Павленко достал из бокового кармана пиджака еще одни наручники и бросил их Лобову.

— Займись мужчинами! Оружие не трогай! Напоминаю: стреляю без предупреждения!

— Слушаюсь, гражданин начальник. — По лицу Лобова пробежала недобрая улыбка. — Ты что, мне не доверяешь, пузан?

— Не доверяю. Поэтому не испытывай моего терпения.

Лобов заставил преподавателя лечь рядом с так и не пришедшим в сознание частным детективом и сковал одними наручниками их правые руки, а другими — ноги. Скованные таким образом пленники могли передвигаться с большим трудом, так что были лишены возможности оказать сопротивление.

Павленко послал Илону вниз принести воды. Оказавшись в камбузе, она сразу схватила нож, решив спрятать его на себе. Но, как ни старалась, не нашла места, где его не было бы видно. Вздохнув, отложила нож и, захватив ведерко для льда, полное воды, поднялась в салон.

От холодного душа Олег пришел в себя, но в первое мгновение не мог понять, почему скован с Блюмкиным наручниками, а Ниро Вульф стоит с пистолетом наготове. Постепенно он вспомнил все, кроме удара Павленко, помнил лишь, что на него внезапно обрушилась тьма. Но когда Павленко скомандовал Лобову отчаливать и выходить в море, Олег обо всем догадался.

— Похоже, только пенсия тебя не устраивает, бывший следак? — Олег понимал, что в таком положении ничего не сможет предпринять, разве только протанцевать вальс с Блюмкиным.

— Меня много чего не устраивает, Олег, нищенская пенсия в том числе. Всю жизнь я стоял на страже закона, считая его выше чувств, отношений, людей, но в итоге осознал, что все зависит лишь от количества денег.

— Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. А я вижу, кто твой друг. — Олег презрительно посмотрел в сторону рулевой рубки, где находился Лобов, выводя яхту в открытое море.

— У меня никогда не было в друзьях преступников, — сказал, чеканя каждое слово, Павленко. — Лобов у меня проходил по делу, связанному с рэкетом, доказательства его вины были убойные. Кроме того, он был косвенно причастен к двум убийствам. Чем это закончилось? Вначале его отпустили под подписку о невыезде по состоянию здоровья. Это у него-то здоровье слабое? — Павленко с ненавистью сплюнул. — Затем освободили из зала суда за недоказуемостью.

— Зато теперь вы спелись!

— Было несколько случаев, когда преступники, которых я отправлял в СИЗО, отделывались малыми сроками или освобождались за недоказуемостью, как в случае с Лобовым. После одного такого случая меня страшно избили.

— Я помню — ты лежал в больнице.

— Мне угрожали многие, а некоторые даже смеялись на допросах, зная, чем для них все закончится.

— Не все суды продажные.

— Ты прав. Есть и честные судьи, это когда мало денег.

— Ну, это ты хватил!

— Обстоятельства смерти Фроловой меня сразу насторожили, но когда я доложил начальству, от меня отмахнулись, и прокуратуре было не до того. Здесь надо было глубоко копать, пахло «глухарем». Проще было отмахнуться, чтобы не портить статистику. Порой цифры оказываются важнее жизни человека.

— И это тебя подтолкнуло к преступлению?

— Я не мог больше работать по указке сверху, но не хотел уходить, не завершив последнее дело, пусть частным образом. Я очень быстро вычислил Рыкова, и тут меня стали одолевать сомнения. Что будет, если я верну закрытое дело на дорасследование и припру убийцу Рыкова к стенке доказательствами его вины? Прокуратура и мое начальство получат взбучку от вышестоящих и будут крайне недовольны. Наследница Фроловой незаслуженно получит ценности, которые ее тетка-бабушка нажила неправедным путем во время войны. Рыков, при наличии ловкого адвоката, может отделаться минимальным сроком. Что получу я? Нервотрепку, испорченные отношения с руководством, нищенскую пенсию, которая рано или поздно заставит меня пойти в услужение к дельцам типа Капустина или торчать охранником в супермаркете.

— Можно самому стать адвокатом или частным детективом.

— Адвокатура не для меня — я не могу защищать преступника, зная, что он преступник, разбивать доказательства следствия, используя свой опыт и известные мне процессуальные уловки. Работать частным детективом вроде тебя… Ты очень преуспел на этом поприще?

— Я только недавно перешел на самостоятельную работу. У меня еще все впереди.

— Ты думаешь составить конкуренцию Капустину и ему подобным? Они тебя задавят или ты станешь таким, как они. Поэтому я решил пойти своим путем — стать богатым и независимым и наказать преступника.

— Лобов убил Рыкова по твоему приказанию?

— Я случайно узнал, что в Крыму, в том же городе, что и Рыков, живет Лобов. Вот тогда у меня окончательно сформировался план, как не потерять свое лицо.

— Ты считаешь, что не потерял его?

— Нет. И знаешь почему? Убийца наказан, а я беру то, что никому не принадлежит. Фролова присвоила себе ценности многих людей, и в большинстве своем они обагрены кровью. Это не мешало ей пользоваться ими в свое удовольствие. Ее внучка к ним имеет такое же отношение, как и она сама. У нее не больше прав, чем, например, у меня. Поэтому меня не мучает совесть, что эти драгоценности у меня.

— Если она у тебя есть.

— Совесть есть у каждого человека, только ее порой не слышат. Тебе интересно узнать подробности?

— Валяй. Хоть какое-то развлечение.

— На выходные я слетал к Лобову для беседы. Он вначале мне не поверил, решил, что я хочу его подставить, чтобы отыграться за прошлое, — это когда его освободили, а меня выставили дураком. Но мне все же удалось его убедить. Я не отдавал ему приказ убить Рыкова, а только узнать у того, где драгоценности и корона скифского царя. Получив все это, Лобов посчитал, что будет лучше, если Рыков умрет. Я не возражал — с давних времен убийце полагалась смерть.

— Тем самым ты сам сделался преступником, пособником убийцы и убийцей… Зачем же ты дал мне свои материалы расследования, в конечном счете приведшие меня сюда?

— Когда ты пришел ко мне, я еще пребывал в сомнениях — заниматься этим или нет? Потом было уже поздно, и я сделал свой выбор. Я старался своими советами не вызвать у тебя подозрений, поэтому не пудрил тебе мозги. Если честно, я и не надеялся, что ты выйдешь на Рыкова. У тебя ведь это вышло случайно?

— Почти, — согласился Олег.

— Когда ты оказался в Феодосии, я пытался тебя сдерживать, рассчитывая в скором времени закончить это дело. Если бы не этот дуралей Лобов… Вместо того чтобы не светиться перед тобой, он еще и организовал на тебя нападение — решил запугать. И у тебя появились шансы выйти на него, а ведь он и Рыков ничем не были связаны.

— Были. Лобов был любовником жены Рыкова.

— Да? Это новость для меня. Если бы ты не оказался таким ловким, то сейчас в наручниках отдыхал бы на берегу. Затем тебя нашли бы сторожа, очухавшиеся после снотворного, добавленного в водку, которую им подсунул Лобов, и все закончилось бы для тебя и твоих друзей благополучно.

— Ты избавишься от меня, как и от Рыкова? Я прошу тебя, пощади Илону!

— Я еще не решил, как с вами поступить. Она, как и ты, знает меня и является нежелательным свидетелем.

Яхта вышла в открытое море, волнение усилилось, грозя вскоре перерасти в шторм. Лобов перевел управление яхтой в автоматический режим, доверив его карт-плоттеру, и вышел в салон.

— Пора нам избавиться от балласта, — он мотнул головой в сторону скованных мужчин, сидящих на полу. — Замочим чувырл.

Олег поднялся, вынудив то же сделать и преподавателя, — он решил бороться до конца. Он заставил себя рассмеяться, правда, смех получился фальшивым.

— Ты рассказывал красивые сказки о попранной справедливости, а на самом деле ты такой же преступник и убийца, как и Лобов, — заявил он. — Из-за золота ты готов на все, а объяснение твоего поступка — ложь, придуманная тобою для себя!

Лобов подскочил к Олегу и ударом в голову отправил того на пол, а заодно и преподавателя. Пользуясь беззащитностью скованных мужчин, стал бить их ногами.