— У меня голова скоро лопнет. Каждый из вас говорит мне о своих нормах, у одних одна трактовка, а у вас иная. И кому мне верить, где зло, а где добро тогда?

— Задел ты очень тонкую тему. Понимаешь, нет чистого добра и, как и зла. Есть оттенки. Ланты живут на материке Аквион, где ваша Мазитания, Атилон и другие, а знаешь ли ты, что это моя родина, на которой я не могу жить.

— Грустно. Ты говоришь, что нет зла и добра в чистом виде, а тогда кто или что такое Тампамор?

— В истории всегда находятся психи, фанатики своего дела, которых нужно лечить. Так уж случилось, что Тампамор тот безумец без плоти, являющийся для нас лишь средством достижения цели, а кто он, мне и знать не хочется, как и остальным. Может он и есть исключение из правил и представляет собой одно сплошное Плохо.

— Оборотни питаются кровью лантов, ворков? Или это тоже проявление ненависти? — неожиданно перевел разговор Джереми.

— Оборотни Албура борются до последнего солдата, пусть даже иногда, кажется бессмысленно.

— Ты не ответил на мой вопрос, пьют или нет? Охотятся целенаправленно на мирных жителей?

— Никогда. Мирных жителей мы не трогаем, а вот таких как Бомба, я бы с удовольствием куснул. Никто тебе не расскажет в этих краях про то, что ланты пришли в наши края и в первые годы уничтожили большую часть сидов. Мы всегда жили в гармонии с природой и никого не трогали, охотились лишь на диких зверей. Надеюсь, ты теперь понимаешь, что ланты не такие уж и добрячки.

— Где гарантия, что ты говоришь правду? Вокруг одно сплошное вранье, я не знаю чему верить. Не зря мои родители ушли отсюда, ох, не зря, — сокрушался Парангон, поглядывая на давно развеселившихся друзей. Бомба осторожно пустился в пляс, стараясь не попасть под горячую руку или ногу подвыпившего урукона. Лурк поддерживал лишь морально. Сидя на лавочки, он лишь похлопывал Бомбе в такт. Спарк, прижившись на макушке Марлека, продолжал там сидеть весь вечер. Прекрасное теплое гнездо пришлось по вкусу. Без пищи птица не осталась. Урукон любезно обходился со Спарком, подкидывая что-нибудь вкусненькое. Умом великана завладели мысли о Марго. В очередной раз он влюбился, но не в ту дивчину. Она была не из племени уруконов, и от этого ему становилось совсем грустно. Марлеку от всей души хотелось стать такого же роста и телосложения, чтобы быть рядом с ней. Среди великанш таких красавиц днем с огнем не сыщешь. У всех у них кривоватые ноги, а личика красивого среди них не видел никто. Маргарита не обращала на томный взгляд Марлека, а занималась расспросами невесты Фердис. Миленькая по меркам великанов, но страшная как смерть для человека, с крупным, как картошка носом и кучей морщинок на лице, с широкими бровями, смыкающимися на переносице и большая бородавка на щеке. Вся эта радость досталась Уиклу, а он был счастлив, на фоне жениха Фердис и вовсе становилась красавицей мира. Жизнь Уикла потрепала, он много путешествовал и когда, наконец, остановился в Драбаморе, то мало походил на того молодого задорного парнишку, способного с лихвой разнести в щепки небольшой лесок, теперь он сидел смирно и не помышлял о столь грандиозных событиях. Усталый, сутулый и безразличный ко всему, он посматривал к себе в тарелку, пока гости веселились за жениха. Время от времени, Фердис старалась приободрить муженька, теребя Уикла по густой рыжей шевелюре, и каждый раз он насупливался еще больше. Щеки раздувались как у хомяка, а большие, словно шары, глаза открывались от удивления. Узкие губы вдруг совсем спрятались, когда до великана дотрагивались. Складывалось впечатление, что жениху ужасно не по душе все происходящее.

Время шло, и Парангон осознавал, насколько захватил окружающий мир душу и сердце. В нем отсутствовали привычные родные люди, а на их месте, без ведома, появились замысловатые существа, борющиеся за теплое местечко в пространстве, что зовется Албур. Нет в этом мире истинно честных, все они, ланты, ворки, сиды, свирги, используют человека. Радостно на душе от этого не становилось, все друг друга, хотят они или нет, являются средством достижения чего-либо и он, Парангон, не исключение. Ну и пусть, от этого суть не меняется, нужно стать сильнее, проворнее, хитрее, наверное, лишь так можно добиться позитивного результата и к черту все их истории, кто прав, а кто виноват, не мне решать, просто уйти… Мысли эти дурные, шальные, но они лезли, заполняли весь ум, пока, наконец, не наступило необычное и обманчивое прояснение. Поначалу Парангон почувствовал отстраненность от остальных. Вокруг возникла белая пелена, стремительно заполняющая окружающее пространство, не вовлекая в себя кого-либо иного. Гости за столами растворились. Все на какое-то мгновение перестало существовать. Руки и ноги не слушались. А висевший спокойно на шее амулет превратился в огниво с колющими в глаза оранжевыми лучами. Приподнявшись в воздухе на уровне лица, амулет остановился. Джереми внимательно вглядывался, помаргивая веками.

— Как хорошо, что вы здесь. Так давно мне не приходилось сражаться с столь сильным воином. Тем будет приятнее вас убить, — послышался хриплый сковывающий психику голос.

— Убить?! За что? — через силу отозвался Парангон. Силы неожиданно стали покидать тело. Джереми обмяк, сознание слегка помутилось, а усиливающийся тон незнакомца привносил еще и боль. Каждое слово мистера Икс отзывалось болью в каждой клеточке мозга.

— Сейчас вы не видите меня, но я вам скажу, что я улыбаюсь, а знаете почему?

— Почему же?! — сказал Парангон, чувствуя, что вот-вот мозг прекратит работу раз и навсегда. Боль пронзала теперь еще все мышцы рук и ног. Сердце замерло, и готово было остановиться.

— Я в курсе твоих замыслов, мой верный друг Авуанарх любезно сообщил обо всех твоих намерениях. Уничтожу, — последнее слово прозвучало как граната, разорвавшаяся где-то рядом. Дыхание перехватило, попытка сделать вдох не привела ни к чему. Глаза стали постепенно закрываться без ведома хозяина.

— Если мне и суждено сейчас погибнуть, то знай, что ничего у тебя не получится, — прошептал Парангон.

— Нет дорогой мой, сейчас ты не умрешь, я хочу получить максимум удовольствия, твоя смерть для меня радость, я и представить себе не мог, что однажды отрок Адриана вновь ступит на землю Албура, как бы мне хотелось поквитаться за свои былые неудачи, — захрипел голос. — А хочешь, я покажу тебе твое же будущее?

— Оно будет светлым, я знаю точно.

— Славный мальчик Джереми из Лондона, как ты наивен. Вот твой собственный амулет и продемонстрирует все прикрасы завтрашнего дня, — проговорил Некто спокойным тоном. — Надеюсь, ты был рад нашему знакомству.

— Ты очередная мерзость, залезшая мне в мозг.

Раздался смех.

— Я старался, ведь меня боятся все. Мое лишь упоминание наводит ужас.

— Ах, значит, это ты тот идиот, создающий все бедствия в Албуре?! Нет, уж, страха ты не вызываешь, а вот жалость сто процентов. Видимо в детстве недополучил тепла и ласки?

Вместо ответа последовал удар в грудь. Джереми отлетел как пушинка назад. Своего виновника не видел, но вот боль от крепкого пинка не то ноги, не то руки заставила отступить. И вновь раздался вопрос в туманно белом слепящем пространстве, из которого Джереми хотел бы сейчас вырваться или хотя бы стоять плечом к плечу, но со своими друзьями:

— Ждать ответа не буду, а лишь продемонстрирую.

Маленький, помещающийся на ладони амулет Джереми неожиданно сорвался с шеи, взмыл как мотылек вверх и развернулся в виде большого полотна, напоминавшего темный экран телевизора. Оберег вновь опустился рядом с Парангоном. Ожившие краски незамедлительно формировались в фигуры и контуры: одинокая черная гора, стекающая лава с вершины по склонам, смоляной небосвод и Бомба с Марго, летящие в жерло вулкана, Лурк, схватившийся за ногу Парангона, и, наконец, Джереми, пытающийся, во что бы то ни стало, выжить, удерживаясь на самом края бездны огня. Господи, помоги мне, неужели мне предстоит погибнуть тут, не увидев моих близких, в панике вопрошал Джереми. Руки не справились, ослабли, и Парангон устремился вниз вместе с учителем вслед за Бомбой и Марго. Лишь теперь он понимал, что переживает все по-настоящему, боль, страх и гибель. Картинка, в которую попал Джереми, искусно перекочевала в голову ворка, амулет представил все крайне реалистично, захватил юношу полностью. Парангон кричал во все горло, падая все дальше и дальше вниз.