— За кого ты меня принимаешь? Что они про меня подумают, если узнают, что меня кинуло какое-то чмо?! Адик у меня. И ты у меня. Я сегодня же найду гарнитур! Чего бы это мне ни стоило! Я понятно излагаю?
Клетка была построена. Теперь ее нужно было открыть, чтобы заманить туда птицу.
— Значит, кто-то эту мебель перекупил?… За большие деньги…
— За очень большие. Если Адик не побоялся меня кинуть.
— Значит, кто-то знал…
— Что знал?
— Сколько она по-настоящему стоит…
Константин грозно хмыкнул:
— Нашелся специалист.
— Адик не сказал, кому он ее продал?
— Молчит, как рыба об лед…
— Ты бы с ним по-хорошему, Костя.
— По-всякому пробовал. И по-хорошему, и с помощью подручных средств и электроприборов…
— Ни слова?
— Почему? — сверкнула золотая коронка. — Он твое имя назвал. Сказал, что за культуру ты отвечаешь. Разве не так?
Я отмахнулся:
— Это не серьезно.
Константин встал.
— Почему не серьезно? — он крикнул в сторону двери. — Игорек!
Тут же открылась дверь, и вошел охранник. Константин сказал мне устало:
— Поедешь со мной. На очную ставку с Адиком. Там мы быстро поймем, кто из вас трендит. Сегодня же мебель должна быть у меня! Я понятно излагаю? Игорек, надень на него наручники,— и Константин вышел из комнаты.
Пока охранник застегивал на моих руках холодные браслеты, я думал, что в построенной мной клетке приманкой для хищной птички оказался я сам.
Охранник поднял меня за шиворот и толкнул к двери. Из кухни в прихожую вышли бледный Котяра и еще один охранник с дипломатом в руке. Наверное, в нем были коньяк и кофе, с которым никогда не расставался «кофейный алкаш».
Пока охранник закрывал моим ключом дверь моей квартиры. Котяра шепнул мне на ухо:
— Что ты наделал, мудило?! Если бы не закрыл меня в кладовке, мы бы уже далеко были!
— Билет-то фальшивый, — напомнил я.
Охранник толкнул меня в спину, и я побежал вниз, считая ступени, хватаясь скованными руками за перила.
Константин уже сидел в белом лимузине рядом с шофером, курил в открытое окно черную сигарету. Котяра наклонился к окну:
— Костя, если бы не я… Историка бы не было… Может, кредитку-то вернешь? А, Костя?
— Не верну, — ответил Константин. — Кредитка — вещественное доказательство. Я понятно излагаю?
Котяра расстроился:
— Я же историка спас все-таки…
— Вечером поговорим. Будь на месте. Как договорились.
Котяра посмотрел на меня печально.
— Ты же гида увозишь…
— Я другого привезу. Специалиста, — сказал Константин и закрыл окно.
Меня посадили в темную «ауди» между двумя охранниками. Я думал, что дорогой докажу свою непричастность, но Константин не захотел со мной ехать в одной машине. Я его утомил.
…Офис фонда «Возрождение» находился на улице Чайковского, почти рядом с финляндским консульством. От дверей фирмы даже флаг финский виден: белый с голубым крестом. У фирмы была своя парадная, с черной чугунной, как надгробная доска, вывеской. В парадной сверху вкусно пахло заваренным кофе. Но мы пошли не наверх. Охранник подтолкнул меня вниз, на лестницу, ведущую в подвал. Я понял: на очную ставку с Адиком. Я не волновался. Мне нечего было волноваться. Про эту мебель, как и про все махинации фирмы, я почти ничего не знал. Меня вели по тускло освещенному коридору подвала. Под низким потолком тянулись фановые и водопроводные трубы. Впереди белел плащ Константина. Он остановился у серой железной двери. У дверей стоял охранник с автоматом.
— Все на месте? — спросил его Константин.
Охранник улыбнулся, показал на дверь напротив, за которой урчала вода.
— Мангуст в туалете. Обосрался. Со страху, наверное…
Константин подождал, пока я с охранниками подойду, и приказал:
— Открой камеру.
Охранник с автоматом зазвенел ключами, открыл звонкую дверь. Константин подтолкнул меня первым. Я вошел и остолбенел. Прямо перед собой я увидел синее лицо своего шефа. Под правым глазом чернел кровоподтек, нос был свернут набок, подбородка касался высунутый фиолетовый язык. Адик висел у самой двери на тонкой водопроводной трубе. «Прикид» от Версаче был залит кровью.
Константин толкнул меня в спину:
— Проходи.
Я сделал шаг в сторону. Константин вошел в камеру и уткнулся в Адика. Он помолчал и сказал сквозь зубы:
— Тоже мне Есенин… блин…
Охранники вошли в камеру и встали вокруг трупа, не решаясь его снять, ожидая приказаний. Константин осматривал невидную в полумраке удавку.
— Где Мангуст?! Сюда засранца!
В коридоре громко, как выстрел, стукнула дверь туалета, и загремели гулкие быстрые шаги.
— Уходит! — заорал дико Константин. — Взять живым суку!
Охранники одновременно втиснулись в дверь, мешая друг другу. Константин проталкивал их в узкий проход пинками.
— Уволю, сучары! Отродье ментовское! Всех уволю!
Константин стоял у дверей и слушал их дружный топот по коридору. Потом он достал из заднего кармана брюк выкидной нож. Щелкнуло лезвие, и труп глухо рухнул на цементный пол.
Я не знал тогда, что это всего лишь первый труп в банальном детективном сюжете со стульями.
6
«Вересковый мед»
Кабинет Константина походил на музей… Походил? Слово-то какое… И мне далеко до Флобера… Кабинет Константина и был музеем. Старинная ореховая мебель, штофные малиновые обои в золотых листьях, мраморные головки Гудона на дорических колоннах, огромная картина в почерневшей золотой резной раме. «Пастухи Аркадии» — узнал я знакомый сюжет. Константин перехватил мой взгляд, гордо представил картину рукой:
— Авторская копия.
— Неужели настоящий Пуссен? — удивился я.
Константин надменно опустил губы:
— Ватто.
— Извините, пожалуйста, — не согласился я. — Если «Пастухи Аркадии», значит, Пуссен. Только он сделал всего две копии. Обе они на Западе, а подлинник в Лувре…
Константин посмотрел на меня недоверчиво:
— А говоришь «самозванец»?… Проверил я тебя, Славик. Ты специалист… Большой специалист, — Он подошел ко мне вплотную. — Славик, у меня времени в обрез… Говори по-хорошему, где мебель?
Врать мне не было смысла. Я боялся. Я жутко боялся, что он отправит меня обратно в подвал, в полутемную камеру, где у самого входа лежал закоченелый окровавленный труп с вытянутыми скрюченными руками. И я честно сказал Константину:
— Я не знаю, где мебель… Но у меня появились мысли…
— Даже мыс-ли? — цыкнул фиксой Константин на последнем слоге.
Меня поколачивало, и я попросил, стесняясь:
— Костя, не откажите в любезности… Налейте мне чуть-чуть. Будьте добры…
— Али-на! — гаркнул Константин так, что задрожали на люстре хрустальные подвески.
В кабинет вошла высокая, элегантная, гладко причесанная на прямой пробор секретарша в черных ажурных чулках.
— Алина, на полчаса меня нет. Ни для кого. Я понятно излагаю?
Алина склонила балетную головку на лебединой шее.
— А если месье Леон?
— Ни для кого! — сурово повторил Константин.
Мне стало неудобно, что он ее попросит сейчас принести мне стопку коньяку. Мне стало жутко неудобно. Но Константин не попросил. Смотрел на нее глазами цвета «металлик». Давал понять, что разговор окончен. Она еще раз склонила головку и неслышно скрылась за высокой резной дверью.
Я даже про коньяк забыл. Я думал, откуда вдруг появились такие девушки? Где они были десять лет тому назад, когда я женился? Я посмотрел на Константина, он писал что-то за изящным письменным столом. И таких типов тогда не было… Откуда они взялись?… Вдруг, как грибы после дождя… Совсем другие, «новые люди». Случайно я бросил взгляд в зеркало над мраморным камином и подмигнул своему небритому отражению в сером китайском тренировочном костюме и в черной шерстяной шапке: «И ты изменился, Славик, и все изменились… Мутация…»
Константин бросил ручку и показал мне написанную бумагу.
— Вот приказ. Твоя фирма кончилась вместе с Адиком. Я беру тебя на работу к себе. Советником по культуре. С этого дня. Со второго июня. Если договоримся!… Я понятно излагаю?