галстуке, держа в руке свернутую кепку.

— Комсомольская дружина готова вам помогать всеми силами! — торжественно объявил Ленский. — Какие будут распоряжения?

Выяснилось, что владельцу тетраэдров для изучения на время понадобятся экспонаты из Боголюбского краеведческого музея. Арнольд договорился с руководством музея и регулярно по заказам старшего товарища приносил для исследований музейные ценности. Почему-то Переводчика больше всего интересовали старинные монеты и украшения, серебряные и золотые. Золотых предметов в музее почти не было. Арнольду объяснили, что большая часть из них передана в московские музеи, как предметы хранения, обладающие повышенной культурной ценностью. Честнейший Переводчик на следующий день всегда возвращал взятые на время экспонаты. Правда, как-то раз случилась неприятная история. Ленский принес для изучения пятьдесят три серебряных монетки из древнего клада, лет десять назад обнаруженного при земляных работах в центре города. Когда пришло время возвращать экспонаты в музей, оказалось, что монет осталось только пятьдесят две. Переводчик с горечью поведал молодому соратнику, что в процессе изучения монета была уничтожена: ее пришлось растворить в кислоте. Ветеран попросил командира дружины обратиться к городским нумизматам, чтобы они продали монету взамен пропавшей. Арнольд без труда отыскал нумизмата, и тот с удовольствием за два рубля продал дружиннику нужную монетку. После этого случая Переводчик попросил Ленского помочь ему ознакомиться с частными коллекциями городских коллекционеров. Нумизматы все как один оказались сознательными гражданами и с удовольствием предоставили для изучения свои сокровища. Некоторые из них настолько желали помочь научным исследованиям, что предлагали безвозмездно передать часть своих монет в пользу советской науки.

Так прошло десять лет. За это время исчез комсомол, коммунистическая партия Советского Союза, да и сам Советский Союз приказал долго жить. Но Арнольд продолжал приносить старику образцы для исследований. В этом ему очень помогал авторитет руководимой им дружины. Что интересно, со временем авторитет организации не упал, а лишь увеличился. Кроме охраны правопорядка, дружина начала выполнять новые задачи, продиктованные изменившимися временами. Дружинники, не оставляя патрулирования улиц, занялись новыми видами деятельности — увлекательными и, в то же время, доходными. Они охраняли бизнес, принадлежащий добропорядочным гражданам, от бандитов и недобросовестных конкурентов, помогали людям, одолжившим на время честно заработанные деньги другим, зачастую непорядочным, вернуть долги. Одним словом, дел было много. В дружину по-прежнему с удовольствием вступали подросшие молодые люди, но брали не всех, только лучших — хорошо физически подготовленных и дисциплинированных.

— Арнольд, — перебил я увлекшегося рассказчика, — помните, мы договаривались, что вы будете рассказывать о том, что меня интересует?

— Извините, я увлекся, — ответил Ленский и начал рассказывать про интересное.

Итак, лет десять назад Арнольд пришел к Переводчику, чтобы передать для исследований очередную партию монет и антикварных украшений. Нужно отметить, что к тому времени старик сильно сдал — ему уже было глубоко за восемьдесят. Ветерана одолевал склероз, и он зачастую не помнил вчерашнего дня. При этом воспоминания военных лет сохранились в целости и сохранности, и Переводчик ими охотно делился с Арнольдом. А еще старик полюбил пересказывать содержание исторических и публицистических телевизионных передач, которые, казалось, смотрел целыми днями. Ленский с грустью наблюдал, как под влиянием давления масс-медиа, некрепкие старческие мозги приходят в полнейшую негодность. Например, в тот вечер Переводчик изложил Арнольду с десяток взаимоисключающих суждений о товарище Троцком. Интересно заметить, что каждое из этих суждений он считал абсолютно верным. Оказалось, что Троцкий:

крупный марксист-теоретик;

безграмотная личность;

великий философ;

организатор Красной Армии;

палач русского народа;

создатель Трудовой Армии — страшной предшественницы Гулага;

сионист;

на сегодня имеет последователей больше, чем Ленин;

сволочь, почище, чем Сталин.

Арнольда личность Троцкого не слишком интересовала, кроме того, он старался не спорить со стариком. Поэтому, чтобы сменить тему, командир дружины спросил, как продвигаются дела с исследованием чудесного топлива для тетраэдров. Ответ оказался просто удручающим. По словам старика, топливо, такое, как было использовано для копирования комсомольского билета, он получил еще шесть лет назад, и с тех пор может получать копии чего угодно — хоть хлеба, хоть золота, хоть бриллиантов. Чтобы подтвердить свои слова, ветеран показал Арнольду пластмассовую корзину для бумаг, доверху набитую золотыми украшениями, видимо, копиями тех, что Арнольд шесть последних лет носил ему для изучения. Из любопытства Ленский попытался сдвинуть корзину с места, но не смог. Золота там было килограммов восемьдесят.

— А что с оживлением Ленина? — предчувствуя страшный ответ, спросил Арнольд.

— Я не намерен оживлять это кровавое чудовище! — заявил безумный старик, полностью попавший под влияние новейшей историографии.

— Может, Колчака желаете оживить, или, чего там мелочиться, Гитлера? — закипая, поинтересовался Ленский.

— Ни в коем случае! — заявил впавший в полный нигилизм ветеран, — тоже, те еще сволочи!

— Скажите, а вам удалось получить топливо для оживления? — вкрадчиво спросил Арнольд. За последние годы он научился решать многие проблемы довольно прямолинейными способами. Совершая ряд сомнительного рода действий, о которых в эпоху комсомольской юности не мог и помыслить, он всегда помнил о своем великом предназначении. Ради возвращения человечеству его гения, он готов был выбить из старого ренегата и тетраэдры, и топливо.

— Топливо? А как же! — подтвердил Переводчик. Он явно был собой очень доволен. — Но вам никогда не оживить вашу мумию.

— Отчего же? — кротко поинтересовался Арнольд.

— Уж, поверьте, не удастся, — уверенно сказал мерзкий старикашка, — хоть на куски меня режьте!