Ссылку на репрессивную практику неприятеля нельзя считать морально оправданной. Не случайно военная история нашего Отечества до того не знала примеров заимствования у врага подобных методов принуждения к ведению боевых действий. Но, судя по формулировкам приказа, Верховный Главнокомандующий был в те дни в таком эмоционально-психологическом состоянии, что не считал необходимым отвлекаться на подобные «мелочи».

28 сентября 1942 г. первым заместителем народного комиссара обороны СССР генералом армии Т.К. Жуковым были утверждены и заместителем наркома армейским комиссаром 1-го ранга Е. А. Щаденко объявлены положения о штрафных батальонах и ротах и их штаты, а также штаты заградительных отрядов. До этого их формирование и укомплектование осуществлялось по временным штатам.

Учитывая суровость мер, предусмотренных 227-м приказом, недоумение вызывает затяжка с разработкой механизма его практической реализации. Но оно рассеивается, когда при анализе действий военных властей видишь, что создание штрафных частей было далеко не самой главной задачей из числа тех, которые вставали перед Верховным Главнокомандованием, командующими фронтами и армиями в конце 1942 г. — начале 1943 г. Во многих случаях недоставало и элементарной исполнительности.

Анализ того, как использовались штрафные части, заставил первого заместителя наркома обороны маршала Г. К. Жукова в начале марта 1943 г. отдать командующим фронтами следующую директиву:

«Проверками штрафных частей, произведенными военной прокуратурой, установлено, что на формирование и укомплектование штрафных батальонов и рот уходило по нескольку месяцев, в течение которых штрафники отсиживались в тылу, в боях не участвовали. Так, штрафной батальон Волховского фронта находился в глубоком тылу больше трех месяцев, имея в своем составе всего 64 штрафника при 100 человек постоянного состава. Значительная часть штрафников 63-й и 65-й рот Сталинградского фронта находилась в тылу также около трех месяцев. Штрафные роты 10-й армии, насчитывая всего по 30—40 человек в роте, выполняли хозяйственные работы при вторых эшелонах.

В целях использования штрафных частей в строгом соответствии с приказом Народного комиссара обороны № 227 и положениями о штрафных частях, приказываю:

1. Сократить число штрафных рот в армиях. Собрать штрафников в сводные роты и, таким образом, содержать их в комплекте, не допуская бесцельного нахождения в тылу и используя их на наиболее трудных участках боевых действий.

2. В случае значительного некомплекта в штрафных батальонах вводить их в бой поротно, не ожидая прибытия новых штрафников из лиц начсостава с целью прикрытия некомплекта всего батальона.

3. О принятых мерах донести»^{24}.

Но и после этого указания на местах разворачивались не сразу. Так, на Воронежском фронте начальник штаба фронта генерал-майор А.П. Пилипенко отдал командующим армиями соответствующее распоряжение лишь 24 марта 1943 г., обязав их «о выполнении пункта первого приказания заместителя НКО тов. Жукова с указанием, какие роты расформированы и какие оставлены, указав их номера и численность штрафников в каждой роте на 1 марта 1943 г.», донести к... 10 марта.

Юридически штрафные части существовали в Красной Армии с июля 1942 г. по май 1945 г. Их общее количество — 65 штрафных батальонов и 1048 штрафных рот — до недавнего времени в литературе не называлось[9]. К огорчению поклонников конспирологии: не из соображений секретности, просто эта цифра не дает никакого представления о масштабах репрессивной практики. Ведь как следует из 227-го приказа, количество штрафных формирований зависело не от численности тех, кто «заслужил» такое наказание, а от числа фронтов и армий. Последнее же все время изменялось, причем по мере приближения окончания войны — в сторону сокращения. Да и в продолжавших существовать фронтах и армиях далеко не все штрафные части сохранились до Победы.

Гораздо более «говорящей» по сравнению с числом существовавших штрафных частей является численность переменного состава (то есть собственно штрафников). Согласно архивным отчетно-статистическим документам, за время войны она составила 427 910 человек. По годам: 1942 г. — 24 993 человека, 1943 г. — 177 694 человека, 1944 г. — 143 457 человек, 1945 г. — 81766 человек^{25}.

Если сравнить эту цифру с общим числом мобилизованных в Вооруженные силы СССР за годы войны (с учетом уже служивших к 22 июня 1941 г.), а именно — 34 млн. 476,7 тыс. человек, то станет ясно: говорить о какой-то «решающей» роли штрафников, составлявших всего 1,24 процента от всех поставленных под ружье, просто несерьезно. Принимаем возможное возражение, что из этих миллионов воевали далеко не все. Но и при примерной численности армии и флота в 6,5 млн. человек доля штрафников в каждый отдельно взятый год войны, начиная с 1943 г., также ничтожна — 2,7 процента в 1943 г., 2,2 процента в 1944 г. и 1,3 процента в 1945 г.

Проследим динамику изменения численности штрафников. Так, в 1944 г., когда все фронты вели наступательные операции, количество штрафных частей и численность их переменного состава характеризовались следующими показателями:

— общее количество штрафных батальонов во всех фронтах Красной Армии колебалось от 15 (в январе) до 8 (в мае), а среднемесячное их число равнялось 11, при этом среднемесячная численность штрафников в одном батальоне составляла около 226 человек;

— общее количество штрафных рот во всех армиях колебалось от 199 (в апреле) до 301 (в сентябре), а среднемесячное число рот составляло 243, при этом среднемесячная численность штрафников в одной роте составляла 102 человека.

Таким образом, одновременно в штрафных формированиях находились чуть более 27 тыс. человек, что для многомиллионной армии (на начало 1944 г. — 6,4 млн. человек) буквально горстка.

КАК ВСТРЕТИЛИ ПРИКАЗ № 227 НА ФРОНТЕ

Из докладной записки ОО НКВД Сталинградского фронта в УОО НКВД СССР 8 августа 1942 г. следует, что многие командиры и бойцы рассматривали приказ «Ни шагу назад!» в качестве дополнительного и сильного средства наведения порядка.

«Приказ тов. Сталина справедливый и своевременный, — заявил на митинге командир пулеметного эскадрона 20-го гвардейского кавалерийского полка старший лейтенант Компанией. — Я теперь сам буду, невзирая на лица, призывать трусов и паникеров к порядку. Погибнет Родина, погибнем и мы».

Кое-кто даже сетовал на то, что документ издан с некоторым запозданием. Военврач полкового медицинского пункта 15-й гвардейской стрелковой дивизии Хандомиров: «Приказ очень хороший, и если бы он вышел раньше, то, наверное бы, не было таких безобразий, которые пришлось нам пережить...»

Старший помощник начальника шифровального отдела 1-й танковой армии старший лейтенант Баранов: «Если бы этот приказ был издан тов. Сталиным полтора-два месяца назад, мы бы никогда не отошли от р. Оскал, а возможно бы, заняли Харьков».

Красноармеец 1034-го стрелкового полка Найман: «Если бы этот приказ был издан в начале июня, наша дивизия не оказалась бы в Сталинградской области, а крепко дралась бы за Украину»^{26}.

Впечатлениям от приказа, зафиксированным по горячим следам, созвучны и воспоминания фронтовиков, обнародованные спустя много лет после войны.

П.Д. Бараболя:

Все мы, от «простого матроса» (мемуарист воевал в составе Волжской военной флотилии. — Ю.Р.) до командующего фронтом, жили тогда приказом № 227 народного комиссара обороны И.В. Сталина. Он теперь широко и хорошо известен, как исторический документ, который своими жесткими требованиями спаял волю и мастерство защитников города на Волге в единую необоримую силу. В твердых, непререкаемых параграфах приказа заключалось короткое, как выстрел, и ёмкое повеление: «Ни шагу назад!» В войсках оно мгновенно обрело живой, конкретный и беспощадный смысл: «За Волгой для нас земли нет!»... Приходят на память слова из «Разных дней войны» Константина Симонова, очень точно определившие самую суть единственного в своем роде приказа Сталина: «По-моему, главное в том, что людям, народу (приказ зачитывался всем войскам) мужественно сказали прямо в глаза всю страшную и горькую правду о той пропасти, на грань которой мы тогда докатились». (С. 354.)