Земля холодная ещё! Надо после дня Победы! Но не сразу! Дня три

надо отдохнуть после праздников!..

- 79 -

...Он замолк. Мы с Полканом смотрели на него, давая ему

собраться с мыслями.

Стало тихо. Я сидел, смотрел в окно и думал: «Зачем я вчера

посадил целую грядку редиски? Послушался советчиков – «Потом

редиску выдернешь, подкормишь, и 28 июня посадишь на этом

месте редьку. Редьку сажай редко! Редька – редко! Через 28

сантиметров друг от друга, «нито уйдёт она от тебя стрелой!»

А теперь! Что с этой редиской делать? А ну, как вырастет?!..

Чудна жизнь! Чуть задержишься – «редиска от тебя в стрелу

уйдет!» Чуть поспешишь – «редька убежит!»

– Ты, смотрю, сегодня уже на огород-то не пойдёшь?!.. Спина?

Да? – встрепенулся Бендриков, видя, что я «тихой сапой»

выбираюсь из-под его «песни сирен». – Оно может и правильно!

Но подвигаться немного надо! Кровушка по спине походить

должна? Должна! Походить надо! Я вот с утра решил, – похожу

немножко! Подумал, – к тебе зайду! Мне-то в магазин надо, думаю,

– «по дороге, если тебе, что надо захвачу и тебе!..»Мы с Полканом

молчим, как и не слышим!

Карл с огорчением проводил неудачно брошенный камень, от

которого не пошло ни одного круга в нашей с Полканом тишине.

–А если редька вырастет! Куда её столько? – думал я,

предварительно сделав лицо человека, который добровольно

подарил первому прохожему все свои сбережения и вспомнил об

этом когда «того и видели».

– А ты вчера ни на что не обратил внимание? – Бендриков

сделал паузу, а я вопросительно повернулся к нему. – Клещей на

огороде-то не нацеплял?

..Ты знаешь, у нас тут, давно дело было, жил дед Митрофан!

Старый был! В германском плену был в Первую мировую войну.

Ты представляешь, пока был в плену – выучил немецкий язык!

Да..! За этот язык его чуть в тридцатые не угнали «туда, куда

Макар телят не гонял». Но обошлось!

Так вот он говорил, что настанет такое время, когда весь

малый люд, он так называл всех, кто в его руке спрятаться мог,

вот этот люд встанет на защиту своего дома.

Одни, значит, лес будут охранять. Другие речки, озёра.

Ручейки там всякие.

А от кого охранять?! Вот!.. От человека!

..Лют он, человек-то, в своей тяге к убийству! Лют! А они,

значит, не дадут! А как не дадут?! А очень просто!

- 80 -

Сам человек в лес-то не пойдет! Сам в воду не залезет! Сам

полюшком не пойдёт! Сам! Страшно ему будет!

«И сгибнет он в трущобах каменных, на дне каменном,

каменного колодца» - кого-то процитировал Карл и замолк.

– А жить-то как человеку? - не выдержал я.

– А зачем человеку жить? По кой хрен он на Земле-то нужен?

Сам-то он знает? Чем он лучше других, которых убивает?

…Слушай, возьми у меня хрен в огороде, а? Весь угол зарос! А

ты своим городским отдашь! С мясом-то хрен – хорошо! Возьми!

У них-то там мяса в городе… о... завались!

Что у Матроскина гуталина!

Ведь весь огород заполонил, проклятый! А он под закусочку –

ой, как хорош! Или вот, – огурцы солить!

– Понадобится, – у тебя возьму! –сказал я и подумал: «Всё-таки,

разговорил он меня!»

– Лют человек-то! – Карл сидел, думая, чем это меня ещё

можно подвинуть на застолье.

–…А.. а… а! Я ведь чё пришел-то к тебе?! Вот голова садовая!

Ты же телек не смотришь!! - Бендриков подпрыгнул на месте.

– Американцы ликвидировали Осаму бен Ладена!.. Вот, чё я к

тебе шел-то!.. Вот!..

…Оно правильно, религия должна объединять, а не врагов

друг из друга делать! Но только, где же они все-то?

– Кто?

– Попы разных религий! Почему это опять всё должны делать,

кто-то, а не они!

…Ну, вот, выдернешь этот хрен! А корни останутся! И опять

весь огород зарастет! Тут копать глубоко надо! А если уж все

равно копать, то может, что другое лучше копать-то? Или в

другом месте-то? Не-е-е знаю! Может по рюмашке, а?

–…Всё-таки американцы больные на голову!.. Или у них уже

готова своя новая фигура с которой опять будут бороться, стреляя

по всему миру направо и налево. Сами взрастили – сами убили!

Дурдом! Кто теперь у них следующий? Где? Наверняка где-нибудь

на востоке или в Африке, – подумал я.

Бендриков замолк, глядя на меня. Полкан тоже смотрел на

меня!

Я встал и пошел к буфету.

– А всё-таки, как ты думаешь? Вот клещи! Они, ладно, в лесу

беспредельничать будут! А не двинутся ли они сюда к нам, – на

- 81 -

огороды? Ведь запросто могут! Придут и начнут здесь

хозяйничать, опять меня загонять в город!

Нет уж! Хоть руку себе руби тогда! Во… бардак-то настанет!

Ни там тебе, ни тут! Так и научат жить с ними как-то!

…Я тебе немного, раз не хочешь!.. Так за компанию!..

Как ты думаешь, научимся мы с ними жить-то?..

Друг с другом не можем, хотя поговорить можем! А с этими!.. С

ними же и не договоришься!

…Ведь такая маленькая пакость… А туда же!!! Считайся с

ней!

..А им! Им легче договориться с вирусами там всякими… А

тех-то – вообще никак к ногтю-то не сподобишь!..

...Сядут верхом на клещё-то, «шашки наголо» и вперёд! А если

ещё какой нито «пакт о ненападении» с городскими клопами

заключат?.. О!.. Им-то все эти танки Т-90, «Тополя» по... – Карл

обвёл газами потолок и, молча, махнул рукой. – Говорю, как

думаешь-то? Выживем?

Полкан вопросительно посмотрел на меня.

– Надо где-то семена картошки ещё искать! – подумал я. –

Карл! А у тебя картошечкой на семена разжиться можно?

Карл поставил бутылку под стол.

– А, и то!.. Давай я сейчас в магазин, а потом по пути зайду,

куда надо, и принесу тебе ведра два. Пусть греется! А свои два

ведра я тебе «за так» потом отдам! Потом отдам!

Ну, я пошёл?.. Это!.. Пусть Полкан тут у тебя побудет!

…Медленно стал он, понимаешь, ходить последнее время, почему-

то! Нигде не успевает за мной!

Ничего не понял!

Жарко, душно, тоскливо. Всё бесит.

На мониторе мысли, как зрители в зрительном зале

провинциального театра днём. Изредка то там, то тут появляются

и тут же исчезают в мареве жары.

Тихо открылась дверь. Зашли Полкан и Карл.

Полкан прошел к печке и лёг, прижавшись к ней.

– Неужели печка прохладная? – мысль лениво прошла поперек

головы. Этого хватило поднять меня со стула, подойти к печке и

приложить к ней ладони.

- 82 -

– Топил, что ли? – Карл от удивления забыл не только то, что

не поздоровался, но и забыл закрыть рот.

Я устало глядел на него, прижимаясь спиной к прохладной

печке, и чувствовал, что мои глаза, и я вместе с ними можем

позировать какому-нибудь молодому художнику в претворении

его замысла в какой-нибудь картине, где есть снулая рыба.

Я медленно перевёл взгляд на Полкана…

Но Полкан, верный принципам дружбы с Карлом, не выразил

ни удивления, ни порицания за подобный вопрос друга.

– Топил, – выдохнул я, вернулся и сел на стул.

Карл подошел к печке, к тому месту, где только что стоял я, и

приложил к ней ладони.

– Теплая! – констатировал он,

– А мы вот, думаю… жарко, пересидим у тебя, – добавил он.

Карл прошел, сел в «своё» кресло и почему-то посмотрел на

Полкана, как будто тот мог что-то добавить к сказанному.

Я смотрел на Карла, он на меня, Полкан в сторону от нас.

– … Ты понял, что сказал? – глаза мои пока не изменили цвета,

и поволока, как утренний туман, мешала разглядеть подробности

на лице Карла.

– А что? Сказал-то что? – Карл поёрзал в кресле.

– Вот и я пытаюсь понять, что ты сказал. «…Мы вот, думаю…»

– это даже пытаться понять не стоит.

«…жарко, пересидим у тебя…» – это ещё как-то можно