Разговор часовых тут же оборвался.

— Эй, посмотри-ка, — обратился сержант к солдату, — что там такое.

— Наверное, со стены сорвался камень или кусок штукатурки обвалился.

— Все равно, иди посмотри.

Мануэль вжался в стену, заслышав спокойные шаги солдата. Вскоре из-за угла показался ствол карабина.

— Да ничего здесь нет, — сказал солдат, заходя за угол.

Мигель тут же полоснул своим остро отточенным ножом ему по горлу. Солдат даже не успел вскрикнуть, как лезвие, перерезав горло, проскрежетало по позвоночнику. Солдат качнулся, но Мигель успел схватить его за отвороты мундира и осторожно положил на землю, ведь ему не нужно было, чтобы сержант услышал падение мертвого тела.

— Эй, что ты там делаешь? — послышалось из-за угла, голос сержанта явно звучал настороженно.

Мигель носком сапога выкатил еще один камень. На этот раз послышались уже осторожные шаги. Сержант крался, оттягивая тот момент, когда ему придется зайти за угол.

Мигель ждал, готовый к прыжку. Ему хорошо была видна тень сержанта, скользившая по земле.

И наконец, когда ствол карабина показался из-за угла, Мануэль, ориентируясь по тени, ударил сержанта сапогом в живот.

Тот не успел вскрикнуть, рука бандита закрыла ему рот, а нож вошел в грудь по самую рукоятку.

Сержант еще несколько раз судорожно дернулся и затих.

Мануэль так же осторожно положил его рядом с солдатом к стене.

Через четверть часа бандиты, решившие вызволить своего главаря из неволи, собрались на плоской крыше тюрьмы.

— Ну как? — спросил Мануэль у своих людей.

Хуан показал ему один палец.

Мигель повторил движение своего приятеля. Зато Мануэль молча показал им два пальца. На лицах бандитов появились довольные улыбки.

— Остальных уничтожим, когда будем выходить, — прошептал Мануэль, — никого нельзя оставлять в живых.

Бандиты согласно кивнули.

Хуан вытер окровавленное лезвие о штаны и сталь вновь сверкнула.

Мануэль движением руки приказал своим людям следовать за ним. И бандиты, крадучись, двинулись к лестнице, ведущей в коридор тюрьмы.

Ночью здесь не было охранников, здание тюрьмы запиралось решетчатыми воротами.

— Альфаро в большой камере в центре, это я знаю точно, — сказал Мануэль, — ведь я сам когда-то сидел здесь, правда, не так долго, как Сикейрос.

Бандиты, стараясь не шаркать ногами, двинулись по темному коридору. Не было слышно ни малейшего шороха. Казалось, что это идут не люди, а скользят по стенам бесплотные тени.

Альфаро Сикейрос, который крепко спал, вздрогнул и открыл глаза. Он каким-то шестым чувством понял, что сейчас что-то должно произойти. Он огляделся по сторонам.

Его сокамерник, пожилой плотник, сидел в углу на дощатых нарах и полировал кусочком шерстяной ткани странную игрушку. Его игрушка напоминала маленькую шкатулку. Но если присмотреться и немного подумать, то было несложно догадаться, что это модель шкафа.

Старый плотник так старательно и тщательно полировал плоскости, что на его лбу вздулись жилы, а на крючковатом носу висела капля пота, готовая вот-вот сорваться.

Но старик-плотник почувствовал это, остановил движение руки и клочком шерстяной материи вытер пот, а потом приподнял игрушку над головой, и довольная улыбка появилась на его небритом изможденном лице.

— Эй, — окликнул плотника Альфаро Сикейрос, — подойди-ка к двери, взгляни, что там.

Плотник тут же вскочил на ноги, спрятал свою игрушку за пазуху и почти бегом бросился к толстой решетчатой двери. Он попытался выглянуть сквозь маленькие квадраты кованых полос.

Но то, что он увидел, было таким же как вчера, позавчера, год, а может быть, полстолетия тому назад — белая шершавая стена и серые каменные плиты.

Старый плотник отрицательно покачал головой.

— А мне кажется, что что-то не так, — проворчал Альфаро Сикейрос.

— Да что здесь может быть не так, — тихо ответил плотник, но все еще стоял, прижимаясь щекой к холодным кованым полосам.

И тут до его слуха донесся едва различимый шорох. Казалось, полчища тараканов движутся по коридору, а под их лапками шуршит песок.

— Ты прав, Сикейрос, там что-то есть, — затряс головой старик-плотник.

Альфаро Сикейрос поправил сомбреро и поднялся со своих нар. Он стоял посреди камеры, широко расставив ноги, и смотрел на зарешеченную дверь.

— Отойди от двери! — приказал Сикейрос и плотник семенящими шажками заспешил к своим нарам, где сразу же накинул на плечи какие-то лохмотья, заменявшие ему одеяло.

Шорох постепенно приближался, и Альфаро Сикейрос увидел, как мелькнула у двери одна тень, потом вторая, потом третья.

Он хоть и ждал этого дня уже полтора года, все еще был не в силах поверить, что решающий момент уже наступил.

Альфаро Сикейрос молчал, боясь спугнуть это видение, боясь окликнуть своих людей за решетчатой дверью.

А один из бандитов тихо подошел к тяжелому замку и принялся ковыряться в нем.

Лязгнул металл. Раздался щелчок, и кованый ригель с визгом отошел в сторону. Дверь со скрипом отворилась и в камере появились Мануэль, Хуан и Мигель.

— Я уже слишком давно вас жду, — зло сказал Альфаро Сикейрос и на его небритом лице появилась презрительная улыбка.

— Мы не могли раньше, это не так просто, — спохватившись и испугавшись, принялся оправдываться Мануэль.

— Ну ладно, об этом поговорим потом.

Мануэль вытащил из кобуры револьвер и бросил Альфаро Сикейросу. Тот поймал оружие и тут же проверил барабан: все шесть патронов оказались на месте. Он держал револьвер перед своим лицом так, как священник держит распятие. А потом он поцеловал ствол револьвера и большим пальцем взвел курок.

— А что с ним? — Мануэль кивнул на сокамерника Сикейроса.

— Это мой друг, он очень хороший человек, — обронил Альфаро. — Подойди ко мне, — поманил он указательным пальцем старого плотника, и тот обрадованно вскочил со своих нар и заспешил к главарю бандитов.

— Вот, вот, Альфаро, ведь я не зря делал это, — и старый плотник с радостным выражением на лице подал Альфаро Сикейросу модель шкафа.

Тот ехидно улыбнулся, но подарок принял. А потом, осмотрев своего приятеля по камере с головы до ног прошептал:

— Прощай, амиго.

И не было в его голосе ни сожаления, ни ненависти, ни жалости. Он звучал спокойно и равнодушно, как у священника, привыкшего исполнять каждый день один и тот же обряд.

— Альфаро, так ты меня оставишь здесь? — заплетающимся языком произнес старый плотник.

— Прощай, амиго, — Альфаро Сикейрос прижал ствол револьвера к левой стороне груди старого плотника и его палец нажал на курок.

Раздался приглушенный выстрел, и старик-плотник с дымящимся отверстием в груди распластался на каменных плитах пола.

— Я вижу, ты в форме, — сказал Мануэль, обращаясь к Сикейросу.

— Да, когда у меня в руках вот эта штука, я чувствую себя вполне сносно, — ответил главарь бандитов и резко скомандовал, — вперед!

Хуан и Мигель двинулись впереди своего главаря, Мануэль следовал рядом.

— Что, сразу уходим? — спросил Мануэль у Альфаро Сикейроса.

— Нет, я должен отдать долги.

— Зачем? Это опасно, — сказал Мануэль.

— Теперь я ничего не боюсь, — и Альфаро Сикейрос вытащил из патронташа на груди Мануэля один патрон и втолкнул его в барабан своего револьвера.

Теперь его револьвер был полностью заряжен.

Конечно же, солдаты, охраняющие Лас-Пасос, услышали негромкий выстрел в камере Альфаро Сикейроса, они тут же подняли тревогу, схватили свои карабины и бросились по гулкому коридору.

Но они никак не могли ожидать, что в тюрьме столько много вооруженных бандитов. Ведь силы теперь почти были равны — шестеро на восемь.

И бандиты без особого труда перестреляли всю охрану, кроме одного сержанта, спрятавшегося под лестницу.

Альфаро Сикейрос мысленно пересчитал трупы, потом обернувшись к Мануэлю, крикнул:

— Где-то должен быть еще один, ищите!

И бандиты бросились врассыпную, осматривая все закоулки.