Ламберг вкладывает в уста графа Сен-Жермена следующие слова об изготовлении драгоценных камней:

«Граф Цобор — камергер покойного (зато бессмертного, если учитывать его покровительство искусствам) императора[257] создал вместе со мной алмаз. Лет шесть назад князь Т. купил за 5500 луидоров алмаз, который я изготовил. Затем он перепродал его какому-то богатому сумасшедшему с прибылью в тысячу дукатов. Как говорит граф Барр,[258] нужно быть либо сумасшедшим, либо королем, чтобы тратить такие суммы на покупку алмаза. Поскольку, кстати, в шахматной игре сумасшедший (так называется по-французски шахматная фигура «слон») стоит ближе всего к королю, ни греческая пословица ßaδιλενξ η θνοξ (король что осел), ни латинская Aut regem autfatuum nasci oportet (нужно родиться либо королем, либо сумасшедшим) никого не шокируют. Госпожа де С… имеет такой же голубой бриллиант, с такой же грубой огранкой, который в оправе выглядит как крупная богемская стекляшка с тусклыми гранями. Такой человек, как я, часто оказывается в затруднительном положении, когда нужно выбирать помощников. Случайный человек часто проявляет в искусстве порывы, достойные настоящих артистов. Все эти Потты,[259] Маргграфы,[260] Руэлли[261] решают с высоты своего положения, что никто никогда алмазов не изготовлял, просто потому, что им неизвестны принципы успеха. Пусть эти господа (несть им числа) изучают не книги, а людей, и они обнаружат, что в золотой цепи Гомера,[262] в Малом Альберте и в Великом,[263] в таинственной книге, названной Пикатрикс,[264] хранятся великие тайны: только тот, кто путешествует, делает великие открытия».[265]

Ламберг утверждает, что якобы Сен-Жермен признавался ему:

«По ряду причин я назвался графом С….[267] Всюду, где мы причаливали, мне оказывали тот же почет, что и адмиралу. Особенно бабаский набоб,[268] который, не спрашивая, откуда я родом, разговаривал со мной лишь об Англии… Помню, с каким удовольствием он слушал мой рассказ о скачках в Ньюмаркете».[269]

«Набоб предложил мне оставить с ним моего сына, который путешествовал со мной, и звал его милордом Бютом,[270] как он делал с придворными, называя их всех на английский манер».[271]

Здесь фантазия Ламберга, присвоившего графу Сен-Жермену путешествовавшего вместе с ним сына,[272] вообще выходит за всякие пределы разумного. Хотя нельзя отрицать возможность того, что Сен-Жермен встречался с Лобковицем, с которым он был хорошо знаком с 1745 года, но нет доказательств, что он вообще был в Вене или ездил в Индию. В 1755 году он не мог участвовать в плавании вместе с Клайвом, под командованием контр-адмирала Уотсона, из Мадраса в Калькутту на пути к сенсационной победе при Плесси в 1755 году, потому что в 1755 году он был в Гааге, занятый делами Линьера и машиной для очистки порта. Шакорнак предположил, что идею о знакомстве графа Сен-Жермена с набобом из Бенгалии, с которым Клайв имел дела, воображению фон Ламберга мог подсказать тот факт, что в 1755 году французским губернатором Бенгалии при набобе был Пьер-Рено де Сен-Жермен.[273]

Наконец, Ламберг приводит рассказ о способностях графа в графике: «То, что Белъмар один умеет делать, стоило бы развивать и изучать: он умеет писать одновременно двумя руками. Я продиктовал ему около двадцати стихов из «Заира»,[274] и он тут же написал их на двух листах одновременно. Оба почерка казались одинаковыми. Он сказал, что немногого добился, и теперь понятно, зачем ему все-таки нужен секретарь».[275]

После знакомства с выдержками из воспоминаний Ламберга понятно, почему граф так уничтожающе отозвался об этом человеке.

При всей своей неуемной фантазии и желании преувеличить Ламберг все-таки, не желая грешить против истины, опроверг информацию из Турина (опубликованную в «Нотиции дель Мондо», Флоренция, июль 1770 года), где говорилось: «Граф Максимилиан Ламберг, камергер Их Величеств, посетил Корсику с исследованиями и остановился в нашем городе в июне месяце вместе с графом Сен-Жерменом, знаменитым во всей Европе своими обширными политическими и философскими познаниями».[276]

Ламберг нехотя признал, что «господин де Сен-Жермен не был моим спутником в этой поездке», он был в Генуе, откуда написал другу в Ливорно, что собирается ехать в Вену для встречи с князем Фердинандом Лобковицем, с которым он познакомился в Лондоне в 1745 году.[277]

Таким образом, при всех оговорках о «правдивости» его свидетельств Ламберг косвенно подтверждает пребывание графа Сен-Жермена в Италии. Он упоминает три даты: 1764,1770 и 1773 годы и три города: Венеция, Мантуя и Генуя.

Это подтверждают и другие свидетели. Они упоминают и другие итальянские города, где побывал Сен-Жермен. Так, например, граф Саграмозо — посол мальтийского ордена в Дрездене, пишет, что встречался с графом Сен-Жерменом во Флоренции, Пизе и Венеции, «ибо тот действительно объездил Италию»[278] Со своей стороны, граф Лендорф — дворцовый камергер в Дрездене, сообщает нам деталь, иллюстрирующую щедрость графа Сен-Жермена: «Когда он был в Венеции, то давал в год по 6000 дукатов, и никто не знал точно, каков был источник этих денег».[279]

Можно еще процитировать госпожу де Жанлис, которая, будучи проездом в Сиене в 1767 году, узнала, что граф Сен-Жермен проживал в этом городе, но под другим именем,[280] и барона Гляйхена, который слышал о его путешествии через маленькие деревни Пьемонта и утверждал, что графа видели в Венеции и в Милане, «где он вел переговоры местными властями с целью продать им секреты изготовления красителей и оборудования мануфактуры. Он выглядел человеком, который ловит фортуну, и был арестован в маленьком городе Пьемонт, когда подошел срок уплаты векселя. Тогда он выписал 100 000 экю на предъявителя, тут же рассчитался со своим долгом, обращался с губернатором этого города как с негром, и был отпущен с почестями и извинениями. В 1770 году он появился вновь в Ливорно, под русской фамилией, в русском генеральском мундире, а граф Алексей Орлов обращался с ним с таким уважением, которое никому другому не выказывал, будучи гордым и наглым человеком»[281].