— Товарищи махатмы, — наугад начал он. — Революция в опасности! Прошу вас срочно явиться для заседа…

Опасения, что его не услышат, оказались напрасными. Правый угол камеры с поразительной готовностью подернулся маревом — и в нем один за другим материализовались старцы в оранжевых простынях.

— Ни хрена себе, — вырвалось у Шайбы. — Кришнаиты в натуре! Да у тебя, Вовчик, не хуже Ассирийца получается.

Ленин был польщен, он и сам не ожидал такого эффекта. Старцы дружно опустились на колени и поползли к Ленину, выкрикивая цветистые приветствия, словно солдаты на перекличке.

— Привет тебе, повелитель Первого Луча Божественной Воли! Привет тебе, венец Планетарной Ирерахии! Привет тебе, преуспевший в деле распространения своих работ! Привет тебе, толкователь учений других учителей мудрости! Ты звал — и мы явились на твой зов.

— Спасибо, что не подвели, товарищи! — с трудом воскликнул Ильич, ибо к горлу его вдруг подступил благодарный комок. — Спасибо, что ради общего дела и строительства светлого завтра вы сумели пройти сквозь пространство и время. Партия этого не забудет!

— Ради блага человечества, о Учитель, мы готовы принять и большие тяготы, — возопили махатмы. — Прими от нас дары, чтобы помыслы твои были чисты, как горный поток, а намеренья тверды, подобно алмазу.

Махатмы расползлись и дали проход тому самому дряхлому старцу, что в прошлый раз преподносил Ильичу ларец на его могилу. Сбившаяся набок шапочка с ушками, напоминающая треух, делала его похожим на подгулявшего колхозного деда. Покопавшись у себя под простынями, под восхищенные «ом мани падми хум» старец извлек безупречно выполненный, с анатомической точки зрения, и оттого особенно пошлый бронзовый член с крыльями, как у голубицы, и вложил его в руки Ильича.

— Возьми, о Учитель, этот лингам — символ оплодотворяющего начала! — продребезжал он.

Шайба за спиной Ильича глухо хрюкнул и предположил, что это конец Пегаса.

Место старика занял распираемый гордостью от возложенной на него высокой миссии самый молодой из махатм, в руках у которого красовался миниатюрный золотой ковчежец. Усевшись перед Ильичом в позе лотоса, он принялся живо разбирать подарок как матрешку, всякий раз извлекая ковчежец поменьше. На шестом матрешка кончилась, зато обнаружился чей-то нечищенный изогнутый клык размером с мизинец. Старцы опять дружно залопотали «ом мани падми хум», а молодой махатма переложил клык на полотенечко и благоговейно протянул его Ильичу.

— Прими, о Знак чуткости космоса, священный зуб Будды!.

— Ишь ты, а я думал — Дракулы, — опять раздалось за ленинской спиной.

— Созерцай его ежедневно, — продолжил молодой, — ибо такое созерцание дарует человеку возможность видеть низкое и благородное, проникать в грубые и нежные уровни существования, а также предвидеть последствия мыслей и действий не только своих собственных, но и других существ вселенной…

Бросив на Шайбу испепеляющий взгляд, Ленин обернулся к тибетцам.

— Спасибо, ходоки! При первой же возможности я передам ваши подарки в дома культуры, музеи, школы… А теперь давайте перейдем к делу.

— К делу, к делу, о Уничтоживший рассадник лжи и суеверий, — загомонили махатмы. — Мы выполним любое твое приказание, облачившись в кольчугу личной ответственности и не ведая сомнений.

— Товарищи махатмы, — посуровел лицом Ленин. — Светлый час не за горами. Но чтобы приблизить его наступление, нам требуется в кратчайшие сроки наладить поставки новейшего вооружения.

Махатмы недоуменно переглянулись.

Шайба, посчитав, что Ильич не слишком конкретен, взял инициативу в свои руки и выступил из-за спины напарника.

— Слушайте сюда! Нам с Вованом, мля, не нравится, что в этом мире у одних до шиша, а у других от шиша краешек. Нужны перья и стволы! Чем больше, тем лучше. Башляем по полной программе, уяснили? — и он мотнул головой в сторону сокровищ.

— Твои чакры мутны, а аура одноцветна, — после длительной паузы ответил ему самый дряхлый махатма, пристально вглядываясь в зашпаклеванную дырку на шайбиной голове. — В следующей жизни ты будешь тараканом…

— Блохой, — почтительно перебил его самый молодой махатма. И что-то показал над шайбиным левым плечом.

— Базар фильтруйте! — вскипел Шайба. — А то я вам третий глаз обратно закрою и мандалы отобью.

— Товарищи! Товарищи! — вклинился между ними Ильич. — Сейчас не время для беспредметных прений. Революционный момент назрел как никогда — и теперь все зависит от того, сумеем ли мы коллективными усилиями раздобыть необходимую амуницию.

— Мы готовы, о Учитель, сделать все, что ты хочешь, — хором завопили старцы. — Но мы не знаем, что такое стволы и амуниция.

— Нужны ножи, топоры, пики, ружья. Все, что стреляет, режет и колет. Все, что взрывается, — терпеливо пояснил Ильич. — Сгодятся даже булыжники. Это грозное оружие в руках пролетариата.

— Но пластит лучше, — вставил свои пять копеек обиженный Шайба.

— Мы все поняли, о Венец планетарной иерархии, — просияли махатмы. — Тебе нужны орудия разрушения. Помыслы твои высоки, как вершина Джомолунгмы — и ты можешь на нас рассчитывать. Пусть меч карающего правосудия в твоей руке рассечет вредоносные завесы! Жди тридцать ударов сердца — и мы принесем все, что сможем найти…

И они исчезли.

— А как же бабло? — растерянно спросил Шайба.

Ильич не ответил: он нетерпеливо мерял помещение ногами, считая удары своего фантомного сердца. И примерно через полминуты началось…

Первым материализовался тот самый старец, что пообещал Шайбе неудачную реинкарнацию. В руках он сжимал нечто вроде самоварной трубы, отливающей слепящей медью с приделанной к ней мехами.

— Это для чифиря, что ли? — тупо спросил Шайба.

— Греческий огонь, — пояснил старец. — Стоит залить вот сюда смесь нефти, серы и масла, а потом раздуть меха, как всепожирающая огненная струя Агни понесется вперед на двадцать пять шагов, испепеляя и…

— С дуба рухнул? На хрена нам твой баян. Лучше я в бубен тебе постучу. Вот ведь приволок — ну из чего мы твой напалм мастерить будем? Где серу и масло возьмем? А нефть — у «Бритиш Петролеум» одолжим?

Старик поджал губы и исчез вместе с самоварной трубом, но уже через пару секунду объявился вновь с увесистым бревном.

— Баран, — сказал он Шайбе.

— Кто баран? Я баран? Ну все, молись своему Кришне, сейчас я тебе чакры отрывать буду.

— Возьми баран, — упрямо повторил махатма. — Ломает стены. Выбивает двери.

Только сейчас Шайба заметил, что бревно увенчано бронзовой бараньей головой.

— А-а-а… — протянул он, соображая. — Таран значит. Ну за это спасибо — может пригодиться. Прости, отец, погорячился…

Еще двое махатм появились почти одновременно, притащив с собой ворох то ли аркебуз, то ли кулеврин, а может и пищалей, которые Шайба в принципе одобрил, но велел притаранить также к ним пыжей, запальных фитилей, свинца и пороху.

— Дрянь, конечно, — покрутив в руках тяжеленное оружие, сказал он. — Но для чинчорро сойдет.

Следующим приобретением заговорщиков стала древняя баллиста, которую даже в просторном зале, можно было уложить только набок, а также полный доспех римского центуриона. Баллисту Шайба обозвал говном, а вот от доспеха пришел в восторг. Скинув красный пиджак, он напялил панцирь прямо на голое тело, нахлобучил шлем, украшенный поперек чем-то вроде половой щетки, повесил через плечо ножны с коротким гладиусом и гоголем прошелся перед Ильичом. Особенно забавно это смотрелось в сочетании со спортивными тапочками, которые уголовный не захотел менять на ременные сандалии.

Новый поставщик в простыне приволок два длиноствольных кольта сорок пятого калибра с широким поясом и кобурами из буйволиной кожи, украшенными бахромой. Кольты Шайба тоже присвоил. Нацепив их поверх легионерского облачения, он добрых полчаса развлекался тем, что резко выхватывал оружие из кобуры, целился в лоб Ильича, называя его Старым Джо, и пытался вертеть револьверы на пальце.