— Белла, мне жаль. Мы обязательно найдем тебе кого-нибудь поприличней, правда, Ник?

— Что Ник? Чуть что, так сразу Ник. Вы же сами говорили, что среди моих друзей нет ни одного приличного.

Белла снова зачерпнула пригоршню фисташек:

— Не утруждайтесь. Моя жизнь кончена. Мне уже все равно. Я объявлю целибат и посвящу свою жизнь искусству.

— Как сестра Вэнди?

— Да. Только у меня зубы получше.

— Это уж точно, — Вив выхватила у нее блюдо с орешками и унесла в гостиную. — После вас двоих уже ничего не осталось. Хоть перекладывай в чайное блюдце!

Тут Ник ослабил галстук, закатал рукава и картинно размял пальцы, словно собираясь исполнить маленький этюд Шопена перед благоговейно замершим залом.

— Если кто-нибудь, — он кивнул на Беллу, — наконец захочет нарезать помидоры для салата, я приготовлю — эффектная пауза — заправку.

— О, дорогой, — Вив изумленно захлопала глазами, — а можно мы посмотрим?

Ник вымыл руки и выставил их вперед, как хирург.

— Так и быть, — ответил он, — полотенце!

Приготовление французской заправки для салата представляло собой драматический спектакль в пяти актах. В главной роли блистал Ник, вооруженный пестиком и миской. На столе были приготовлены крупные головки чеснока, два сорта горчицы, какое-то чрезвычайно дорогое оливковое масло, изготовленное из строго определенного сорта тосканских оливок, и еще целый набор таинственных ингредиентов, спрятанных от взора зрителей для создания пущего эффекта.

Пока Белла резала помидоры, Ник приступил к Акту Первому: перетиранию чеснока с морской солью.

— Ник, на тебя так интересно смотреть. Ты никогда не думал открыть мастер-класс? — подначила его Белла.

— Смейся, смейся, — ответил тот, — посмотрим, как ты будешь просить добавки. Когда я готовлю салат, тарелки подчищаются дочиста.

— Истинная правда, о Великий, но к чему метать бисер перед свиньями? Подожди, когда придут гости. Тогда мы сможем оценить тебя по достоинству. — Белла подняла ладони, как таблички на фигурных соревнованиях. — За технику исполнения — 5,6 балла. За художественную выразительность — 5,9 балла.

Когда раздался звонок, Ник уже погрузился в Акт Третий: перемешивание двух видов горчицы и чеснока. А Вив, по локоть в тесте, чертыхалась над «проклятым лолло россо». Так что пришлось Белле открывать дверь.

За дверью стояли Сара и Адам, которых Белла уже встречала, и кузен Ника Джулиан. Он ходил за салфетками, обошел три магазина и вернулся с пустыми руками. Белла, стараясь не слишком пялиться на Джулиана, предложила всем выпить.

Начали прибывать и другие гости. Белла случайно ввязалась в спор между двумя прибывшими парами насчет того, какие детские садики лучше готовят детей к школе. Но, как только она высказалась, все четверо как один повернулись к ней и выступили единым фронтом. Одна из дам озвучила общее мнение:

— Вот когда у вас будут дети, тогда и поговорим.

Белла вновь почувствовала себя несмышленой шестилеткой, которой мать то и дело выговаривает:

— Вот вырастешь, узнаешь.

Или:

— Вот станешь постарше, тогда делай что хочешь.

Ха! Похоже, этот волшебный день так и не настал. Ей ужасно захотелось сказать этим людям что-нибудь такое, отчего те отчаянно смутились бы. Например, что у нее никогда не будет детей, потому... потому что у нее какая-нибудь ужасная болезнь или что она завещала свою матку научному институту. Что у нее навсегда повреждены фаллопиевы трубы — неудачная операция, да, знаете ли, ее яичники отказываются производить яйцеклетки, пока не получат специального письменного разрешения.

Стоя в другом конце комнаты, Джулиан вдруг поймал ее взгляд и приветственно поднял бокал. Какой он все-таки симпатяга. Белла поспешно отступила с оборонительных позиций и со словами: «Я сейчас... надо поздороваться со старым знакомым» — направилась к нему, стараясь не очень торопиться.

Лучше бы ей в этот момент было остановиться и не пить больше. Дальше все было как в тумане. Услышав взрыв хохота, она неодобрительно поджала губы, пока до нее не дошло, что это ее собственный смех. Но ей уже было плевать. Ей захотелось хоть раз в жизни стряхнуть оковы здравого смысла и безудержно флиртовать и смеяться. Она наслаждалась своей новой ролью куклы Барби и роковой женщины одновременно, наслаждалась тем беспроигрышным эффектом, который это производит на мужчин. Неожиданно она обнаружила, что держит Джулиана за рукав, преданно заглядывая ему в глаза и требуя рассказать о его необыкновенных путешествиях. Он взглянул на нее с непритворным интересом и с удовольствием принялся рассказывать.

Далеко за полночь, когда последний гость был благополучно загружен в такси, Вив препроводила Беллу наверх.

— И не спорь. В таком состоянии тебе нельзя ехать домой, — пьяно настаивала она. — Джулиан вызвался лечь на диване, так что ты можешь спать здесь. Хотя он не прочь подкатиться тебе под бочок, он весь вечер на тебя смотрел.

Вив погрозила подружке пальцем и начала стелить постель. Белла тоже ухватилась было за край простыни, но только захихикала, не в силах вспомнить, как надо правильно заправлять ее под матрас.

— Прекрати! — Вив сама еле сдерживала смех. — А еще называется приличная девушка.

— Пусть здесь ложится, — Белла упала на так и не заправленную до конца постель. — Я его не трону. Ну, может, только чуть-чуть. Говоришь, я ему нравлюсь?

— А то. Он к тебе так клеится, того и гляди впрыгнет тебе прямо в вырез твоего сногсшибательного платья. Но я бы на него не ставила, потому что через несколько дней он уедет в Вашингтон. Да и не так уж он хорош, у него самомнение — выше крыши.

— Зато какие плечи! — Белла зачмокала губами.

Вив, вздохнув, накрыла ее покрывалом:

— Завтра спим до упора.

— Скажи коридорному — пусть покажет ему дорогу, — пробормотала Белла в подушку, — а дальше я о нем сама позабочусь. Со мной не пропадешь.

13

— Ты обещала показать мне город. — Голос Джулиана в трубке звучал уверенно. — Я приехал всего на несколько дней, а завтра еще надо съездить в Ковентри. Давай встретимся в пятницу вечером? Очень хочу осмотреть все интересные места. Особенно такие, куда обычные туристы не заглядывают.

— Конечно, хочешь, — подумала Белла, кокетливо рассмеявшись в ответ. Действительно, чего ходить вокруг да около? И так все ясно. Господи, как она напилась. С ней такого не случалось уже года два, не меньше. С тех самых пор, как стала бояться забеременеть.

* * *

У нее задержка — две недели. В огромном, безликом зале «Бутс» она покупает тест на беременность и потом всю дорогу домой ощупывает лежащую в сумке упаковку, словно та уже знает ответ. Белла напоминает себе, что задержка вполне вероятна и оттого, что она просто понервничала. Скорее всего, у нее просто стресс. Вернувшись домой, она пытается вести себя как обычно, как будто это повлияет на результат. Сначала налить чаю, почитать газеты. А не мчаться тут же в ванную, лихорадочно открывая коробочку с тестом.

Она неуклюже подставляет полоску под струю мочи, забрызгивая свою дрожащую руку. Тест обещает почти мгновенный результат, но для Беллы и одно мгновенье — мука. Она гипнотизирует взглядом клочок лакмусовой бумажки, и ожидая, и страшась, что на ней вот-вот проявится голубая линия. Для нормальных женщин голубая линия возвещает: «Возрадуйтесь, младенец родится!» Для нее же — просто «Залетела!».

Голубая линия так и не проявляется. Белла чувствует огромное, всепоглощающее облегчение, как будто в доме вдруг разом распахнулись все окна, впустив свежий воздух. Однако Патрик, похоже, уже свыкся с мыслью, что Белла беременна. Он примеряет на себя роль Гордого Отца. В «Маркс и Спенсер» задерживается у прилавка с ползунками, вместо того чтобы вдвоем с Беллой выбирать своему отцу халат. Рассматривает в витринах риэлторских фирм фотографии больших семейных домов, которые им явно не по карману.